Отвечая за себя. Записки философа с вредным характером - Владимир Мацкевич

Игра воображения безразлична к модальности времени. Можно нафантазировать что-то про прошлое, можно мистифицировать настоящее и можно мечтать о будущем.

Но мечта без рабочих усилий, без вложения труда ничего не стоит.

Мечта должна стать основанием для прожектирования и проектирования.

Мечту нужно оформить.

Можно оформить в художественный текст. Это будет утопия. Пока же в моде антиутопии. Тоже полезная штука, но это другое, это про то, чего мы не хотим брать в будущее. А что хотим?

Можно оформить в пафосный идеологический текст. Это будет манифест, декларация, доктрина. Но декларации и доктрины имеют смысл тогда и только тогда, когда к ним относятся серьёзно и ответственно. Есть такое доктринальное предложение – IT-страна. Серьёзность отношения проявляется в изучении доктрины, манифеста или декларации.

Можно оформить мечту в программу работ, список задач для решения, в стратегию.

Вот сюда нужно направить лучшие умы страны!

Но разве ж их куда-нибудь вообще можно направить?

Они же лучшие!

Да, пожалуй, ни я, и ни кто-то другой никуда не может направить эти умы. Не только лучшие, но и даже средние и заурядные.

Я могу только напомнить, что они всё же направлены, они интенциональны.

И напомнить, куда они направлены!

А направлены они, некоторые из них, на поиски прошлогоднего снега, в прошлое, либо бывшее, либо в выдуманное.

Есть ещё другие, которые направлены сами на себя, погружены в себя. Что они собираются там найти? Что можно там найти – это их тайна. Пусть. Не будем выковыривать их из погружения в себя.

Есть ещё умы, которые направлены на собственные и чужие фобии. Они подозревают, что будущее таки будет. Или может быть. И страшно его боятся. А вдруг чего? Вдруг им там, в этом будущем, не будет места.

Что ж, могу их успокоить – таки не будет.

И?

И кто же может оформить мечту в художественный текст, манифест, доктрину, проект, программу, стратегию?

Игорь Мамоненко за всех отдуваться должен?

Или методологи, которых все так не любят?

А, есть ещё Виктор Прокопеня!

Ну и господствующий нарратив. Который отрицает существование будущего на метафизическом уровне. Поскольку декретами будущее не вводится.

И новое время не наступает по календарю.

***

Сегодня участвовал в круглом столе по обсуждению проектного предложения IT-страны, которое делает Игорь Мамоненко.

Это самый продуманный и проработанный проект будущего Беларуси. И единственный по своей глубине и проработанности.

Если бы кто-то взялся «Думать Беларусь», думать о будущем всерьёз, то проект Игоря Мамоненко мог бы показаться не самым лучшим вариантом будущего, в нём можно найти прорехи, недотянутые аспекты.

Но таких людей почти нет.

Кто-то просто включается в реализацию проекта, раз есть такая возможность. Кто-то просто делает свою работу, не отдавая себе отчёта, что эта работа включена в проект. Кто-то относится к проекту как к утопии или как к любым проектам и прожектам.

Но проект требует к себе совсем другого отношения.

По тому, как сам автор подаёт и презентует свой проект, становится видно, что он не продуман до основания. Игорь Мамоненко называет много разных цифр: это и два с половиной миллиона рабочих мест в IT-секторе, и 3000 средняя зарплата, и ещё много всего. Но это не бухгалтерские цифры и не статотчётность. Это прикидочные цифры и ориентиры.

А начинать нужно с другого.

В цифровую эпоху нельзя легкомысленно относиться к цифрам.

Цифровая экономика – это не просто слова и не просто форма. Это новая промышленная и научно-техническая революция. Это смена всего уклада мирового хозяйства.

И если это так, то от революции невозможно спрятаться и укрыться.

Цифровая трансформация затронет всех и каждого.

В новый экономический уклад будут вовлечены не 2 500 000 работников IT-сектора, а все 100% беларусов.

Даже дети. Даже пенсионеры. Все.

И с этого нужно начинать.

Нужно поднять историю предшествующих трёх промышленных революций и НТР. Особенное внимание нужно обратить на социальные трансформации, ими вызванные.

Все НТР приводили к смене правящего класса и преобразованию элит.

Все НТР лишали огромные массы людей традиционных средств их существования (огораживание), но создавали совершенно новые (пролетариат).

Все НТР сопровождались контрреволюционными движениями, как социальными, так и разрушителями техники (луддиты).

Последствия НТР сказывались не только в тех странах, где они происходили, но и в очень далёких.

Английская промышленная революция плохо отразилась на Беларуси XVIII века. И Речь Посполитая, и ВКЛ сильно пострадали от первой английской промышленной революции потому, что не приняли её как неизбежность и не имели концепции и стратегии для развития. А вот Восточная Пруссия, хотя и переживала такие же последствия НТР на другом конце Европы, смогла воспользоваться ситуацией и стала ядром мощнейшего государства в следующем веке.

Так и сейчас. Цифровая трансформация экономики и всего жизненного уклада – это неизбежность. Хотим мы этого или не хотим – это происходит.

Можем ли мы воспользоваться всем тем новым, что несёт нам эта НТР в свою пользу?

Игорь Мамоненко оптимист. Он верит и знает, что сможем.

Я, как всегда, ворчу, потому что вижу опасности и риски.

Поэтому я знаю, что мы только тогда сможем воспользоваться глобальной цифровой трансформацией, если доведём проект IT-страны:

– сначала до ума и до совершенства;

– потом до реализации и воплощения в нашей Беларуси.

Тут думать надо! Крепко и ответственно.

И как бы парадоксально это ни прозвучало, первое и главное, чего не хватает прорабам и строителям IT-страны, – это гуманитарной грамотности и компетентности.

Страна – это гуманитарный объект. Её можно оцифровать, можно передать под управление искусственного интеллекта, но интенциональность и рефлексивность от этого не исчезнут.

***

Диктатура = бардак.

В медиапространство вброшена новая тема: диктатура.

Собственно, в теме нет ничего нового, кто только ни высказался о «последней диктатуре Европы», и уже давно все поправляют – предпоследняя.

Сам диктатор давно признал себя диктатором. Правда, его окружение это признание несколько коробило, и они пытались сделать вид, что это шутка.

Но недавно пресс-секретарь объявила, что в стране диктатура и что это хорошо, что диктатура может быть востребована в мире и это может стать брендом Беларуси.

Я давно говорю, что все ошибаются: в Беларуси не последняя диктатура. В Беларуси установлена первая диктатура XXI века. Поэтому для меня в заявлении Натальи Эйсмонт не было ничего удивительного.

Да, диктатура.

Да, в Европе распространяется мода на диктатуру.

Раньше диктатура была чем-то стыдным, её старались выдать за некую особую специфическую форму демократии.

Но в эпоху постправды, фейковых новостей, сакрализации мнений в противовес знанию и истине диктатура может стать привлекательной, может стать проявлением свободы мнений.

Собственно, так оно и есть. Лукашенко – диктатор, он очень нравится россиянам и украинцам, которым кажется, что порядок лучше бардака.

Но им извне не видно, что Лукашенко диктатор бардака.

В стране бардак, полный плюрализм, и именно это обстоятельство делает возможным диктатуру.

В Беларуси установилась первая диктатура эпохи полного постмодернизма. И хотя она установилась в 1994 году, она стала предвестником политической моды XXI века.

Беларусская диктатура совсем