Мой друг Иисус Христос - Ларс Хусум

Мне было хорошо. Это именно то слово, которое исчерпывающе описывало мою жизнь в тот период. Я болтал с жителями Поппельвай, особенно с Карен, потому что она как-то успокаивала меня. Было приятно сознавать, что, ощутив беспричинный гнев, мне нужно только выбраться из дома и поприветствовать Карен. Быть может, меня должны были преследовать муки совести, но мне всю жизнь было так дерьмово, а теперь вдруг стало так хорошо, и я опасался ворошить все эти «я не должен был». Я не хотел думать об этом. Случилось слишком много всего, чтобы мне беспокоиться сразу обо всем. Сес не должна была умирать. Мои родители не должны были умирать. Силье должна была остаться со мной. Я не должен был совершать столько дерьма в своей жизни. Да кучи всего не должно было быть, так что я не думал об этом, ведь теперь становилось лучше. Самый никудышный день в Тарме все равно был лучше самого клевого дня в Копенгагене.

Марианна и Матиас

В дверь позвонили, и я открыл в надежде, что мне принесли очередной пирог, которые у Карен получались отменно, но не тут-то было. Это оказались «Свидетели Иеговы». Они вычитали в статье, что я начал прислушиваться к Иисусу, но в то же время колеблюсь в моей преданности ему. Не хотелось бы мне узнать о нем подробнее, а также о том, каким образом он может спасти мою душу?

Один из них был молодой парень с прилизанной шевелюрой, и если бы он пришел один, я бы просто закрыл дверь у него перед носом, но его спутницей оказалась симпатичная рыжая девушка, которая напомнила мне Мириам. Поэтому я позволил им войти. Парень испытал настоящий экстаз из-за того, что я разрешил им пройти в дом. Они уселись за кухонным столом и принялись вытаскивать из сумки брошюры и памфлеты. Я встал в нескольких метрах, облокотился на стол и сложил руки.

– Вы знаете о «Свидетелях Иеговы»? – спросил парень.

– Не очень подробно. Извините, а как вас зовут?

– Мы забыли представиться? Простите. Меня зовут Матиас, а это Марианна.

Ага, это не Мириам. Да я, собственно, и не надеялся на это, однако этот факт не мешал мне пялиться на ее грудь. А грудь была действительно прекрасная. Конечно, девушка заметила мой взгляд и ссутулилась, чтобы затруднить мне обзор.

– Наверное, стоит начать с краткого рассказа о нас и о том, что представляют из себя «Свидетели Иеговы». «Свидетели Иеговы» – это свидетели Господа. Это название говорит о том, что мы свидетельствуем о Иегове и его явлениях. Иегова – имя всемогущего Господа, так же как ваше имя Николай, а наши – Матиас и Марианна.

Он продолжал говорить о Боге, о том, почему «Свидетели Иеговы» такие классные, но я не слушал его – я пялился на грудь Марианны и не мог заставить себя отвернуться. Я никогда не видел такой прекрасной груди. В какой-то момент я поймал ее взгляд – она не отвернулась. Напротив, она меня заставила отвести глаза. Она сильнее, чем показалась сначала. Матиас ничего не замечал – он был поглощен теми великими словами, которые изрекал. Я вновь попробовал прислушаться к нему.

– У Иеговы есть план, предназначенный для людей. Вы конечно же знаете об Адаме и Еве и о том, что у них произошло. Они согрешили, нарушив закон Господа, поэтому люди потеряли рай, но не навсегда. Сначала исчезнет зло, затем рай вернется к нам, и это произойдет при помощи Армагеддона.

Он восторженно поднял глаза к небу, хотя мой потолок явно мешал.

– И только верные слуги Господа переживут Армагеддон. На протяжении тысячелетия слуги Господа будут стараться создать рай на земле, с Иисусом в качестве правителя, и выжившие люди обретут вечность. Неужели вы не стремитесь к счастливой жизни, без страданий, насилия и смерти? А это станет реальностью, если вы примете слова Иисуса.

Его лицо покраснело. Он выдержал небольшую паузу и посмотрел мне в глаза.

– Неужели вы не хотите стать человеком, который всем своим существом будет следовать словам и воле Господа? Человеком, который помогает окружающим исполнять волю Господа?

Он ждал моего ответа.

– Но я же не верю в Бога, – пробурчал я с опаской.

Мои слова удивили их обоих. Они с недоумением смотрели на меня, пока Матиас наконец не опомнился:

– Но в статье написано, что вы прислушиваетесь к Иисусу.

– Ну да, Иисус помогает мне.

– Как же вы можете к Нему прислушиваться, если вы в Него не верите? – удивленно спросила Марианна.

