Грязный Гарри - Филип Рок

Свинья!

Он нырнул в переулок, но не пошел и полквартала, как услышал шаги позади. От Кэллагена нелегко было избавиться. Он пытался это делать уже неделю, с тех пор, как вышел из больницы. Каждый вечер все повторялось снова и снова. Куда бы он ни направился, Кэллаген тащился за ним, как хвост бумажного змея.

Человек остановился у киоска с соками и купил апельсиновый. Было 11. 15. Нужно было решать проблему Гарри Фрэнсиса Кэллагена, решать раз и навсегда. Конечно, ему бы не этого хотелось, но план был позаковыристей. Скорпионы — тонкие интеллектуальные личности.

Он помедлил перед входом в кинотеатр, рассматривая фотографии на рекламном стенде. Обнаженная пара разлеглась на овальной софе, их тела в известных местах прикрывались только узенькими черными полосками.

"Свободная любовь! Шведская извращенность во всей её ослепительности. Вы встретитесь с непревзойденным Куртом Раллингом".

Он отдал кассиру пятидолларовую купюру и прошел внутрь, миновал вестибюль и через левую дверь вошел в зрительный зал. Фильм уже шел, но он даже не взглянул на экран, а быстро прошел по верхнему ряду, помедлил перед правой дверью и затем снова вышел в вестибюль. Мелькнули серые слаксы и коричневая кожаная куртка, исчезающие в проеме другой двери, и человек ухмыльнулся. Он продолжал ухмыляться, когда у входа в кинотеатр остановил такси и поспешно нырнул внутрь.

С водителем он рассчитался на Кэтти Бейсон. Тот с опаской оглядел темную пустынную улицу, ряды прогнивших заброшенных пакгаузов.

— Вы действительно хотите здесь выйти, мистер?

— Я должен кое-кого встретить. Мистера Гарри Кэллагена. Он велел встретить его на углу Кэтти Бейсон и Берри стрит.

— Ну хорошо, вы как раз тут. Но это чертово место для встречи. Вас подождать поблизости на случай, если он не явится?

— Он явится. Он служит в полиции. И всегда пунктуален.

— Смотрите сами, приятель.

Человек подождал на углу до тех пор, пока таксист не развернулся и не ударил по газам. Когда исчезли вдали красные огни, он быстро пересек улицу и подошел к пакгаузу заброшенной, когда-то легендарной железной дороги. Обитая железом дверь скрипела на ржавых петлях. Он вошел внутрь и погрузился в густую тьму.

— Поздновато. Я уже собирался отчалить.

Глубокий голос шел, словно со дна шахты. Черная фигура возвышалась посреди пакгауза. Сквозь грязные окна на крыше на него падали скудные лучи света, не позволяя что-то различить в его облике, кроме размеров. Он был чуть ниже амбарных дверей, но только чуть-чуть.

— Я должен с ним покончить.

— С Кэллагеном? Не смеши меня.

— Но я же здесь.

Чернокожий что-то буркнул.

— Сколько принес?

— Две сотни.

Негр присвистнул.

— Ты так сильно этого хочешь, парень?

— Каждой своей клеточкой.

— Должен сказать, что я тебя не очень понимаю. Что-то, наверное, за этим кроется.

— Я не интересуюсь твоим мнением. Бери деньги, и покончим с этим.

— Как скажешь, парень. Это твое дело, — негр протянул огромную ладонь. — Клади сюда.

Человек подошел к негру и вложил в ладонь четыре пятидесятидолларовые банкноты. Негр рассмотрел каждую бумажку, поднимая её вверх под скудное освещение, удовлетворенно что-то проворчал и сунул в карман.

— Видишь ящик вон там? Подойди и сядь на него. Может, на нем тебе будет удобнее. Правильно? Нет смысла каждый раз хлопаться на этот сраный пол.

Гость прошел к ящику и уселся на него. Его глаза стянулись в крошечные голубые точки. Негр взял пару кожаных перчаток, заткнутых за пояс, и натянул их на могучие руки, любовно разглаживая палец за пальцем.

— В тебе действительно есть что-то такое, парень, — вздохнул он. — Ты как из этих чертовых книжек.

— Заткнись, — прошипел тот. — Ты получил свои вонючие деньги, так займись делом.

Негр медленно поклонился и двинулся к напряженно скорчившейся фигуре. Он подходил медленно, словно крадучись, подошвы поскрипывали по цементному полу.

— Я иду, Масса Джек… Я иду…

Его правая рука отошла назад, подобно взведенному ударнику револьвера, затем мелькнула молнией, двигаясь прямо от плеча. Плотный кожаный комок кулака ударил, словно молот, по тонкому белому носу. Послышался ужасный треск костей и бледное лицо дернулось в сторону, разбрызгивая кровь.

Гость не издал ни звука.

— Матерь Божья! — прошептал негр.

— Давай же, черный сукин сын!

— Ладно, парень, тебе виднее.

Он продолжал бить, с почти хирургической точностью выверяя удары: попеременные короткие удары слева и справа, так, что человек на ящике только валился из стороны в сторону и не разу не упал на пол. Только раз его подвел расчет: он двинул клиента в челюсть длинным крюком правой и не уравновесил его левой. Человека снесло с ящика и он тяжело рухнул на пол. Негр нагнулся, поднял его, словно мешок с тряпьем, и усадил обратно.

