Двор халифов - Хью Кеннеди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большинство их жило и работало в мире, далеком от двора и придворного общества, но вокруг дворца постоянно стояли солдаты{113}. Однажды, уже в конце своего правления, Мансур провел формальный смотр армии. Он собрал войска на берегах Тигра южнее Багдада, приказав своей семье и двору тоже взять оружие. Сам он появился в кольчуге, черной калансуве и шлеме{114}. Однако это было скорее исключительным явлением, обычно боевые доспехи при дворе не носили.
Среди военных сложилось две элитных группы, которые имели гораздо более тесные связи с двором халифа. Это стража (haras) и полиция (xhurta). Различия между этими двумя группами пс всегда ясны, по стража, вероятно, ограничивалась обеспечением безопасности халифа (и ликвидацией его жертв), в то время как полиция играла более широкую роль в поддержании порядка как в Багдаде, так и в других местах.
При основании Багдада страже были даны участки возле дворца халифа. В сердце Круглого Города находилась открытая площадь. На площади стоял дворец Золотые Ворота и мечеть. Единственными другими строениями на этом пространстве были жилища стражников. Поблизости располагались два больших портика — крыши, опирающиеся на колонны из обожженного кирпича и гипса, где сидели начальники стражи и полиции. Они служили также прибежищем для молящихся, не поместившихся в мечети{115}. Кроме того, охранники стояли у четырех ворот в Круглый Город. Говорят, что каждые ворота имели отряд из тысячи человек с собственными командирами; в аркадах находились комнаты, расположенные по сторонам от прохода{116}.
Стража существовала весь ранний период правления Аббасидов, но у нас мало информации о том, как она выглядела и какие функции выполняла. Она должна были стоять у входов во дворец халифа и присутствовать на официальных приемах. До возведения Багдада, когда Мансур жил в палаточном лагере, он держал стражников под рукой; именно стражу он вызвал, чтобы убить Абу Муслима, когда тот появился. Когда в 758 или 759 году на Мансура напали фанатики из секты равандийцев, и он находился в серьезной опасности, командир стражи лично вышел, чтобы переговорить с повстанцами. Когда он уже возвращался, ему сзади пустили в спину стрелу, и несколькими днями позже он умер. В качестве чрезвычайного знака уважения халиф лично совершил похоронные молитвы и оставался у тела до тех пор, пока убитого не похоронили. Место умершего передали его брату{117}. Командир стражи действовал также как посланец между посетителями и халифом; описывают, как один старший военачальник (Хасан ибн Кахтаба) пришел навестить халифа и, обнаружив сына — командира стражи, сидящего на фарш своего отца при входе в апартаменты правителя, — оставил у него записку{118}. Позднее, как описывают источники, стражников вооружали пиками, когда они шли охранять двор, но у нас нет никакого представления, какую форму они носили и имелась ли она вообще{119}.
Мансур правил еще двенадцать лет после подавления восстания Чистой Души в 762 году. В основном эти годы были мирными, и халиф мог посвящать много времени и средств строительству. Работа в Круглом Городе Багдада оказалась в основном закончена к 766 году — всего через четыре года после начала строительства{120}. Двумя годами позже, в 768 году, халиф начал расширять столицу. Его сын и наследник Махди вернулся из Прана, и Мансур хотел построить ему собственный дворец и дать возможность покровительствовать и награждать своих соратников, как сам он делал на западном берегу.
На восточном берегу был создан совсем новый город с собственной мечетью и дворцом халифа. Члены внутреннего круга Аббасидов, вроде семьи Бармакнда, вскоре приобрели собственность на обоих берегах реки. Чтобы связать два берега, были построены мосты из суденышек. Такие мосты из стоящих борт к борту маленьких лодок, поверх которых был положен деревянный настил, были в те времена обычным способом соединять берега Тигра — и так до самого двадцатого века, когда стали строиться каменные и бетонные мосты. Район на восточном берегу, называвшийся иногда Русафа, стал началом поселения, которое со средних веков и до начала нашего времени понемногу превращалось в центр города.
В 771 году халиф посетил Сирию и Иерусалим, во время этого путешествия выбрав место для еще одного нового города. Место находилось рядом с древним городом Ракка на Евфрате, ныне он принадлежит Сирии. На следующий год Мансур послал сына Махди начать строительство; говорят, тот начал разбивать новый город по такому же плану, что и Багдад — с аналогичными воротами, стенами и башнями. Очертания Ракки Аббасидов все еще заметны, но этот город не круглый, а имеет форму буквы «D». Его стены и башни, достигающие теперь лишь высоты трех-четырех метров, дают представление о том, как был спроектирован Багдад. Город был предназначен стать передовой базой армии Аббасидов для проведения кампаний на византийской границе — а также, вероятно, на случай волнений в Сирии. Хорошо связанный с Багдадом по реке, он стал любимой резиденцией более поздних халифов, в первую очередь Гаруна аль-Рашида.
Летом 775 года Мансур отправился в паломничество в Мекку. Он совершал его в 765 и 770 годах, но на этот раз развивающаяся болезнь обусловила дополнительную срочность в осуществлении его планов. Ему исполнилось, судя по всему, 63 года, и здоровье его уже не было столь крепким, как прежде. Как и многие мусульмане, он верил в духовные преимущества умирающего в святом месте. Большинство важных персон государства отправилось с ним, включая преданного управляющего Раби и молодого Мусу, сына наследника Махди, позднее тоже ставшего халифом под именем Хади. Махди остался в Багдаде во главе правительства.
По мере продвижения Мансуру становилось все хуже. В одной из тех историй, которые показывают, насколько закрыта была личная жизнь халифов даже для самых высокопоставленных людей, нам повествуется, как издали за верблюдом Махмуда наблюдал член семьи Али, у которого была причина бояться гнева халифа. Он увидел, как верблюд отошел к краю дороги и опустился на колени. Халиф сошел с носилок и испражнился, затем снова сел позади Раби и продолжил утомительное путешествие. Когда дорога очистилась, наблюдатель, с которым был доктор, подошел туда, где присел халиф, и осмотрел место, где тот опорожнялся. У доктора не оставалось сомнений: «Я увидел движение кишечника человека, которому осталось недолго жить»{121}. Не удивительно, что халифы
