Позволь мне решить (СИ) - Погожева Ольга Олеговна

- Паап…

Маленькие ладошки легли ему на плечи, и Януш попытался пошевелиться. Его тотчас накрыло волной острой боли, и он застонал сквозь сцепленные зубы, переворачиваясь на спину.

- Папа? Отец? Ты живой? – встревожено спросил тот же голос, и Януш наконец понял, что рядом с ним Велегор. Велегор, его сын, которому совершенно не нужно было видеть его таким. – Я же чувствую, ты жив! Кровь… твоя кровь пульсирует… огонь жизни… я чувствую, я знаю… душа… чистая материя… ведь ты живой! Не смей умирать, слышишь?! Я тебе не разрешаю! Не хочу! Я не хочу!

Януш не смог открыть глаз даже ради сына. Попытался поднять руку, и его ищущие, дрожащие пальцы тотчас перехватила маленькая, крепкая ладонь Велегора.

- Я не умею лечить, - зло выговорил мальчик, сжимая его руку, - они не учат меня этому! Я… не знаю… не знаю, что делать!

- Не бойся… всё… хорошо…

Эти слова, такие трудные и почти неслышные, окончательно лишили его сил. Януш ещё боролся с липким туманом, окутывающим помрачённое сознание, вслушивался в звонкий, отчаянно-злой голос Велегора, теребившего его за руку, но уже ничего не мог сделать.

Если ему суждено умереть здесь, в подземной тюрьме пленившей его ведьмы, значит, на то воля Единого. За прошедший год он сумел сделать то, ради чего отправился на Острова – он обрёл сына. Велегор с той самой встречи приходил часто, почти каждый день, и Януш с нетерпением ждал этих встреч. Продумывал каждое слово, которое нужно сказать сыну, вспоминал полузабытые детские игры, придумывал истории, которые так любил слушать Велегор…

Мальчику никогда не было с ним скучно. Несмотря на окружавших его колдунов, несмотря на все усилия воспитателей и учителей, Велегор по-прежнему оставался ребёнком. А ребёнку хотелось игр и приключений, новых знаний и сказок, переносивших его в неизведанные миры. А ещё сыну нужен был кто-то, кто бы его слушал. Просто слушал, не поучая, не исправляя, не запрещая…

И Януш стал таким слушателем. Так он узнал, что обряд поглощения – это тот момент, когда Велегор впитает в себя всю силу небесного камня, и этот ритуал требует человеческого жертвоприношения. Призываемый обрядом Клеветник на краткий миг обретёт власть над миром – всего лишь на миг, но этого хватит ему, чтобы наполнить, пропитать его своим злом. И он же дарует всем участвующим магическую силу, с которой даже энергия невидимой смерти не сравнится…

Когда должен состояться обряд, Велегор не знал, но Януш мог сделать выводы, исходя из возросшей в последнее время активности колдунов. Они спешили, проводя свои опыты, обучали новых адептов и расширяли свою армию в каком-то нервозном ожидании – и лекарь понимал, что времени у них осталось совсем немного.

Сам Велегор к грядущему событию относился равнодушно. Януш старался учить его, ненастойчиво, чтобы не вызвать отторжения, рассказывал о Едином и Его учении, объяснял, кто такой Клеветник и почему служить ему нельзя…

Сын слушал охотно, впитывая каждое новое слово, как губка, но особого рвения к переменам Януш в нём не замечал. Велегор даже злился, когда ему случалось застать лекаря за молитвой, но так же быстро отходил, когда тот оставлял ради него чтение священных текстов.

Но настоящей своей победой Януш считал день, когда Велегор впервые назвал его отцом. Лекарь сам попросил его об этом, объяснив, что ему будет приятно это слышать, и Велегор, хмыкнув, согласился, обронив, что по именам он зовёт многих, а отцом будет называть его одного.

С того дня у Януша было много побед. Однажды Велегор пришёл хмурый, подавленный, и долго отмалчивался, усевшись напротив него. Янушу пригодился его опыт врачевания – Велегор, как упрямый больной, пришедший к нему на приём, нуждался в помощи, но, как человек гордый, отказывался её принять. Янушу доводилось встречаться с подобными ему изо дня в день – ещё в те далёкие времена, когда все считали его целителем от Бога…

И сейчас эта привычка мягкого, ненастойчивого и участливого внимания сыграла ему на руку. Загнав вспыхнувшую в нём тревогу на глубину души, Януш дождался, пока Велегор расслабится, и лишь затем начал осторожные расспросы. Велегор вначале отмалчивался, затем огрызался, но, в конце концов, хлюпнул носом и признался: Виверия сожгла его единственную игрушку, деревянного коня, которого он нашёл в заброшенной деревне Ира, во время одной из их с Хетагом вылазок на поверхность. Виверия была, конечно, права: он привязался к этой игрушке, а ведь будущий повелитель всех магов не должен испытывать подобных чувств. Велегор это знал, ему об этом говорили едва ли не каждый день, но от щемящей детской обиды, чувства первой утраты это не спасало.

