Йога. Искусство коммуникации - Виктор Бойко

Далее дон Хуан по отдельности говорит о врагах, подстерегающих того, кто идёт путём учения, это страх, ясность и сила. Со страхом, возникающим в процессе практики самотрансформации, его природой и средствами преодоления мы более или менее разобрались. Ясность — это продукт самомнения, которому умный человек почти неподвластен. О силе уже шла речь в главе «Смысл йоги сегодня», поэтому я скажу об этом лишь несколько слов.

Существует одно из следствий нормального хода саморазвития: уходя в такие пространства деятельности и понимания, которые на обычном языке именуются неопределённым словечком «вперёд», ты когда-нибудь оказываешься там один, и понятия «впереди» и «позади» становятся равнозначными. Всякое развитие, в том числе и духовное, в качестве сопутствующего первоначального эффекта ведёт к обособлению и одиночеству. На свидание с истиной приходят только в одиночку, интеграция личности с окружающим миром в процессе внутреннего преобразования либо после его завершения — это уже другая история.

После того, как практика обрела истинные очертания, с увеличением суммы приложенной к себе работы, начинает расти твой внутренний «вес», «масса» непонятно чего — это и есть то, что называется силой, которая со временем становится заметной для тех, кто рядом, а потом и тебе самому. Одно только твоё наличие в мире начинает всё сильнее изменять, «искривлять» пространство событий, в которые ты втянут, и масштабы этого «искривления» постепенно увеличиваются. Если не пытаться лично дёргать за «ниточки», всё происходит само собой, направленность событий медленно и неотвратимо складывается в наиболее оптимальном русле. Начинает сбываться то, что действительно необходимо тебе и тем, кто с тобой соприкасается. Но сила продолжает расти. И если не осознавать, что происходит, она начинает мешать, а дальше — с ума сойти! — твоя собственная сила перестаёт защищать тебя же от последствий её использования тобою. Люди, вещи и события приобретают опасную хрупкость, и тогда, чтобы не разрушить и себя, и окружающее, приходится резко ограничивать желания и потребности, что при нормальном ходе событий происходит как бы само по себе.

У Стругацких в «Понедельнике...» есть замечательный персонаж, Саваоф Баалович Один, который в незапамятные времена решил уравнение Совершенства. Теоретически он мог всё, практически — ничего, потому что одним из граничных условий уравнения являлось требование, чтобы сотворённое тобой чудо не причинило вреда ни одному живому существу.

Когда величина силы, которой располагаешь, превосходит какой-то предел, лучше принять за аксиому, что её у тебя просто нет — в том смысле, что собственным произволением прибегать к ней нельзя, она и так уже в какой-то мере действует помимо тебя самого. Исчезает какая-либо возможность применения силы в личных интересах, и только тогда в её проявлениях проступает качество духовности.

Так же своеобразно дон Хуан объясняет Кастанеде тот неоспоримый факт, что не может быть царства Божьего на земле: «Ты думаешь, что для тебя имеется два мира, два пути. На самом деле это один мир и один путь. Единственный доступный тебе мир, это мир людей. И этот мир ты не можешь покинуть по собственному желанию». И затем он добавляет: «Человек знания должен быть лёгким и текучим». Это то же самое, что «человек без свойств» Музиля, слишком жёстко фиксированные представления о себе самом являются препятствием для самореализации.

И самое основное: «Когда человек становится человеком знания, то это его не меняет. Если всё в порядке, то не меняет».

Меняются твои возможности, но не ты сам. Учитель не тот, кто сохранил других, а тот, кто с помощью других сумел сохранить себя. Смысл этой фразы в том, что лишь имея нормальные отношения с людьми, не подавляя их знаниями, авторитетом, статусом, можно в процессе развития, в том числе и духовного, остаться самим собой, не теряя позитивных качеств, которые были ранее тебе присущи. Если ты проявляешь симптомы «учительской болезни», на самом деле считая, что кто-то должен глядеть тебе в рот, ловя каждое слово, уступать место, приветствовать и прощаться с «намастэ» и поклонами — ты не учитель, но глупец, потому что Россия — не Индия, а ритуалы следует применять там, где они возникли и бытуют. Если преувеличенные знаки внимания со стороны окружающих становятся приятными тебе — берегись! Ты теряешь себя, переставая быть даже собою прежним, не то что «учителем». Оберегая учеников, оказывая им полное человеческое уважение (то, что известно тебе в йоге — не преимущество, каждый из людей свободно ориентируется во многих вещах, о которых ты даже понятия не имеешь), получая в ответ нормальные человеческие реакции, тем самым соблюдаешь целостность души.

