Ступай и не греши - Валентин Пикуль

— Я не вправе судить о нравственности вашего союза, — отвечал Герсеванов, — но меня волнует нравственность господина Довнара: имеет ли он право быть терпим в кругу студентов, носящих мундир и шпагу нашего путейского ведомства, которое никак не является последним в империи?..

Ближайший совет профессуры Герсеванов открыл таким же вопросом. Ученые мужи, ординарные и экстраординарные, добряки по натуре, в законах не разбирались, они лишь толковали об извечной борьбе добра и зла, но их наивные рассуждения ничего не значили на штатских весах официального правопорядка.

— Что за молодежь пошла ныне! — огорчались премудрые старцы, начинавшие карьеру еще при графе Клейнмихеле, хорошо помнившие даже графа Аракчеева. — Ежели четыре года блудил, так надо этого вертопраха обуздать крепкой подпиской, чтобы покрыл грех законным браком. Разве можно, обнадежив девицу посулами жениться, вдруг ни с того ни с сего выбрасывать ее в подворотню?

— Девица-то из мещан, а Довнар — дворянин.

— Так и что с того? Мы все тут дворяне. Сколько известно таких браков, когда крестьянка или актриса становились женами знатных вельмож, бывая почитаемы в свете как добропорядочные матери и супруги. А тут какая-то мелюзга артачится так, будто его предки занесены в «Бархатную Книгу».

— Она, говорят, еврейка, вот в чем дело!

— Велика важность, — посмеялись ученые старцы. — Наш министр Витте, не секрет, выложил сорок тысяч господину Лисаневичу, чтобы тот уступил ему жену, тоже еврейку, и живут же ведь — не дерутся, не стонут…

Да, эмоций хватало, а толку не было, одни разговоры. Герсеванов, сочувствуя Ольге Палем, тоже никак не мог проявить богатейших познаний в области юридических отношений.

— Милая моя, — пожалел он женщину, — мы тут больше мостоконструкциями да разведением стрелок заняты, а вам надобен юрист с головой. — Он вручил Палем свою визитную карточку. — С нею навестите моего сородича, присяжного поверенного Андреевского, пусть он выслушает вас…

Пожелав ей успеха, Герсеванов сказал, что Довнара надо сразу изъять из комплекта студентов, но тут сама Ольга Палем просила его не делать этого:

— Видит бог, он даже не виноват! Довнар слабовольный человек, потому и подпал под дурное влияние дурных людей.

— Все-таки поговорите с Андреевским. Сергей Аркадьевич умнейший человек, одна в нем беда — видит людей не такими, какие они есть, а такими, какими он хотел бы их видеть…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ольга Палем, как и этот Андреевский, тоже видела своего Довнара таким, каким хотела бы его видеть… Скорбная, начинала она свои хождения по мукам.

13. ПОДПИСКА В ЛЮБВИ

Андреевский, кому и сам бог велел вставать на защиту обиженных, защищать Ольгу Палем в ее деле не пожелал:

— Герсеванов ввел вас в заблуждение. Я занимаюсь убийствами, крупными аферами, спорами о наследствах, а сводить вас с каким-то студентом… извините, это — не моя стихия!

Защитником решил побыть сам Кухарский, горевший желанием делать добро, и это добро он делал в меру своих сил и возможностей. Он насмерть перепугал Довнара, перед которым потряс толстою пачкой писем, перевязанных розовой ленточкой.

— Не отпирайтесь! Это вы писали госпоже Палем, заклиная ее быть вашей женой. Конечно, я не читал их, но в этом меня заверила сама госпожа Палем, которая сейчас предстанет перед нами, и мы с вами разберемся. Присядьте…

Довнар так и присел. Будущее устрашало.

Кухарский был категоричен, словно прокурор-громовержец, пронзающий сердца подсудимых огненными перунами доказательств. Наверное, я так думаю, он был неплох на посту инспектора, но в запутанном случае Палем — Довнар полез не в свое дело.

— Пишите! — властно диктовал он Довнару, когда появилась Палем. — Сим обязуюсь не покидать госпожу О-Вэ Палем и жить с нею далее, ежели вышеозначенная не будет требовать насильственного брака и сама таковому обещанию подчиняется…

Большей ахинеи трудно было придумать, но Довнар такую подписку дал, подписалась под нею и сама Ольга Васильевна.

— Желаю вам счастья, дети мои! — отпустил их Кухарский.

С таким вот «рецептом» вольные, если не любовью, так обоюдной неприязнью, удалились для совместного проживания.

— Что теперь будем делать? — робко спросил Довнар, когда они, потрясенные моментальным «правосудием» Кухарского, вышли из института на широкий простор Забалканского проспекта.

