Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Давайте я попробую пролезть, — предложил Юстейс.

А с Джил случилось вот что. Она выглянула в отверстие и поняла, что оно пробито не в потолке, а в стене и выходит на поверхность как окошко, а не как скважина. Однако Джил настолько отвыкла от света, что никак не могла разобраться в том, что видит; лишь одно обнаружилось немедленно: вопреки всем надеждам, наружный мир оказался не дневным, не солнечным, но мертвяще-холодным, и светился голубоватым призрачным светом. Правда, в нем было довольно шумно, какие-то белые шарики летали по воздуху. Больше ничего разглядеть не удавалось; вот тут-то Джил и решила взобраться повыше, встав на плечи Зудню.

Высунувшись по пояс, девочка увидела и услышала сразу слишком многое: оказалось, что дыра проделана в склоне косогора, что вокруг все белым-бело, что шум — не просто шум, а ритмичный топот ног и звук четырех скрипок, трех флейт и одного барабана, что совсем рядом — у Джил перехватило дыхание — целая толпа изящных фавнов и дриад, снующих туда-сюда, приседающих и вращающихся на месте (они просто-напросто танцевали, впрочем, танец был весьма затейливый, но Джил не сразу это поняла). И тут же ее осенило: бледно-голубоватый свет — луна, белым-бело — снег! Ну, конечно! Вон звезды мерцают в темном морозном небе. А черные колонны — деревья. И это не просто Наземье, это — самое сердце Нарнии. Джил была без памяти от радости. А музыка — веселая, быстрая, звучная, столь же напоенная добрым очарованием, как бренчанье колдуньи злым дурманом, — музыка привела ее в восторг.

Рассказывается долго, но Джил-то разглядела все в одну секунду и, обернувшись, собралась крикнуть: «Да ведь это Нарния! Ура! Мы спасены — мы дома!» Удалось же произнести всего три слова: «Да ведь это…» и вот по какой причине. Танцующих фавнов и дриад кольцом обступали гномы, одетые в лучшие свои наряды: виднелись отороченные мехом алые колпаки с золотыми кисточками и высокие меховые башмаки. Гномы метали снежки в танцующих. (Вот они — белые шарики, мелькающие в воздухе.) Впрочем, гномы метили не в танцующих, как делают глупые мальчишки в нашем мире. Нет, снежки пролетали насквозь, в такт музыке и в точном согласии с фигурами танца, никого не задевая, если, конечно, никто из танцоров не делал ошибки. Этот танец — Большой Танец Снега — исполняется в Нарнии каждый год в первое зимнее полнолуние. И конечно, танец этот был одновременно игрой, потому что время от времени кто-нибудь все-таки сбивался с такта и получал снежком в лоб, и все смеялись. Однако участники игры были настолько искусны, что такое случалось крайне редко. Прекрасная ночь, морозец, луна, уханье филинов и рокот барабана распаляли лесных жителей так, что они готовы были танцевать хоть до утра… — Жаль, что вы этого не можете увидеть.

И вот, не успела Джил раскрыть рот, как плотный большой снежок, пущенный гномом с дальней стороны кольца, на излете попал ей прямо в лицо. Нет, она ничего не имела против — она была так счастлива, что и двадцать снежков ей сейчас были бы нипочем. Только ведь и самый счастливый человек не сможет сказать ни слова, если рот ему забило снегом. А выплюнув снег и вновь обретя голос, Джил от счастья забыла, что не успела сообщить друзьям эту чудесную новость. Она высунулась из норы и закричала:

— На помощь! На помощь! Мы тут, под землей! Выньте нас!

Нарнианцы прежде не обращали внимания на дыру в косогоре, и очень удивились и стали озираться, пытаясь понять, откуда доносятся вопли. Потом бросились к Джил — сразу дюжина рук протянулась к девочке. Ухватились, потянули, выдернули Джил из норы, как пробку из бутылки. Она плюхнулась в снег, поднялась и первым делом сказала:

— Надо откопать остальных. Там еще трое, лошади, королевич Рилиан.

А вокруг уже толпилось великое множество народа — кроме игроков и танцоров набежали зрители, которых Джил прежде не заметила. Белки попрыгали с деревьев, прилетели филины. Ежи поспешали вперевалочку на своих коротких ножках. Шествовали медведи и барсуки. Последней явилась большая пантера, хвост ее подергивался от волнения.

И как только они поняли, чего от них хочет Джил, тут же принялись за дело.

— Пошли за лопатами, братцы, за кирками! — загалдели гномы и умчались в лес.

— Надо бы разбудить кротов, вот землекопы так землекопы. Не хуже гномов, — сказал кто-то.

— А что она там говорила насчет Рилиана? — спросил другой.

— Тиш-ш-ш-ше! — шикнула пантера. — Вы что, не видите, эта душ-шка сош-шла с ума! Еще бы! Ведь она выш-ш-шла из-под земли. Сама не знает, что говорит.

— Так оно и есть, — подтвердил старик-медведь. — Она сказала, что королевич Рилиан — лошадь!

— Вовсе она этого не говорила, — закричала задиристая белка.

— Говорила! Говорила! — закричала другая белка, еще более задиристая.

— Д-д-да п-п-п-равда же, п-п-правда! Не валяйте д-д-дура-ка, — говорила Джил. Зубы у нее стучали от холода.

Одна из дриад тут же накинула ей на плечи меховой плащ, брошенный кем-то из гномов, убежавших за инструментами, а какой-то услужливый фавн со всех ног пустился в лес, чтобы принести горячего питья — там, за деревьями, Джил заметила костер, разведенный в пещере. Но прежде чем фавн вернулся, примчались гномы с лопатами и стали расширять дыру в косогоре, и тут же раздались крики:

— Эй! Ты что делаешь? Убери меч!

— Слушай, дружок, перестань!

— О-го-го! Ну и злючка!

Джил бросилась туда. И — хоть плачь, хоть смейся — увидела в дыре бледное чумазое лицо Юстейса, который высунув руку, наугад тыкал мечом, пытаясь достать любого, кто ни попадется.

Оно и понятно, для Юстейса все было иначе, чем для Джил. Он слышал, как девочка закричала, видел, как она исчезла, и, заодно с королевичем и лягвой, полагал, что Джил утащили враги. Он подумал, что дыра ведет в новую пещеру, освещенную неким призрачным светом — откуда ему было знать, что это луна? — и что там полным-полно неведомо каких злых тварей Подземья. Так что, когда Юстейс, уговорив Зудня, влез тому на спину, выглянул из дыры и стал размахивать мечом, он на самом деле совершил едва ли не подвиг. Королевич с лягвой, если б могли, поступили бы точно так же, но отверстие было для них слишком мало. А Юстейс был немногим больше Джил, но куда более неуклюж, и потому, просовываясь в дыру, обрушил на себя целую лавину снега. А когда разлепил глаза, то увидел множество неизвестных существ, которые мчались на него с оружием в руках — не удивительно, что он стал защищаться.

— Стой, Юстейс, перестань! — кричала Джил. — Это же наши! Разве ты не видишь? Это Нарния! Все хорошо!

Наконец он опомнился и принес свои извинения гномам (на что гномы ответили: мол, пустяки, и говорить не о чем), и множество коротких волосатых рук протянулось к нему, и он был выдернут из дыры в точности, как Джил. А та, в свою очередь, сунув голову в темноту, сообщила новости оставшимся. И успела услышать, как Зудень пробормотал: