Том 3. Русская поэзия - Михаил Леонович Гаспаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же касается отношения редакции 1937 года к редакции 1924-го, то оно ясно определено самим Мандельштамом в эпиграфе, образованном из строк 49–50:
Мы только с голоса поймем,
Что там царапалось, боролось…
(Заметим, что это «царапалось», оказавшись на почетном месте эпиграфа, неожиданной анаграммой напоминает о державинском истоке стихотворения: «<…> царства и царей».)
«Там» — это в стихотворении 1923 года: теперь оно относится к стихотворению 1937 года как подтекст, по точному определению О. Ронена[275]. Сохраняя эти строки, Мандельштам сохранял этим и память о том, в какой трудной черновой работе складывалась «Грифельная ода». Проследить, «что там царапалось, боролось», — это и было задачей нашего разбора.
«Сумерки свободы»
Опыт академического комментария
Текст дается по изданию: Ронен О., Гаспаров М. Л. «Сумерки свободы». Опыт академического комментария // Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб.: Гиперион, 2002. С. 127–142 (впервые опубликовано в: Известия РАН. Серия литературы и языка. 1999. Т. 58. № 5–6. С. 3–9).
Русские поэты XX века до сих пор почти не издавались с научными комментариями. Обычно это были комментарии, временно исполняющие обязанности научных: справки о текстологии, об обстоятельствах написания стихотворений, о суждениях автора и отзывах критики, пояснения к отдельным малоизвестным словам и именам. В самое последнее время к этому стали добавляться разрозненные наблюдения над реминисценциями автора из других поэтов. Все это было необходимо, но недостаточно. Когда стихотворение понятно в целом, то, действительно, для полноты понимания достаточно пояснить читателю лишь отдельные частности. Когда же стихотворение — «темное», «трудное», как многие у раннего Пастернака или зрелого Мандельштама, и не только рядовой читатель, а и филолог затруднится сразу сказать, «о чем оно», — тогда обязанностью комментатора становится прежде всего помочь читателю в этом понимании целого, а уже затем останавливаться на подробностях. Иными словами, комментарий вынужден включить в себя элементы интерпретации — то, чего комментаторы обычно избегают из щепетильной боязни субъективизма. Боязнь эта — законная; как отобрать наиболее разумное, что писалось о том или ином стихотворении в научной литературе, как оговорить сомнительное, как самому заполнить зияющие пробелы, — эти задачи приходится решать отдельно для каждого стихотворения. Но уклоняться от них — научная робость.
В последние годы в России начали выходить издания академического типа, посвященные Блоку, Гумилеву, Ахматовой, Есенину — авторам, которые раньше вряд ли могли надеяться на такую честь. Комментарии в них небывало (для советской практики) обширны, но характер их остается прежним. Много места стало уделяться ссылкам, выпискам и пересказам существующих работ по этим авторам, но если в них встречаются разногласия, то концы с концами так и остаются несведенными. Выработка комментария нового типа, пригодного для «трудных» поэтов XX века, еще далеко не закончена.
Пишущие эти строки хотели бы предложить опыт академического комментария к будущему изданию стихов О. Мандельштама[276].
Дальним образцом для него служили комментарии к научным изданиям латинских и средневековых классиков. Комментарий делится на две части: описание стихотворения и перечень параллельных мест («подтекстов», в современной терминологии). Цель описания — объяснить, о чем, что и как говорится в стихотворении: значение образов и мотивов, композиция, стиль, стих. Цель перечня подтекстов — показать источники слов и мыслей, использованных в стихотворении. Если стихотворение уже было предметом специальных разборов, ссылки на них даются в начале комментария и далее не повторяются (кроме как при случаях расхождения между исследователями); ссылки на наблюдения, сделанные в работах, не специально посвященных данному стихотворению, приводятся в тексте.
Сведения по текстологии, биографии и проч. сокращены до минимума; это — предметы, о которых лучше напишут другие специалисты. В перечне подтекстов знаком ″?″ сопровождаются сомнительные случаи (когда нет уверенности, что параллельный текст предшествует по времени мандельштамовскому); параллели, не являющиеся подтекстами в собственном смысле слова, но тоже важные для понимания Мандельштама, даны в квадратных скобках.
Как правило, мы опирались на текст издания: Мандельштам О. Полное собрание стихотворений / Сост., подгот. текста и примеч. А. Г. Меца. СПб.: Академический проект, 1995 (Новая библиотека поэта). Отступления всюду оговариваются и мотивируются.
Прославим, братья, сумерки свободы,
Великий сумеречный год!
В кипящие ночные воды
Опущен грузный лес тенет.
5 Восходишь ты в глухие годы —
О солнце, судия, народ!
Прославим роковое бремя,
Которое в слезах народный вождь берет.
Прославим власти сумрачное бремя,
10 Ее невыносимый гнет.
В ком сердце есть — тот должен слышать, время,
Как твой корабль ко дну идет.
Мы в легионы боевые
Связали ласточек — и вот
15 Не видно солнца; вся стихия
Щебечет, движется, живет;
Сквозь сети — сумерки густые —
Не видно солнца и земля плывет.
Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,
20 Скрипучий поворот руля.
Земля плывет. Мужайтесь, мужи,
Как плугом океан деля.
Мы будем помнить и в летейской стуже,
Что десяти небес нам стоила земля.
Май 1918, Москва[277]
«Знамя труда» было газетой революционной партии левых эсеров, блокировавшихся с большевиками; весной 1918 года газета уже напечатала «Красную песнь» Клюева, «Двенадцать» Блока, «Христос Воскрес» Белого, «Инонию» Есенина. В этом ряду и на фоне годовщины Февральской революции и недавней Пасхи «Гимн» Мандельштама должен был восприниматься как революционное стихотворение (итог «великого сумеречного года» революции). Современники свидетельствовали о быстрой и широкой его известности[278].
Содержание: (I) «Прославим великий год умирающей свободы. Невод, <уловляющий человеков>, опущен в темную бурю, и <из нее> восходит, как солнце, народ, который будет судить глухие годы <прошлого и настоящего>. (II) <В такую пору> особенно тяжко бремя власти и почетна жертвенная судьба народного вождя, <потому что> корабль целой исторической эпохи идет ко дну. (III) <Чтобы спасти его для новой