— Как дела, парень?

Человек что-то бормотал, но слова превращались в кровавое бульканье. Негр глубоко вздохнул и нанес удар снизу. Вымокший в крови кожаный кулак хлопнул, словно мокрым полотенцем. Затем он отступил, сидящая фигура сложилась вдвое и нырнула, чтобы распластаться у его ног.

— Этого хватит, парень?

Негр тяжело дышал. Ручьи пота бежали по телу. Мокрая рубашка плотно обтянула торс. Он весил 283 фунта, и мускулы занимали не весь объем.

— Продолжай…дерьмо…

Негр вздохнул.

— Две сотни есть две сотни. Так получи на все.

Он пнул скорчившуюся фигуру в ребра и стал пинать снова и снова. Это был вызов: его ботинки против костей этого типа. Он пинал, чтобы выиграть.

Визг пронизал пакгауз, рванув по нервам, как удар током. Негр отступил от извивающегося скорченного существа на полу и стащил промокшие насквозь перчатки.

— Деньги отработаны до последнего цента.

Он со вздохом нагнулся, поднял своего клиента и потащил к двери.

— Великолепно, — ворчал негр, оттаскивая кровавый мешок на середину улицы. — Ты должен быть доволен, ублюдок.

Газетчики всегда с сожалением расставались с источником информации, который живо интересовал публику, но начинал дышать на ладан. А этот источник был весьма перспективным с того момента, когда репортеры, присматривающие за больницей, передали первое сообщение. Броские фразы торопливо размещались в отделах происшествий:

ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ — СКОРПИОН? ОН СОВЕРШИЛ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЛИ НЕ ОН? ПОЛИЦИЯ В ЭТОМ УБЕЖДЕНА? КТО ЭТОТ ЧЕЛОВЕК? ОН НЕ НАЗЫВАЕТ СВОЕГО ИМЕНИ. КТО ЭТОТ БЕЗЫМЯННЫЙ ОТЩЕПЕНЕЦ? В КАРТОТЕКАХ НЕТ ОТПЕЧАТКОВ, ЗАЯВЛЯЕТ ПОЛИЦИЯ. А УИЛЬЯМ Т. РОТКО ПОДТВЕРДИЛ, ЧТО ТЩАТЕЛЬНЫЙ ПОИСК ФБР НЕ ОБНАРУЖИЛ ОТПЕЧАТКОВ. МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ ОБВИНЕНИЯ НЕТ, ОБЪЯВИЛ РОТКО И ПРЕДЛОЖИЛ ПОЛИЦИИ РАБОТАТЬ ЛУЧШЕ. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕЙСТВИЙ ПОЛИЦИИ ВЫНУДИЛИ СЕНАТОРА ЭЛВИНА…

— Плотнее займись этим, Берт, — посоветовал редактор городской хроники газеты "Пост адвокат" лучшему своему репортеру. — Люди со "скорой помощи", его подобравшие, говорят, что он бормотал о копе, который его избил. Тут пахнет жареным. Выясни, что и как…

Утреннее солнце заливало коридор через высокие окна. Солнце и переносные софиты, которые телевизионщики держали наготове, заживо поджаривали каждого, кто теснился в узком пространстве между лифтом и кабинетом Денниса Дж. Купера, доктора медицины, директора больницы. Доктор Купер вышел из кабинета и зажмурился в ярком свете софитов и солнца, словно сова.

— В настоящее время мне нечего вам сообщить.

— Пожалуйста, доктор! Только один вопрос. Можете вы подтвердить, что человек был избит?

— У него множественные повреждения лица. Шесть ребер сломаны, два — в нескольких местах. Я могу только сказать, что он сильно травмирован. Но как или кем, утверждать не могу.

— Не можете ли вы разрешить прессе с ним побеседовать?

— Нет, не сейчас. Челюсти повреждены. Нет. Я не могу разрешить ему ни с кем говорить.

— Когда мы сможем это сделать?

— Сожалею, джентльмены. Я занятой человек. И сейчас не желаю делать никаких заявлений. Разрешите пройти. Пожалуйста, разрешите пройти.

— Держись наготове, Берт. Сиди под дверью. Что-то тут есть. Чем-то здесь пахнет.

Газетчики ждали до полудня, пока им разрешили провести короткое интервью с жертвой. Причем на выборной основе: один телевизионщик с камерой и один газетный репортер, который доложит всем о результатах.

Человек был забинтован с ног до головы. Те части лица, которые газетчик смог увидеть, распухли и выглядели кошмарно. Отекшие губы были цвета вспоротой печени. Двигались они с огромным трудом. Репортер присел на кровать бок о бок с пострадавшим. Телевизионщик с камерой — около двери, чтобы человек и репортер поместились в кадре. Оба вели себя тишайше, благоговея, как при отдании последних почестей.

— Ходит слух, что вы обвиняете полицию Сан Франциско в преследовании и жестокости. Это соответствует действительности, сэр?