Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

мало сделал Союзный Совет? — не сдавался де Коннел. — Проведена аграрная реформа, вводится обязательное бесплатное образование, легализованы профсоюзы, расширены права женщин… Надо быть слепым, чтобы не видеть всего этого.

— Да, господин майор, то, о чем вы говорите, правда. Но в этом немалая заслуга нашего представителя в Совете. Главное же в том, что экономические и политические основы японского милитаризма сохраняются. Складывается впечатление, что американцы прежде всего пекутся о своих интересах и ведут себя здесь, как оккупанты… Благодарная и бескорыстная Америка! Великая и образцовая страна! Или, как это говорят японцы о вашей стране… «Юме-но куни» — «страна грез». Эти мысли вам удалось вдолбить японцам… Прошу прощения, увлекся, — со смущением проговорил Сарычев, поняв, что по пьянке наговорил лишнее.

— Это уже коммунистическая пропаганда, господин подполковник, — сказал де Коннел, еле сдерживая злость. — Нам надо дружить, наводить мосты, как теперь говорят, а не спорить.

— Слишком большой океан разделяет нас. Я сомневаюсь, удастся ли нам соорудить мосты через него. — Сарычев имел в виду то, что американцы все чаще стали нарушать свои союзнические обязательства в Германии и Японии.

— Я налагаю табу на политические разговоры, — вмешалась хозяйка, включая магнитофон. Раздались звуки медленного танго. Полковник Рац танцевал с Анной Владимировной, де Коннел — с Людмилой Перфильевной.

Бек и Сарычев ушли в кабинет, уселись в кресла, закурили трубки. У Бека была довольно приличная коллекция трубок.

— Степан Ильич, — начал Бек, — расскажите о сотрудниках Советской миссии. В долгу не останусь.

— Спрашивайте.

Отвечая на вопросы Бека, Сарычев рассказывал о деятельности Советской миссии, о политике Советского Союза в отношении Японии; называя сотрудников миссии, характеризовал их, разумеется, со своей колокольни.

— Спасибо, мой друг! Вы истинный друг! Я знаю, что вы находитесь в затруднительном положении, — начал было Бек.

Сарычев перебил его и категорически отказался от денег.

— Извините, в прошлый раз взял по пьянке… Я обязательно верну их, — проговорил он, волнуясь. — Что еще интересует вас?

— Степан Ильич, я хотел бы получить информацию еще по двум вопросам… Тут не политические, а, скорее, коммерческие интересы. Американцы, и военные тоже, прежде всего дельцы, предприниматели…

— Что конкретно интересует вас? — спросил Сарычев, разжигая погасшую трубку.

— Мои высокопоставленные коллеги хотят знать, действительно ли СССР вывозит промышленное оборудование с бывших японских предприятий в Маньчжурии? И еще: когда Советский Союз намерен приступить к репатриации японских военнопленных? По нашим сведениям, у вас их более шестисот тысяч. Говорят, одних генералов вы захватили сотни полторы… — Бек протянул Сарычеву зажигалку.

— Тут мои возможности ограничены, — резко ответил Сарычев. — Пойдемте, а то нас потеряют. — Он поднялся, положил трубку в пепельницу. Наглые притязания Бека возмутили его, но тот делал вид, что ничего не замечает.

Пили и танцевали до полуночи. Бек и его жена, прощаясь, тепло благодарили Сарычева, насовали в портфель каких-то подарков.

В гостиницу «Мицубиси», где он обычно останавливался, Сарычев не поехал, чтобы не вызвать подозрений у живущих там сотрудников Советской миссии.

Его довезли до аэропорта Ханэда, в комнатах для летчиков состав менялся, и его позднее возвращение осталось незамеченным.

11

Шестого ноября в Советской миссии был устроен прием по случаю двадцать девятой годовщины Великой Октябрьской революции. На прием были приглашены офицеры Соединенных Штатов, Англии, Канады, Китая и Новой Зеландии — стран, подписавших год назад на борту линкора «Миссури» акт о капитуляции Японии.

В самом большом зале были расставлены и богато сервированы длинные столы человек на восемьдесят.

В назначенный час за передним столом заняли места Деревянко, Макартур, представители других стран — членов Союзного Совета.

Сарычев с любопытством рассматривал генерала Макартура, командующего оккупационными войсками. Видеть его так близко не приходилось.

Макартур был в обычной защитного цвета форме, ничем не отличавшейся от той, какую носили все военнослужащие американской армии. Во всем облике и манерах генерала, в подчеркнутой простоте костюма чувствовалась нарочитая рисовка. Он почти не вынимал изо рта непомерно длинную и броско грубую трубку, беспрерывно попыхивая ею; держался неестественно прямо; движения были по-солдатски резкими.

Весь вид его как бы говорил: я — простой солдат, ничем не выделяюсь среди других. Макартуру тогда шел шестьдесят седьмой год, однако в его темных волосах, зачесанных назад, не было ни одной сединки.

Кузьма Николаевич обратился к собравшимся с короткой речью: сказал о значении Октябрьской революции, поздравил всех с праздником, выразил надежду, что отношения дружбы и сотрудничества между союзными державами будут крепнуть и развиваться.

Макартур наконец-то вынул трубку изо рта, ответно поздравил генерала Деревянко и всех советских офицеров с национальным праздником.

Между тем за столами уже начинался оживленный разговор, объявлялись тосты, официантки не успевали подносить бутерброды и бутылки.

В конце вечера к Сарычеву протиснулся полковник Бек и предложил поехать к нему на квартиру, чтобы посидеть в неофициальной обстановке; напомнил, что ждет информацию о японских предприятиях и военнопленных.

— Могу ли я пригласить товарища? — спросил Сарычев. Обдумывая свои встречи с Беком, он с ужасом понял, что наговорил и наобещал много лишнего, что связь с полковником принимает опасный характер и может плохо кончиться для него. Сарычев искал еще одной встречи с Беком, чтобы решительно заявить ему о прекращении дальнейшего контакта с ним. «Если будет рядом кто-то из наших, — думал он, — полковник не сможет предпринять провокационных действий».

— Конечно, друг мой! — неохотно согласился Бек. Рядом с Сарычевым стоял подполковник Чижов, тоже командир самолета. Сарычев обратился к нему.

— В принципе не возражаю, — сказал Чижов, — но не мешало бы получить разрешение.

Они втроем подошли к заместителю советского представителя.

— Хорошо. Только не задерживайтесь там, — предупредил генерал, выслушав их просьбу.

Приехали в гостиницу «Империал». Анна Владимировна быстро накрыла стол, включила тихую музыку, И опять стали пить за годовщину нашей революции.

Жена Бека тут же атаковала Чижова: расспрашивала о его семейном положении, о жизни в