– Я верю в того Иисуса, который оказался в моей квартире, но это не сын Бога.

– Нет, Иисус – сын Господа.

Я улыбнулся:

– Да, ваш – наверное, но не мой.

– Вы не можете верить в Иисуса, не веря в Бога. – Матиас тыкал в меня пальцем, находясь в моей собственной кухне.

– Я уж сам как-нибудь разберусь.

– Нет, так не пойдет.

– В моем доме проходит.

Матиас устало и растерянно потер лицо ладонями.

Марианна смотрела на меня с любопытством. Матиас собрался с силами:

– Но раз вы следуете воле Господа…

Я оборвал его:

– Я больше не желаю говорить о Боге.

– Бог говорит…

– Ты не слышал, что я только что сказал? Это мой дом. Вы – мои гости. Сначала это было забавно, теперь становится неловко. И я больше не желаю разговаривать о Боге.

– А о чем вы хотели бы поговорить? – мягко спросила Марианна.

Я пристально взглянул ей глаза:

– О тебе.

Она покраснела, но польщенно улыбнулась. Матиас побледнел. Он решительно поднялся, стукнул кулаком по столу и прошипел:

– Раз вы не можете вести себя нормально, мы пойдем.

– Хорошо, я провожу.

Матиас в недоумении стоял посреди кухни, а Марианна еле сдерживала смех.

Прежде чем закрыть за ними дверь, я поинтересовался у Марианны, нет ли у нее родственницы по имени Мириам, которая тоже состоит в «Свидетелях Иеговы».

– Мою кузину зовут Мириам. – Она удивилась.

– Она живет в Копенгагене?

– Да.

– Мне кажется, мы учились вместе в школе.

И тут она вспомнила, что много лет назад сестра рассказывала ей о каком-то извращенце, у которого знаменитая мать.

– О боже, точно. – Она произнесла эти слова одновременно в смятении и недоумении.

Оно вернулось

Я решал, что мне делать – лечь спать или посмотреть телевизор. Я слишком оживился после рассказов о Судном дне и глобальном плане Бога, так что телевизор перевесил. Я проводил перед телевизором не менее пяти-шести часов подряд. А что еще мне было делать? У меня была миссия – я должен стать лучше, избавиться от болей в животе. Я ее осуществил. Я много смотрел телевизор еще в то время, когда был агрессивным придурком, ненавидящим себя самого, но теперь я наслаждался. Налицо существенная разница. Я стал безвредным человеком без болей в животе. Иисус не может ожидать от меня ничего сверх этого.

Я взял банку пива, пакет печенья и удобно устроился в кресле перед телевизором. Американские сериалы шли один за другим. Вдруг я услышал в животе бурчание. Пока оно было тихим, так что я не обращал на него особого внимания. Наверное, я съел слишком много печенья. Я отодвинул пакет подальше и сосредоточился на серии «Фрейзьера». В животе забурчало снова, но я проигнорировал и на этот раз. Ведь мне было хорошо. И тогда мой узел в ярости взорвался. Он не перенес безразличия. Он вернулся, отдохнувший и непереносимый, и я получил от него порядочную трепку. Я с криком свалился со стула. Как же это охренительно больно! Я пыхтел и стонал, пытался встать и вытряхнуть его из себя, но тщетно. Мне удалось лишь приподняться на колени, после чего меня обильно вырвало. Я в отчаянии завыл, в бессилии уткнувшись лицом в собственную рвоту. Наконец мне удалось отползти на несколько метров, и я наткнулся на чьи-то сандалии:

– Помогите!

Иисус наклонился ко мне и нежно погладил по лбу:

– Николай, неужели ты правда думаешь, что все настолько просто?

Я понятия не имел, о чем он говорит, но боль исчезла, и я смог перевести дух. Я, стеная, валялся на полу, Иисус выключил телевизор.

Солнце пригревало. Стояла середина августа. Мы вышли в поле, где мне наконец удалось спокойно вздохнуть. Я насторожился: казалось, он разочарован мной, но причины этого разочарования я не понимал. Я был уверен, что мой образ жизни стал лучше. Иисус наклонился и начал рвать одуванчики. Если бы я так не волновался, мне показалось бы забавным, что здоровый мужик собирает одуванчики. Сидя на корточках спиной ко мне, он спросил:

– Как тебе Тарм?

– Хорошо. Прекрасный город.

Он поднялся, держа в руках целый желтый букет:

– Да, замечательный. Он всегда таким был. Ты растолстел. – И он пошел дальше.

Я поплелся за ним, взглянув на свой живот:

– Да, есть немного.

С тех пор как я приехал в Тарм, я набрал десять килограммов, которые все сконцентрировались в моем животе, но прежде я был таким тощим, что меня это мало беспокоило.