Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

любезным человеком. О его подлинной роли я поначалу, конечно, не догадывался. Позднее понял, с кем имею дело, но решительно порвать с ним не хватало силы воли. Я легкомысленно придумывал различного рода оправдания: то внушал себе, что сведения, которые сообщаю, не секретны; то думал, встречусь еще один-два раза и порву связь с ним. Должно быть, успокаивал свою совесть. И вот результат… В тот момент, когда Бек пригласил меня объясниться по поводу допущенного мною нарушения правил полета, я не придавал этому факту большого значения.

— Степан Ильич, а нарушение с вашей стороны было? — поинтересовался Павлов.

— Формально, да. Я совершил посадку без предварительного разрешения — это грубейшее нарушение, хотя я был поставлен в безвыходные условия. Я уже рассказывал об этом, — Сарычев кивнул в сторону следователя. — Из-за этого нарушения меня могли, по меньшей мере, отстранить от полетов в Японию, а то и демобилизовать из армии. И того и другого решения я боялся. Панически боялся…

— О ваших внеслужебных контактах с американскими офицерами командованию было известно?

— Скорее всего, нет. Я скрывал эти встречи, понимая, что могу иметь неприятности из-за них.

Сарычев и теперь, как видно, еще не совсем ясно представлял обстоятельства своего падения и, может быть, плохо осознавал, что попал в заранее подготовленную и хорошо расставленную западню.

10

Американские разведчики из отдела Джи-ту при штабе Макартура пристально приглядывались ко всем советским людям, обслуживавшим советскую часть Союзного Совета для Японии. Они придерживались бытовавшей тогда в их среде концепции: устанавливать контакты и вести обработку советских граждан целесообразнее за пределами СССР. В условиях «свободного» мира, говорили они, советский человек как бы отрывается от моральных и нравственных принципов, принятых в социалистическом обществе, и легче «клюет» на подброшенную наживу в виде обещания различного рода благ, подарков, денег.

А самое главное, считали они, вне пределов Советского Союза сотрудник разведки полностью обезопасен от нежелательных инцидентов с советскими органами государственной безопасности, действующими весьма успешно.

Подполковник Сарычев привлек внимание Бека, вероятно, по двум причинам: во-первых, проявлял страсть к приобретению дорогих американских и японских вещей. В каждый приезд в Токио скупал большое количество скатертей, махровых полотенец и других дефицитных в то время товаров. Делал это в спекулятивных целях.

Такие поступки и качества, указывалось в «Руководстве о приоритетах при выполнении поставленных задач», проще сказать, в шпионской инструкции американской военной разведки, противоестественны для советского человека. Если эту страсть поощрить и подогреть, думал Бек, можно приручить Сарычева, а может быть, склонить к тайному сотрудничеству с Джи-ту.

Во-вторых, в отличие от своих товарищей, других советских офицеров, в спорах Сарычев более терпимо относился к моральным ценностям Запада и менее активно защищал советский образ жизни…

В назначенный день начальник разведотдела генерал-майор Чарлз Виллоуби посматривал на часы, ждал полковника Бека. Он знал, что тот сегодня приступает к выполнению хорошо разработанного плана операции «Скорпион», который должен закончиться, вербовкой советского офицера.

— Разрешите, господин генерал?

— Садитесь, полковник. Ну как? — спросил генерал, похрустывая суставами тонких сухих пальцев.

— Полагаем, что первый шаг будет успешным. Я вместе с полковником Рацем…

— Вы берете его для прикрытия?

— Конечно, господин генерал… Встречаем русский самолет, приглашаем командира и предъявляем обвинение в нарушении правил полета.

— Основания?

— Как предусмотрено планом, за несколько минут до посадки по нашему указанию аэропорт прекратит связь с самолетом. Посадка без разрешения — грубое нарушение…

Виллоуби подошел к окну, повернувшись спиной к полковнику. Бек замолчал, поднялся и стал непроизвольно разглядывать генерала: редкие волосы цвета старой соломы, высокий, худощавый, сутулый, длинные руки свешивались почти до колен.

— Слушаю вас, полковник! — сердито произнес Виллоуби.

— Простите, господин генерал! После этого Сарычева доставим в штаб. Первую беседу проведу в кабинете полковника Раца…

— Не вздумайте открывать карты перед ним, — перебил генерал.

— Я понимаю. Остальное изложено в плане операции «Скорпион», — сказал Бек, продолжая неоконченную мысль.

— Ол райт! Действуйте!

— Хорошо! Постараюсь убить посредством доброты, как говорят англичане, — проговорил Бек, улыбаясь.

Выполняя эту часть плана, помощники Бека в июле сорок шестого года оградили самолет Сарычева белым канатом, едва он приземлился на аэродроме Ханэда, а самого подполковника почти насильно увезли в штаб.

— Господин Сарычев, — мягко начал Бек, — у нас с вами сложились добрые отношения, но долг службы обязывает меня не оставлять без внимания ни одно нарушение правил полета. Вы допустили грубое нарушение, которое могло иметь тяжкие последствия.

— Но при чем тут я, господин полковник? Со мною прекратили связь, когда я уже видел аэродром и шел на посадку. Что мне оставалось делать? — искренне возмущался Сарычев.

— Ждать разрешения или запросить другой аэропорт.

— Я думал, что связь прервалась из-за технических неисправностей радиоаппаратуры.

Бек вздохнул и развел руками.

— Я вынужден составить акт.

Он придвинул стопку бумаги и стал не спеша писать акт. Тут вошел полковник Рац, поздоровался с Сарычевым.

— Скажите, полковник, посадка без разрешения является нарушением? — спросил Бек по-английски и тут же перевел.

— Это большое нарушение. Тем более что причин для вынужденной посадки не было, — сказал Рац. Его ответ Бек также перевел.

— Вот мнение опытного специалиста. Полковник Рац — комендант пятого воздушного флота американской армии, — представил Бек, хотя Сарычев и Рац были давно знакомы.

Акт, в котором в общем-то объективно изложено случившееся, — разумеется, за исключением того, что все это было заранее подстроено, — подписали Бек и Рац. Сарычев хотел отказаться от подписи, но передумал: зачем обострять отношения, разберутся. К тому же он понимал: какая-то часть вины за ним есть.

Рац тут же покинул кабинет. Бек предложил Сарычеву американскую сигарету, начался непринужденный разговор.

— И что теперь с этим актом? — спросил Сарычев, глубоко затягиваясь: сигарета показалась ему слабой.

— Очевидно, будет