Духовность никак не может коррелировать с такими отрицательными качествами как тщеславие, самолюбование, спесь. Не надо забывать: чему бы ты не учил, люди всегда проецируют на тебя свои надежды, свою веру, дополняя твой образ всем тем, чего им так не хватает в жизни. И этому можно лишь попытаться соответствовать, но пользоваться этим...

Есть и третий путь — стать равнодушным. Мне встречались такие люди, обтекаемые и гладкие, как шары бильярда. Наблюдая однажды за коренастым дедом — заслуженным педагогом России, я был поражён степенью его участия в каждом, с кем он общался, будь то первоклашка или коллега по профессии. Казалось, для него не существует никого и ничего кроме соучастника по разговору. Но как только контакт заканчивался, старик, вежливо попрощавшись, отворачивался и мгновенно забывал предыдущего собеседника, с такой же неподдельной увлечённостью общаясь с очередным. Искусство? Пожалуй, да. Это напоминает наёмных плакальщиц, которые с неподдельной горестью воют на похоронах, — за деньги.

Я нарочно общался с этим человеком, чтобы понять, почувствовать и оценить подобный стиль контакта. Он не тратил при общении ни грамма душевной энергии, но виртуозно, подобно профессиональному лицедею, имитировал полное участие, иногда слишком педалируя свои эмоции. Когда заинтересованность собеседника тобою чуть больше, чем требуется по ощущению, это вызывает внутренний дискомфорт — человек держится так, словно ты его задушевный друг, а на самом деле ведь нет этого, есть только чрезмерная доверительность, необъяснимо настораживающая своей неподдельностью, игра интонациями и многое другое, что составляет технику общения. Чувствуется безупречная технология, но нет душевного контакта, ничего нет. Хорошо это или плохо? С детьми лет до десяти может и пройдёт, недаром человек этот был всю свою жизнь учителем младших классов.

Я не утверждаю, что старик был плох как преподаватель или вне профессии — как человек. Он безупречно приспособился, идеально соответствуя тогдашней школьной атмосфере, стал подобен воде, не имеющей формы, — нормальный, предельно обтекаемый педагог без личностных свойств. Он всё построил как бы правильно, экономя душу, что гарантирует долгую, но в сущности абсолютно одинокую жизнь.

Мне более близко древнее утверждение: «Чтобы получить всё, нужно отдать всё», а также пословица Даля: «А ты люби друга не без убытка».

Видимо, душа, духовность — это расходная часть жизни, особенно, если ты общаешься с людьми и они что-то от тебя получают. Мне скажут: людей слишком много, а ты один. Как же рационально расходоваться, ведь твоей душевной энергии на всех не хватит!

Я отвечу просто: не можешь — не берись. Если всё правильно и твоя практика истинна, передавая людям йогу, ты учишься у них сам. Если ты способен отдавать свой опыт другим, не считая, не взвешивая, как бы не прогадать, не переработать, тогда через людей к тебе придёт всё, что необходимо.

В этом случае сколько бы не тратить себя — возвращается ещё больше. Повторяю, если всё в порядке, то никакое общение с людьми в качестве учителя и сама практика йоги ничего в тебе не меняют. Как и большие деньги: если их наличие ощутимо преобразует человека, значит, существовал полуфабрикат, личности просто не было.

Самое трудное в йоге, а может быть, и в жизни — признаться себе, что ты где-то ошибся. «Никто пути пройденного у нас не отберёт», и прежде всего — мы сами. Мы цепляемся за пройденное и прожитое, каким бы оно не оказывалось, потому что больше опираться не на что, и таким образом всё время накапливаем нежелательные последствия.

Стремясь к совершенству, мы пытаемся подражать великим людям, йогам, учителям, часто не отдавая себе отчёта в том, что каким бы славным и достойным не был чей-то путь развития, его никогда повторить нельзя. Да и не нужно. Если вы считаете, что, следуя Свами Сатьянанде, Кастанеде или ещё кому-то, можно автоматически прийти к истине — вы зря прочли эту книгу, потому что она создавалась для думающих, но не для тех, кто верит.