Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Король и единорог уставились друг на друга; и никогда, ни в одном сражении, они не выглядели столь ошеломленными, как в тот миг.

— Эслан? — глухо повторил король. — Эслан… Разве такое может быть? Разве может он повелеть вырубить священные деревья и убивать дриад?

— Если только дриады не сотворили что-нибудь совершенно неподобающее… — проворчал Брильянт.

— Но продавать калорменцам! Разве это возможно?

— Не знаю, — горестно вздохнул Брильянт. — Он все-таки не ручной Лев.

— Что ж, — молвил король, помолчав, — наше дело — делать свое дело.

— Это единственное, государь, что мы должны, — отвечал единорог.

Ни тот ни другой не подумали, сколь неразумно идти дальше вдвоем, — гнев затмил им рассудок. И к великим бедам привела эта их опрометчивость.

Тут король обнял друга за шею и лбом припал к его лбу.

— Брильянт, — прошептал он, — что нас ждет впереди? Ужасная мысль посетила мое сердце: лучше было бы умереть, чем дожить до такого.

— Да, — отвечал Брильянт. — Мы зажились на этом свете. И дожили до наихудшего, — так они стояли некоторое время, потом двинулись дальше.

Вскоре послышалось далекое «хэк-хэк-хэк» — удары топора по дереву; склон холма круто поднимался вверх. Воители добрались до вершины, и перед ними открылось все Фонарное урочище. И, взглянув, король побледнел.

Прямо посреди древнего леса (того самого, деревья которого выросли из золотых и серебряных монет; того самого, среди которого дитя, пришедшее из нашего мира, посадило дерево, Древо Нарнии), — зияла длинная широкая просека, отвратительная просека, похожая на глубокую гнойную рану, а грязные царапины борозд, по которым тащили поваленные деревья, тянулись до самой реки. Там кипела работа, щелкали кнуты, лошади с трудом волокли бревна. Но короля с единорогом поразило прежде всего то, что лесорубами оказались не только говорящие животные, но и люди. И людей там, пожалуй, было не меньше, чем животных, и люди эти — не светловолосые нарнианцы, а смуглые, бородатые жители Калормена, обширного и жестокого государства, лежавшего за пустыней к югу от Арченланда. Конечно, калорменцы в Нарнии не редкость — то купцы приедут, то послы, — ибо между двумя странами заключен мир. Однако ничем невозможно объяснить, почему тут их так много и почему они валят нарнианский лес. Тириан обнажил меч, обмотал левую руку плащом, и воители поспешили вниз.

Два калорменца погоняли жеребца, волочившего бревно к реке. А бревно застряло в грязи.

— Давай, давай, сын безделья! Тащи, ленивая тварь! — кричали калорменцы, размахивая кнутами.

Конь из последних сил упирался копытами в землю, глаза его налились кровью, он был весь в мыле.

— А ну работай, ленивая тварь! — гаркнул один из погонщиков и со всего маху ударил коня кнутом. И тут произошло самое ужасное.

До этого момента Тириан был уверен, что жеребец, которого погоняли калорменцы, это их лошадь, обыкновенная, бессловесная животина, вроде тех, что живут в нашем с вами мире. И хотя ему было крайне неприятно наблюдать столь жестокое обращение с бессловесной тварью, но все его мысли были заняты убийством говорящих деревьев. Он и представить себе не мог, что кто-либо посмеет запрячь свободную говорящую нарнианскую лошадь, тем более охаживать ее кнутом. И вдруг жеребец, поднявшись на дыбы, заржал:

— Дурак! Деспот! Ты что, не видишь, я и так делаю все, что могу?

Только тут король понял, что конь — один из нарнианцев, его подданных; гнев обуял его и Брильянта, такой гнев, что они уже не помнили себя. Меч короля взвился в воздух, рог Брильянта опустился к земле. И оба разом кинулись вперед. В следующее мгновение один из погонщиков пал, сраженный мечом Тириана, другой был пронзен рогом в самое сердце.

Глава 3

Глум

на вершине славы

— Сударь мой конь, сударь мой конь, — восклицал Тириан, торопливо обрезая постромки, — откуда тут взялись иноземцы, обратившие вас в рабство? Или Нарнию захватили? Или было сражение?

— Нет, ваше величество, — отвечал конь, тяжело дыша. — Эслан пришел. И все это с его изволения. Он приказал…

Но тут раздался голос Брильянта:

— Опасность, государь!

Тириан оглянулся. Калорменцы (а вместе с ними и несколько говорящих животных) бежали к ним. Двое погонщиков умерли, не успев даже вскрикнуть, поэтому остальные не сразу заметили, что случилось, но теперь они приближались, размахивая ятаганами.

— Быстрее! Садитесь! — вскричал Брильянт.

Король вскочил верхом на старого друга, тот развернулся и помчался прочь. Дважды или трижды он менял направление, чтобы сбить преследователей со следа, потом пересек ручей и прокричал, не сбавляя хода:

— Куда, государь? В Кэйр-Паравел?

— Вам тяжело, дружище, — отвечал Тириан, — Я спешусь, — он спрыгнул с единорога, и они стали друг против Друга.

Брильянт, — молвил король. — Мы совершили нечто ужасное.

— Нас вынудили, — отвечал Брильянт.

— Мы напали на них без предупреждения… без вызова… на безоружных… Мерзость! Мы — убийцы, Брильянт. Я опозорен навеки.

Брильянт понурился. Ему тоже было стыдно.

— Кроме того, — продолжал король, — все здесь делается по воле Эслана. Так сказал конь. Крыса-плотогон — тоже. И все говорят: Эслан пришел. Если это правда…

— Но, государь, как могут по воле Эслана твориться столь чудовищные дела?

— Он — не ручной Лев. Что можем мы знати о его делах? Мы — убийцы. Я решил вернуться, Брильянт. Я отдам свой меч и сам отдамся в руки калорменцев. Я буду просить их, пусть отведут меня к Эслану. Я хочу, чтобы он судил меня.

— Вы идете на смерть, — сказал Брильянт.

— Пусть Великий Лев обречет меня на смерть, — воскликнул король. — Пусть! Этого я не боюсь. Лучше умереть, чем жить, зная: Эслан пришел, но вовсе не тот Эслан, в которого мы верили и которого ждали! Как будто солнце взошло, но не светлое солнце, а черное.

— Именно так, — согласился Брильянт. — Будто пьешь воду, а вода — сухая. Вы совершенно правы, государь. Пришел конец всему. Идемте и отдадимся на их милость.

— Нет нужды сдаваться обоим.

— Ради нашей дружбы, государь, позвольте мне быть с вами, — сказал единорог, — Если вы умрете и если Эслан — не Эслан, зачем мне жизнь?

И они пошли вспять, роняя горькие слезы.

Как только король с единорогом показались на вырубке, калорменцы подняли крик и бросились к ним, размахивая ятаганами. Однако король протянул им свой меч рукоятью вперед и возгласил:

— Я был королем Нарнии, теперь я — опозоренный рыцарь и жду правосудия Эслана. Ведите меня к нему.