Перемирие, заключенное по указу начальства, кажется, перепугало не только Довнара, но обескуражило и Ольгу Палем. Мимо них катились каретки, проходили люди, ломовые битюги налегали в хомуты, волоча от садов Пулкова гигантские телеги с фруктами, а они все думали и ничего не могли придумать.

Наконец Довнар предложил удобный для него вариант:

— Можно жить совместно, но при этом раздельно. Для этого лучше иметь не квартиру, а две отдельные комнаты, но с одним коридором, чтобы могли навещать друг друга. Тогда и придраться никто не сможет…

Ольга Палем была согласна на все. Иногда я встаю в тупик, не понимая ее: как она, женщина, не догадывалась, что все давно разрушено, отчего же она столь яростно держалась за Довнара, который не стоил ее большого чувства? Целый день они блуждали по городу, отыскивая отдельные комнаты. Ольга Палем уже не просила, чтобы Довнар женился на ней.

— Саша, — тихо молила она, — только не оставляй меня одну. Я ведь ноги тебе мыть стану… сама теперь не знаю, на что я готова. До чего ты меня довел? Я застрелюсь, правда.

— Да брось, — отмахивался Довнар. — А впрочем, если тебе этого так уж хочется, то можешь стреляться…

Наконец они отыскали удобные меблированные комнаты, которые содержал на Фонтанке господин Сыросек, сдававший их внаем приезжим или бездомным. Довнар и Палем сняли у него две паршивые комнатенки, соединенные промежуточной дверью, но имевшие выход в общий коридор. Каждый за свое жилье расплачивался отдельно. Сыросек, человек к людям внимательный, ибо служил в полиции, сразу заметил, что эта молодая пара не муж и жена, а просто двое, в любую минуту готовые взорваться в грандиозном скандале. Сыросек сам видел, что Довнар походя больно щиплет Палем через платье.

— Ой! — невольно вскрикивала она, морщась, и потом что-то шептала про себя, очевидно, ругаясь…

Велико было их удивление, когда в коридоре они встретили князя Туманова с перекинутым через плечо полотенцем.

— Жорж, как вы сюда попали? — удивился Довнар.

— Давно живу в этих номерах. Народу тут разного много. Если угодно, заходите, буду рад. Мой номер одиннадцатый…

В соседней комнате кутила студенческая молодежь, оттуда доносились жалобные всхлипы граммофонной трубы:

Хас-Булат удалойрядом в комнате жил,и он с Саррой моейшуры-муры крутил…

Утром Ольгу Палем навестил в ее комнате Довнар:

— Когда ты кончишь эту комедию? Я ведь думал, что ты уже застрелилась, и пришел, чтобы порыдать над твоим бездыханным трупом. Ну, стреляйся… чего медлишь?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

С этого времени Довнар начал очень опасную игру.

Вроде бы насмешливо, зато настойчиво он подначивал Ольгу Палем доказать свой характер и застрелиться, а при этом в его голове, наверное, копошилась подлая, но очень выгодная для него мыслишка: «Пусть! С концом этой стервы кончатся и мои невзгоды, я снова стану свободен. Это ли не счастье?»

Возможно, потому так ласково иногда звучал голос Довнара:

— Это не так уж трудно, — нежно убеждал он, словно речь шла о какой-то ерунде. — Один нажим пальцем, и ты сразу докажешь свою любовь, о которой так часто говоришь мне.

Палем его слушала, слушала — даже не верилось:

— Боже, как у тебя поворачивается язык? Если по твоим словам все это так просто, так — на, я дам тебе «бульдог», а ты докажи мне, что любишь, выстрелом…

Она иногда надевала свое лучшее платье с глубоким вырезом декольте и выходила на лестничную площадку, где подолгу простаивала, облокотясь на перила, и тихо пошевеливала оттопыренным задом, который некоторые мужчины, проходившие мимо, задевали как бы ненароком.

Чего она хотела? Возбудить ревность в Довнаре? Или отомстить ему романом с другим? Не знаю.

Но зато мне известно, что Довнар в общем коридоре номеров, где собирались вечерами постояльцы Сыросека, выражался о ней с явным презрением, давая повод думать о ней скверно:

— Вообще-то эта дыруська всем нарядам предпочитает скромный наряд Евы в раю… Кстати, недорого и стоит!

Думаю, что он сознательно вынуждал ее и на измену, которая стала бы для него спасительным поводом для окончательного разрыва. Однажды, когда Довнара поблизости не было, Ольгу Палем неожиданно навестил князь Туманов.

— Я вам не надоел? Извините, что снова вмешиваюсь. У нас на Кавказе подобные отношения попросту невозможны.