Сезон свинцовых туч - Валерий Георгиевич Шарапов

«Издевается», – подумал Вадим, присаживаясь вместе с банкой. Холодный пенистый напиток отлично зашел, приятно зашуршало в голове.

– Вы тут хозяйничайте, – заторопился Генри. – Можете спуститься вниз, проинспектируйте, так сказать, наше с Уолли походное жилище, прогуляйтесь на бак – там у нас барбекю и рыболовные снасти. А я попробую запустить машинку – посмотрим, поплывет или нет. – Генри добродушно хохотнул. – Вы не обращайте на нас внимания, Вадим, мы иногда шутим.

Он удалился в рубку, и вскоре завелся двигатель, ожила вода под гребным винтом. На палубе между рубкой и бушпритом возвышалась мачта со свернутым парусом, но в семействе Кларков, видимо, было не принято все усложнять. Двигатель работал на холостом ходу. Уолли приятно улыбнулась, спрыгнула с трапа и стала отвязывать швартовочный трос от чугунного кнехта. Вадим отставил пиво, отправился помогать, вежливо отстранил женщину.

– О, да вы у нас джентльмен, – оценила его действия Уолли. – Так трогательно. А вот Генри считает, что я должна развивать свою мышечную массу, и эта обязанность всегда на мне. Держите крепче канат, забросьте его на борт… О, да вы прирожденный мореход, Вадим…

Она посторонилась на трапе, и Вадим, протискиваясь, зацепил ее бюст, обтянутый тенниской, – выпуклость была такая, что не задеть невозможно. Стало неловко, но Уолли не смутилась: подумаешь, какая ерунда. Генри что-то переключал на своем мостике. Вадим поднял трап, перебрался на корму. Судно медленно отходило от причала, пенилась вода за кормой.

– Можем пройтись на палубу, – предложила Уолли. – Не волнуйтесь, леер прочный, но все же не стоит на него давить. Я вам гарантирую изумительные виды.

Она отправилась первой, покачивая бедрами, втиснулась в узкий проход между надстройкой и бортом. Вадим повторял ее движения. Морские путешествия не были его стихией, но морской болезнью вроде не страдал. Уолли грациозно обвилась вокруг мачты, как стриптизерша вокруг шеста, засмеялась, кокетливо поделала глазки. Вадим усиленно делал вид, что его это не касается. На палубе лежали спиннинги в чехлах – судя по габаритам, годные и на кита. Попыхивало закрытое приспособление для жарки мяса барбекю. Топили его углем из пакета – и разожгли, похоже, заранее. Уолли сдвинула крышку, отстранилась, потешно сморщив нос. Угли еще не дошли.

– Вы рыбачите, Вадим?

– Рыбачу, – кивнул Светлов. – В основном на Клязьме, раз в пятилетку. Пескари, ерши, окуни. Если повезет, можно гальяна встретить в запрудах.

– Я, по правде, ни слова не поняла, – призналась Уолли. – Но, наверное, это чертовски увлекательно. Генри предпочитает охотиться на тунца – из чисто спортивного интереса. Если выбросить жалко, отдает по прибытии портовым мальчишкам. В прошлый раз такая туша попалась, что чуть не утащила нас в открытое море. Генри кричал, я его держала, умоляла выбросить эту проклятую удочку. Но он такой упрямый, вцепился в нее… Какое счастье, что тунец сорвался, там была такая громадина, что ее вдвоем мы бы не подняли… А что такое ерш?

Вадим засмеялся, и Уолли не стала переспрашивать. Покосившись через плечо, Вадим обнаружил за стеклом рубки каменное лицо Генри Кларка. Цэрэушник крепко сжимал штурвал, безотрывно смотрел вдаль. Глаза его в эту минуту были холодными, лицо жестким, казалось, вытесанным из камня. Оно потемнело, Генри кусал губы, некие черные мысли одолевали человека. Вадим насторожился. Генри обнаружил, что на него смотрят, и мгновенно переменился в лице. Заблестела белозубая улыбка. «Так мы, батенька, лицедей?» – констатировал майор и тоже приветливо улыбнулся, помахал рукой. Распахивалось бесконечное бирюзовое море, вдали виднелся белый парус. В районе горизонта бирюзовое море смыкалось с лазоревым небом, на котором сегодня не было ни облачка. Отдалялись причал, фигурки людей и зашвартованные плавсредства. Город казался белым, нарядным, не таким, как вблизи, – напомнил Одессу, тающую за бортом, или какое-нибудь Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах. Отдалялись здания, превращаясь в сплошную линию. Яхта шла довольно быстро, за бортом пенились воды, с криками метались чайки.

– Признайтесь, красиво, – донесся голос Уолли. – Тот самый момент, когда захватывает дух и плюсы в жизни перевешивают минусы. Впрочем, это быстро надоедает. Отдалимся еще на несколько миль и там встанем. Генри всегда боится, что сломается мотор и нас унесет на Кубу. Пойдемте, покажу вам кают-компанию.