- Иди сюда, - кивнул на место рядом с собой Януш.

Велегор слегка удивился, посомневался миг или два, но затем всё-таки перебрался поближе к пленнику, устроившись у него подмышкой. Брезгливость в мальчишке отсутствовала напрочь – Велегор как-то обмолвился, что полуразложившиеся или же совсем высохшие скелеты, которых им с молодыми колдунами поручали оживлять, выглядели и пахли куда хуже, чем заключённый в вонючей камере лекарь.

Януш бережно обнял худенькие, хрупкие плечи, привлёк к себе сына, стараясь согреть своим теплом, и осторожно поцеловал в висок. Велегор встрепенулся, насторожился, прислушиваясь к новым ощущениям, - а затем сник и обмяк, прижимаясь к отцу всем телом.

Они просидели так довольно долго, и угревшийся Велегор даже задремал, свернувшись калачиком на его коленях. Это оказалось невероятным ощущением – держать в руках хрупкое детское тело, слушать его ровное дыхание, знать, что, по крайней мере, в эту минуту его сын в безопасности…

- Время, - вдруг встрепенулся Велегор, просыпаясь. – Мне пора идти.

Мальчик пошевелился, но вставать не спешил. Неуютно поёрзав у него под боком, Велегор наконец поднял чёрные, как ночь, глаза.

- Можешь сделать так… ещё раз? – неуверенно спросил он, разглядывая Януша недоверчиво и напряжённо. – Ну, как ты раньше делал?

Лекарь улыбнулся, привлекая сына к себе, и коснулся губами его лба. Велегор замер – точь-в-точь щенок, ищущий ласки и в то же время боящийся протянутой руки – и несмело улыбнулся, будто впитывая поцелуй. Затем вскочил на ноги и начертил в воздухе невидимые знаки, исчезая с лёгким, глухим хлопком.

С тех пор прошло несколько месяцев – и целая вечность. Время летело теперь быстро, от встречи к встрече, и Велегор даже обронил как-то, что с большим удовольствием повидал бы далёкую и снежную Валлию, о которой Януш ему столько рассказывал.

Но прежде, чем Януш сумел бы подготовить план совместного побега, Хетаг в очередной раз вспомнил о пленнике. И на этот раз действительно не церемонился – ни он, ни его помощники.

- Пап, папа, - теребил его за рукав Велегор, вглядываясь в грязное, поросшее густой бородой лицо. – Не спи! Слышишь меня? Пожалуйста…

Если бы Януш мог, он бы улыбнулся. Это он научил сына этому простому слову…

- Слышу чьи-то шаги! – сын хлюпнул носом, разжал пальцы, выпуская его ладонь. – Я подожду, пока они не уйдут, ладно? Буду стоять в углу… Они меня не увидят! - Спешно вырисовывая в воздухе замысловатые знаки, пообещал Велегор. – У меня отлично выходит заклинание невидимости, меня Трифон учил… даже Хетаг так не умеет… я здесь, в углу, пап! Слышишь меня?..

Дверь скрипнула, впуская в камеру нескольких человек в капюшонах, и шагнувший вперёд Рейнхард плеснул на него водой из карманной фляги, для верности пнув в бок сапогом. Януш слабо вздохнул, открывая глаза.

- Проснулся, дорогой? – с ненавистью выплюнула Виверия, присаживаясь рядом с ним на корточки и с отвращением разглядывая пленника. – Какая гадость, Хетаг! – обратилась она уже к наставнику. – Ты что, не мог отмыть его после своих художеств? Покойники и те не так воняют!

- Прости, королева, - почтительно склонился седой колдун. – Торопились.

- Приведите его в порядок, - распорядилась ведьма, по-прежнему разглядывая безвольного лекаря. – Я хочу увидеть его таким, каким он был в ночь зачатия нашего повелителя. Клеветник будет рад получить в дар сильнейшего из светлых! - Виверия поднялась на ноги, презрительно ткнув носком в покрытое кровью и грязью тело. – Эй, святоша! Как там твой Бог поживает? Не хочет вытащить тебя отсюда? Тупой ублюдок! – Виверия с ненавистью пнула лекаря ещё несколько раз, вымещая всю злобу отвергнутой женщины. – Вот скажи мне, Януш! Помогли тебе твои молитвы? Услышал тебя твой Единый? Где же тот режущий, побеждающий свет, которым ты когда-то так напугал нас в моей опочивальне? Всё, кончился? Ничтожество! Порадуйся, святоша: твой срок подошёл к концу… Хочешь, расскажу, как пройдёт обряд поглощения?