Мой друг Иисус Христос - Ларс Хусум

– Ну ладно, не имеет значения. Ты давно тут?

– Не знаю.

– Оставайся у меня сколько хочешь.

Казалось, он меня не слышит. Он тупо уставился на меня, но я заметил, что его губы вновь плотно сжались, а костлявые плечи затряслись. И это повторялось по нескольку раз в тот день. Я отвел его в комнату с фиолетовым диваном и сказал:

– Вот, располагайся.

Он тут же опять задрожал. У него почти не было вещей, только небольшой заплечный мешок. Я не знаю, чего он ожидал, но он был готов к поражению.

– Все, что принадлежит мне, принадлежит тебе. В том числе и одежда.

За этими моими словами последовал новый приступ дрожи. Мне приходилось ждать всякий раз, когда он свободно вздыхал, тщетно пытаясь скрыть свое облегчение.

Ибо мы нуждаемся друг в друге

В первую же ночь я проснулся от собственного крика – он забрался ко мне в постель. Он, видите ли, не мог уснуть, а мой храп оказывал на него успокаивающее воздействие. Да мне насрать! Я не желаю спать с ним в одной кровати!

Боли в животе возобновились. И теперь я постоянно думал о том, что я сделал с Сес, Силье, Брианом, со всеми остальными. И эти мысли донимали меня. Когда меня посещали наиболее невыносимые мысли, я уходил в ванную. Иногда меня рвало. Когда я выходил, Йеппе с любопытством смотрел на меня, но молчал. И это было странно, ведь раньше он болтал без умолку, теперь же он вел себя тихо, бледнел и практически прятался от меня. Я видел, как он с тоской смотрит на меня, но продолжает молчать, а когда я спрашивал его о чем-нибудь, он отвечал односложно. Жить с ним было странно, но довольно просто. Правда, он оказался весьма безалаберным. После него все приходилось искать на полу. Я не могу назвать себя суперчистоплотным человеком, но убирать за другими я не желал, а уж тем более в своем собственном доме. Я много раз просил его прибраться. Он понимающе кивал и принимался за уборку, но спустя два часа напрочь забывал о моей просьбе.

Как-то раз я в раздражении пришел в его комнату, взял его маленькую сумку и вытряхнул все содержимое на пол, потоптал его вещи, разбросал их по всей комнате, чтобы как следует захламить все вокруг. Это было жестковато с моей стороны, но таким образом я хотел приучить его к порядку. С нетерпением я ожидал его реакции. Увидев, что я сделал, он тихо прикрыл за собой дверь. В течение пяти минут я стоял, готовый к скандалу. Но он не выбежал из комнаты с криками. Я осторожно открыл дверь. Он молча сидел на кровати и с грустью в глазах повернулся ко мне. Я поступил глупо – это расстроило его намного больше, чем мог расстроить небольшой беспорядок. Продолжая молчать, он вновь оглядел свои вещи. Я не знал, что мне сделать. Я смутился.

– Я поступил так, потому что ты неряха. Йеппе, не надо так все захламлять.

Он кивнул с очень серьезным видом.

– Не обижайся на меня, Николай. Не надо. – Его голос срывался.

– Ты расстроился?

Он помотал головой, но я видел, что он обманывает меня.

– Черт возьми, Йеппе, какие мы придурки. Нам нужно просто поговорить, если уж я вынужден заботиться о тебе.

– Не беспокойся обо мне. – Он начал закидывать свои вещи обратно в сумку.

– Но я должен, иначе он снова будет недоволен.

Он остановился:

– Кто будет недоволен?

Я сел рядом с ним:

– Иисус.

Я говорил в течение часа, рассказал ему об Иисусе и обо всей предыстории. Чем более жестоким становился мой рассказ, тем больше Йеппе сиял. Он жадно ловил каждое слово и не мог спокойно сидеть на месте. Он вскакивал и подпрыгивал во время моей речи. Когда я наконец замолчал, он, продолжая мельтешить перед глазами, с нетерпением сказал:

– Я помогу тебе.

– В чем?

– Я помогу тебе стать лучше.

Прошло всего несколько дней, и он перестал быть прозрачным. Теперь я понял, почему Иисус выбрал именно его. Мы с ним были слишком слабыми поодиночке. Йеппе нуждался во мне, чтобы не исчезнуть окончательно, и я нуждался в Йеппе, потому что мне был необходим толчок со стороны.

