В горах ближе к небу - Наталья Солнцева

Неужели безумие уже перекинулось на учеников? Тогда им всем конец. Это проклятие дьявола.

— Г-голос… — бормотал Хаким, пряча глаза. — Я должен слушаться…

Нангаван отпустил его. Пусть идет, куда хочет. Учитель больше не чувствовал себя вправе указывать, кому как поступать. Он сам, идя на поводу у своей гордыни, навлек на общину страшную беду. Ему нет прощения. Какой он теперь наставник?

Хаким поспешно скрылся в доме, а гуру сел на холодные каменные ступеньки и поник. Он ненавидел себя, обвиняя в неуемной жажде превзойти других, стремлении обладать некими сверхъестественными способностями!

Он сидел так, пока не замерз. Холод проник под одежду и сковал тело. Нужно идти в дом. Нангавану не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. Поднявшись, он открыл дверь и, стараясь ступать бесшумно, побрел к своему ложу. Внутри помещения стояла настороженная тишина.

Нангаван улегся, уставился в темный потолок и… отключился. Он не знал, сколько прошло времени. Постепенно мысли вернулись к нему и потекли в нужном направлении. «Почему я паникую? — спрашивал себя гуру. — Может быть, это Высший Разум пытается установить со мной связь таким необычным образом? Из космоса идет информация, я ее принимаю. Все нормально. Откуда берутся дурацкие мысли о дьяволе и прочей нечистой силе? Неужели предрассудки, с которыми я так долго боролся, все еще имеют власть надо мной? Выходит, что да. Чем же я занимался столько лет? На что тратил драгоценные часы и дни?»

Придя к неутешительному выводу, Нангаван заснул. Сомнения раздирали его душу, как стая бешеных волков. Ему требовался отдых.

Хакиму же не удавалось нырнуть в спасительные объятия сна, как он ни старался. Ночное происшествие здорово выбило его из колеи. Он сказал Нангавану почти всю правду. Его снова позвал голос, только в этот раз наяву. Вернее, Хаким решил не сопротивляться и сделать все, как ему велели. Что он теряет? Подумаешь, его сон окажется ерундой! Никто ведь не узнает, как было дело…

Итак, дождавшись ночи, Хаким собрался повторить свой призрачный маршрут. Тогда, во сне, голос приказывал ему искать. Что? Поначалу неопределенность смутила его, но потом… он вспомнил, как во время медитации получил просветление, и отдался на волю «трансцендентного сознания». В конце концов, не зря же этому придают такое значение? Ну, неизвестно, что именно надо искать. Какая разница? Высшие Силы подскажут. Главное — выскользнуть из дома незамеченным.

Хаким лежал, затаив дыхание, и ждал, пока все уснут. Когда гираваки угомонились, а воцарившуюся тишину нарушал только храп Белкина, настала пора действовать. Он приподнялся и прислушался. Обстановка благоприятствовала его планам. В окна светила полная луна, обитатели общины спали…

«Иди же!» — прозвучало в сознании Хакима.

— Ну вот, опять, — пробормотал он одними губами, бесшумно натягивая одежду. — Снится мне это или не снится?

Он крепко ущипнул себя за ляжку и едва не взвыл от боли.

«Ищи! — повторил голос. — Ты должен!»

Хаким решил не ломать себе голову по поводу сна или яви. Над некоторыми вещами лучше не задумываться, только хуже будет. Иногда необходимо просто действовать.

Он вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сегодня утром он смазал петли маслом, чтобы не скрипели.

Лунный свет превращал все вокруг в зачарованное царство. Горы стояли безмолвные и холодные, обратив лица к звездам. Черные ветки деревьев отбрасывали на землю корявые тени.

Хаким глубоко вздохнул и отправился в путь. Он шел наугад, полностью положившись на интуицию.

Холодный воздух проникал под куртку и свитер. Под ногами хрустел щебень. Скалы казались застывшими воинами, охраняющими священную дорогу. Тропа поднималась все выше и выше. Хаким несколько раз споткнулся и чуть не упал. Его внимание привлекли странные звуки, которые заставили остановиться и прислушаться. Что-то булькало, шуршало и глухо перекатывалось…

Некстати вспомнились разговоры в общине про голуб-явана, — ужасного снежного человека, огромного, свирепого и кровожадного, по сравнению с которым медведь и крокодил не хищники, а жалкие дилетанты. Голуб-яван как раз любил выходить на охоту по ночам…

Под ногами у Хакима что-то треснуло, и он мгновенно покрылся испариной страха.

Бульканье становилось все громче, явно приближаясь.

— Да это же ручей! — догадался Хаким. — Фу-ты, черт, как напугал!

