Звёздный зверь - Роберт Хайнлайн

— Да, мистер Ито?

— Я всего этого не понимаю, я простой фермер. Я хочу только одно знать — кто заплатит за папины теплицы?

Джон Томас поднялся.

— Я заплачу, — сказал он.

Бетти дернула его за рукав.

— Да замолчи же ты, идиот!

— Это ты замолчи. Ты уже достаточно поговорила сегодня. — Бетти умолкла. — Мистер Гринберг, все уже, похоже, высказались. Можно и мне кое-что сказать?

— Пожалуйста.

— Сегодня я много всякого выслушал. Тут пытались доказать, что Ламмокс опасен, а это совершенно не так. Пытались сделать, чтобы его убили, — просто потому, что он им не нравится… да, да, это я про вас, миссис Донахью!

— Обращайтесь, пожалуйста, только к суду, — спокойно вставил Гринберг.

— Вы тоже говорили очень много. Я не все понял, но, вы меня простите, кое-что из сказанного показалось мне очень глупым. Извините, пожалуйста.

— Я не сомневаюсь, что вы не хотели оскорбить суд.

— Ну, скажем… насчет того, является ли Ламмокс предметом собственности. Или — достаточно ли он умен, чтобы получить избирательное право. Ламмокс очень умный, наверное, никто, кроме меня, не знает, какой он умный. Но у него нет никакого образования, и он нигде не бывал. Однако это не имеет никакого отношения к вопросу, чей он. Он мой. Ровно так же, как я принадлежу ему, мы же росли вместе. Так вот, я знаю, что именно я ответствен за все, перепорченное в понедельник… ты можешь помолчать, Бетти? Сейчас я не смогу заплатить за все это, но в конце концов я заплачу. Я…

— Одну секунду, молодой человек. Суд не может позволить вам взять на себя ответственность, не посоветовавшись с адвокатом. Если вы намерены это сделать, суд назначит вам защитника.

— Вы говорили, что я могу высказаться.

— Продолжайте. Отметим в отчете, что все, сказанное вами, не накладывает на вас обязательств.

— Именно накладывает, потому что я действительно собираюсь расплатиться. Очень скоро фонд, оставленный на мое образование, поступит в мое распоряжение, и его суммы примерно хватит. Я думаю, что смогу…

— Джон Томас! — воскликнула миссис Стюарт. — Ты не сделаешь этого!

— Мама, ты бы тоже лучше в это дело не лезла. Я собирался сказать…

— Ты ничего не скажешь! Ваша честь, он же…

— Порядок! — прервал их Гринберг. — Ничто из сказанного не накладывает никаких обязательств. Пусть парень говорит.

— Спасибо, сэр. Но я все равно уже кончаю. Мне только надо сказать кое-что и вам, сэр. Ламми очень тихий и робкий. Я могу справиться с ним потому, что он мне доверяет, — но если вы думаете, что я позволю кому-нибудь пихать его туда-сюда, задавать дурацкие вопросы, гонять его через свои лабиринты и всякие такие штуки, — вы сильно ошибаетесь, я этого не потерплю. Сейчас Ламми болен. Он перевозбудился, и это для него плохо. Бедный…

Ламмокс ждал Джона Томаса долго, он не думал, что так долго придется ждать; так долго он ждал потому, что не знал в точности, куда тот ушел. Он видел, как Джон исчез в толпе, но не был уверен, пошел ли тот в большой дом, стоявший неподалеку. Проснувшись в первый раз, он попытался уснуть снова, но вокруг все время крутились какие-то люди, и ему приходилось опять и опять заставлять себя просыпаться — сторожевые центры его мозга не очень хорошо разбирались в сложных ситуациях. Сам-то он не думал об этих центрах, а просто раз за разом просыпался от чего-то вроде предупредительного звонка.

Потом ему это надоело, и он решил, что пора найти Джона Томаса и собираться домой. Таким образом, он все-таки нарушил приказ Бетти; но с другой стороны, Бетти — это не Джонни.

Сначала он обострил свой слух, чтобы попытаться обнаружить, где Джонни. Он слушал долго, несколько раз слышал голос Бетти, но она его не интересовала. Он продолжал слушать.

И вот, наконец, Джонни! Ламмокс отгородился от всего остального и прислушался внимательнее. Так и есть, он в большом доме. Но что это? Голос Джонни звучит в точности, как при спорах с матерью. Ламмокс немного расширил диапазон своего слуха, пытаясь определить, что же там происходит.

Они говорили о чем-то совершенно непонятном. Ясно было одно — Джонни кто-то обижает. Мать? Один раз до него донесся и ее голос; Ламмокс знал, что у нее есть какое-то право обижать Джонни, ну вроде как Джонни может со злостью говорить с ним самим. Это не имело особого значения. Но там был кто-то еще… другие люди, и у них во всяком случае такого права уж точно не было.

Ламмокс решил, что пора действовать. Он поднялся на ноги.

Красноречие Джона Томаса так и оборвалось на слове «бедный». Снаружи раздались вопли, и все, сидевшие в зале, в недоумении повернули головы к двери. Шум быстро приближался, и Гринберг только собрался послать бейлифа выяснить, в чем там дело, как необходимость в этом отпала сама собой. Дверь как-то странно вспучилась, а затем слетела с петель. В зал вступила передняя часть Ламмокса, украшенная на манер жабо дверной рамой. По дороге он заодно снес и кусок стены. Ламмокс широко открыл рот и пропищал:

— Джонни!

— Ламмокс, — крикнул Джонни в ответ. — Не двигайся! Оставайся на месте! Совсем не двигайся!

Лица всех присутствующих в зале, стоили того, чтобы на них в тот момент посмотреть, но даже при таком широком выборе самое интересное выражение было у особого уполномоченного Сергея Гринберга.

5. ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Достопочтенный мистер Кику, заместитель министра космических дел, выдвинул ящик стола и внимательно изучил свою замечательную коллекцию таблеток. Сомневаться не приходилось: язва желудка — она. Проглотив одну, которая вроде бы больше всего подходила, он с замученным видом взялся за прерванные дела.

Приказ технического комитета Министерства обязывал все межпланетные корабли класса «Пеликан» вернуться в порты приписки для проведения каких-то непонятных изменений в конструкции. Приложенные к приказу технические спецификации мистер Кику не стал даже и раскрывать; он чиркнул «согласен» и кинул приказ в корзину для исходящих. Технической безопасностью в космосе занимался техком; сам Кику в технике не понимал ни бельмеса и понимать не хотел; он будет поддерживать все решения главного инженера или уволит его и подберет нового.

Уже заранее он с мрачной тоской представлял, как финансовые тузы — собственники «Пеликанов» — начнут зудеть на ухо министру, а потом министр, совершенно не понимающий, в чем загвоздка, и перепуганный тем, что на него давят, скинет это дело на мистера Кику.

Что-то уж больно много сомнений насчет этого нового министра: время идет, а ему все никак не войти в форму.

Следующая бумага пришла к нему не для принятия решения, а только для информации, и пришла она во исполнение постоянно действующего указания, чтобы все, касающееся министра, каким бы плевым не оказалось дело, ложилось на стол к мистеру Кику. Бумажонка, похоже, и вправду была пустяк пустяком; согласно приложенной аннотации некая организация со странным названием «Друзья Ламмокса», возглавляемая никому не известной миссис Беулой Мергитройд, требовала аудиенции у министра; их, естественно, отфутболили к замминистра по связям с общественностью.