Мы с энтузиазмом обсуждали наилучший подход, говорили о том, когда и как нам лучше действовать. В течение нескольких дней мы никуда не выходили, выпили тонну пива и наболтались о том о сем. Офигеть, как было приятно поговорить о былых днях, но в итоге мы так ни к чему и не пришли. План пугал нас, ведь ни он, ни я не привыкли брать на себя ответственность за что бы то ни было. И всякий раз, когда что-то казалось нам опасным, мы отступали. Нам была необходима помощь, иначе мы продолжали бы только пить пиво и рассуждать, на что мы были бы способны, если бы нам хватило мужества. Нам нужен был кто-то еще. Нам нужна была НАТО (так мы сами назвали нашу группу), которая защитила бы нас от сомнений и колебаний.

Собрать группу – непростая задача, когда ты никого не знаешь, но мы должны были использовать то, что у нас есть. Ведь и Иисус не знал своих учеников до того, как они стали его учениками. Это были рыбаки и сборщики налогов. Я, по крайней мере, хоть общался со своими.

НАТО

– Привет, Карен.

Она сидела на четвереньках в своем саду и пропалывала клумбу. Она обрадовалась, увидев меня, и улыбнулась не только губами, но и глазами.

– Привет, Николай. На прошлой неделе тебя совсем не было видно.

– Ну да, было много дел.

– Мы видели, у тебя гостил приятель. Он уже уехал?

– Нет, он тут.

– Мне кажется, это замечательно, Николай.

Она поднялась, сняла рабочие перчатки. Выражение ее лица изменилось: оно стало серьезнее.

– Что именно? – удивился я.

– Твоя смелость! Люди не спускают с тебя глаз, потому что ты тот, кто ты есть, и все же ты осмеливаешься.

– На что?

Я не понимал, о чем она.

– Не скрывать своей ориентации. Вчера мы разговаривали об этом с Биттен, сестрой Кая. Она была шокирована, когда я ей рассказала, но потом я добавила, что ты же ведь из семьи артистов. У нас на Поппельвай никогда не было гея, хотя ходили всякие слухи про Эрлинга из тридцать седьмого дома. А чем занимается твой приятель? Можно так сказать – приятель? Он похож на художника: выглядит как-то загадочно и опасно одновременно.

– Он не художник и не гей. Как и я.

– Так ты не гей? И он тоже? Он такой худенький. О боже, как нехорошо получилось. Не надо было мне ничего говорить Битен. – Она кинула в меня перчатку и неловко засмеялась.

– Ничего страшного. Я хотел бы пригласить тебя завтра вечером в гости.

Она восторженно захлопала в ладоши:

– С удовольствием. Мы с радостью придем.

– Мы?

– Ну да, мы с Каем. Мы, правда, уже договорились поиграть в бадминтон, но его можно спокойно отменить.

– Но я приглашаю только тебя.

– Только меня? То есть мы будем там вдвоем?

Эта мысль заставила ее волноваться – к чему бы мне приглашать в гости замужнюю женщину?

– Нет, придет много народу, но это будет своего рода тайное заседание в сочетании с отдыхом.

– Надеюсь, не сексуальная оргия? Помнится, мы с Каем попробовали однажды. Больше ни за что. Как-то неловко оказаться среди всех этих фаллосов. Какой-то мужик взял Кая за член, так что ему сразу захотелось домой, но мы не могли уйти, потому что я в этот момент была занята еще с кем-то. Мы потом много недель ссорились из-за этого. Так что на оргию я не пойду. Кай мне не позволит.

Я поднял перчатку и протянул ей:

– Это не имеет никакого отношения к сексу.

– Так ты не пытаешься соблазнить меня?

– Черт возьми, да нет же! – Я был слегка шокирован, что не помешало мне тут же представить, как мы с Карен занимаемся сексом.

– А то, говорят, некоторые молодые парни из Копенгагена предпочитают женщин постарше.

Я не знал, как мне реагировать. Мы смущенно посмотрели друг на друга, а затем оба поспешили потупить взгляд.

– Во сколько мне прийти?

– В семь.

– Хорошо, тогда до завтра.

Она снова села на корточки и принялась выдирать сорняки.

С другими двумя вышло проще, хотя я не виделся с ними с тех пор, как у меня поселился Йеппе. Я зашел в «Лас-Вегас» и неуклюже подошел к ним:

– Придете ко мне завтра в семь?

– Конечно.

– Поппельвай, двадцать два.

– Мы в курсе.

Теперь мне предстояла задача посложнее. Я назначил время в парикмахерской. У меня высокие виски, поэтому я вынужден раз в три недели самостоятельно брить их. Так что стричь мне было особенно нечего, но все-таки я пришел в «Тренди Лук», и Анита с удивлением оглядела мой затылок. В салоне больше никого не было. Парикмахерская «Тренди Лук» переживала не лучшие времена. В городе было еще две парикмахерские, более популярные – «Нью Лук» и «Салон Крис», а между тем у жителей Тарма не было столько волос. Анита только что уволила двух своих коллег. Так что теперь она осталась одна в практически постоянно пустующем салоне.