Они спустились вниз. Было тесно, как в вагоне поезда, но уютно. Стены обиты деревом, работало освещение. Проход (вернее, пролаз) в машинное отделение, гальюн с сидячей ванной, уютная гостиная, маленькая спальня с широкой кроватью. Вода практически подступала к иллюминаторам, казалось, яхта уже тонет.

– Замечательно, – оценил Вадим. – Я впечатлен, Уолли. А что, у каждого сотрудника посольства есть своя яхта?

– Нет, конечно, – отмахнулась американка. – Просто Генри увлекается морем, для него это важно – еще с детства, когда он занимался океанографией. Мы арендовали эту развалюху, чтобы иногда отводить душу. В море никого нет, никто не мешает, можно побыть собой…

Она внезапно оказалась чересчур близко, поменялось что-то в лице, глаза заблестели, дыхание стало прерывистым. Вадим не успел продумать тактику обороны, как судно вдруг повело – Генри начал снижать обороты. Уолли не устояла или сделала это специально (опыт уже имелся), глухо воскликнула, прижалась грудью к Вадиму. Он машинально схватил ее за плечи, отставил ногу, чтобы не упали оба. Он чувствовал, как вздымается женская грудь, колотится сердце. Уолли подняла глаза, они источали сладкую патоку. У Вадима не хватило силы воли ее оттолкнуть. Импровизация? Домашняя заготовка? А что по этому поводу думает Генри Кларк? Уолли ему не посторонняя, самая «всамделишная» жена… Шатенка издала прерывистый тихий стон, прижалась к его губам своими губами, стала жадно целовать. Светлов оторопел, замер как истукан. Онемели конечности, закружилась голова. Проходил стандартный процесс соблазнения – и ведь чертовке чуть не удалось! Голова пылала, с физиологией все было в порядке. Что она задумала? Затащить гостя в постель, когда до мужа рукой подать? Просто крик души и тела? Похоже, так и было. Женщина заводилась, от томления подкашивались ноги. Модное поветрие – целоваться с русскими? Он собрал последнюю волю с кулак, оторвал от себя соблазнительницу, отступил. Видать, совсем прохудилась крыша в ячейке общества Генри Кларка…

– Уолли, пожалуйста, не надо, это неправильно…

И до нее, похоже, доходило, она помотала головой, сбрасывая наваждение.

– Да-да, я все понимаю… – Она улыбнулась растерянно, глубоко вздохнула. – Простите, Вадим, сама не понимаю, что на меня нашло. Просто не смогла удержаться… Это так неловко, нелепо, стыдно, я готова провалиться сквозь землю… К тому же мы с вами совершенно незнакомы…

Но именно это, как ни парадоксально, ее и завело. Со знакомыми неинтересно, их уже знаешь, они надоели, как и собственный муж…

– Все в порядке, Уолли, – тактично улыбнулся Вадим. – Такое бывает, я прекрасно понимаю…

– Правда? – В ее глазах зажегся смешливый огонек. И еще что-то, крайне нездоровое, заставившее вновь насторожиться. – Да, вы правы, Вадим, это была непростительная ошибка. Позвольте повторить ее в последний раз? – Она подошла, не моргая, глядя ему в глаза, поцеловала с чувством, с задержкой, обняла за шею, гладя ладошкой затылок – и все едва не началось заново, с вибрацией конечностей, вакуумом в желудке, – и шумно выдохнула, отпустила.

– Простите еще раз, это было выше меня… Давайте быстро приходить в себя, сейчас Генри спустится…

Как в воду глядела! Яхта застопорила ход, стих двигатель. С лязгом стала разматываться якорная цепь.

– Эй, люди, вы где? – деликатно предупредил о своем появлении Генри. «В Вологде-где», – мрачно подумал Светлов. Ноги еще подрагивали. Он, конечно, морально стойкий человек, но не железный же! Агент ЦРУ спускался по лестнице, спрыгнул в кают-компанию. Он накинул ветровку на голые плечи, стучали по полу шлепанцы. В эту минуту Генри меньше всего походил на агента ЦРУ. В кают-компании все было пристойно, Вадим сидел на кожаном диване, с любопытством осматривался. Уолли ковырялась в шкафу, вытаскивала из груды вещей купальник.

– Ага, – сказал Генри, сверкая белозубой улыбкой. – Вот вы где. Закончили экскурсию? Тогда свистать всех наверх, будем есть и пить. Дорогая, я не чувствую опьяняющий запах жареного морского мяса. Ты уверена, что ничего не забыла?

Дальше все было сравнительно пристойно. Яхта с загадочным именем «Эспарелла» покачивалась на легкой волне. Берег замер в нескольких десятках кабельтовых, повсюду было море. С востока к порту обходным маршрутом приближался сухогруз – полз как черепаха.