Упоминание нечистой силы показалось ему не к месту. Но… слово уже вылетело, не поймаешь. Хаким боязливо оглянулся по сторонам. Черные скалы надвигались одна на другую, сужая проход к пещере Нангавана. Тьма сгустилась, идти стало труднее.

— Зачем я поперся сюда среди ночи? — запоздало каялся Хаким. — Теперь придется добираться обратно совершенно одному, в темноте. Так и в пропасть сорваться недолго. Господи, какой же я дурак!

Однако он продолжал идти вперед. Голос ничего не подсказывал ему, и действовать приходилось на свой страх и риск.

Вскоре показалась и сама пещера.

«Ты почти у цели!» — прозвучало у него в голове.

Хаким прошел еще немного вперед и увидел узкую скальную щель. Он знал, что должен протиснуться внутрь, но не мог себе представить как. Проход был слишком узким для его тела. Ему стоило огромных усилий оказаться внутри.

— Я что, вижу в темноте? — не поверил себе Хаким, ощупывая руками продольные углубления.

Его движения были очень ограничены, он едва мог повернуть голову. Но глаза видели во мраке, как у кошки. Ребристые стенки казались голубовато-зелеными…

— Чертовщина! — пробормотал Хаким и тут же сплюнул. — Вот болван! Опять поминаю нечистую силу!

Его рука сама собой скользнула в одно из углублений. Шершавый камень царапал тыльную сторону ладони. И тут… пальцы нащупали что-то гладкое и холодное.

«Ты нашел!» — радостно воскликнул голос.

Хаким отлично помнил, что сон на этом обрывался, и приготовился проснуться в своей постели. Он зажмурился и постоял так пару минут. Ничего не произошло.

— Ну же, просыпайся, — сказал он сам себе и открыл глаза.

Его обступала со всех сторон та же темнота. Тело, стиснутое скалами, неприятно ныло. Пора выбираться наружу.

Хаким смутно помнил, как вырвался из каменных объятий горы, как добрел до ручья и захотел умыться. Кажется, он присел на корточки и собрался опустить руки в воду… ему что-то помешало. Правая рука оказалась занята.

— Ого! — только и вымолвил Хаким, рассматривая странный предмет.

Гигантская тень пролегла через поляну, по которой струился ручей. Хаким не задумался, показалось это ему или нет. Он ринулся напролом через кусты, не разбирая дороги. Страх подстегивал его. Горное эхо ловило шаги ночного путешественника, многократно отражая их и бросая вниз. Хаким был уверен, что за ним гонится целая стая голуб-яванов, голодных и разъяренных.

Увидев знакомый побеленный гираваками забор, он сам себе не поверил. Как он сумел найти дорогу обратно? Хаким испытал невероятное облегчение. Теперь он в безопасности.

Найденный в горах предмет Хаким засунул за пазуху. Так надежнее. Торопливо шагая по двору, он не заметил темной фигуры, притаившейся в тени дома…

Угораздило же его столкнуться во дворе с Учителем! Неизвестно, кто сильнее испугался. С какой стати Нангаван набросился на него? Устроил настоящий допрос, как директор школы провинившемуся ученику. Это неслыханно!

Лежа в постели и сердито ворочаясь, Хаким уже забыл свою растерянность, то, как он мямлил и заикался, не в состоянии объяснить происходящее. Он возмущался поведением Нангавана. Чего ради Учитель «наехал» на него? Здесь не пионерский лагерь, а община свободных личностей, которые имеют право делать то, что считают нужным. Почему Хаким должен отчитываться?

Кипя от благородного негодования, он крутился до самого утра. И заснул с первыми лучами рассвета…

Глава 10

Темока — могущественный прорицатель Эочтитлана, одного из самых больших и красивых городов империи Ацтлан, — стоял на вершине главной теокали.[8] Считалось, что только здесь можно услышать голос Бога.

Ветер раздувал яркие перья на плаще прорицателя. Выдающийся прямо изо лба большой нос напоминал клюв. Голову Темоки украшал высокий золотой шлем. Вокруг лба шлем огибали тончайшие пластины с резными краями, увенчанные блестящей пеной мелких, нанизанных друг на друга самоцветов. Два круглых диска по обеим сторонам головы, на которых сверкали хрустальные глаза с изумрудными зрачками, символизировали способность прорицателя смотреть в прошлое и будущее иным, скрытым от непосвященных взглядом. Укрепленный на макушке шлема гладкий черный шар, — символ единого начала всего сущего, подаренный прорицателю Детьми Света, — являлся неоспоримым доказательством высокого положения, которое он занимал.