Киллер - Элмор Леонард

— Я его вижу, — сказал прораб, вглядываясь в фигуру на поперечной балке фермы, на самой верхотуре, застывшую между двумя торчащими в небо стойками. — Он не шевелится.

— А я о чем говорю? Застыл.

— С Уэйном такого не бывало.

— Он просидел там уже черт знает сколько времени.

— Сейчас он стоймя стоит.

— А до этого сидел, все равно что парализованный.

— Ты ему кричал?

— Конечно кричал. Он меня слышал.

— Смотрел вниз?

— Угу, смотрел. Возможно, поднялся потому, что надумал передвинуться.

— Твою мать! — ругнулся прораб. — С ним что-то стряслось. Несколько дней его не было, потом он вернулся… Ты же знаешь, он обычно работает на монтаже.

— Знаю.

— Когда вернулся, мне пришлось поставить его на болтовое крепление.

— Да, знаю, но он вроде не возражал. Ничего не сказал.

— Ну да, поэтому я и говорю, что с ним что-то стряслось.

— Может, у него проблемы из-за той девчонки, которую застрелили?

— Я слышал, как парни говорили об этом, — кивнул прораб. — Сам я не читал об этом в газетах.

— Да, об этом сообщали, но мало. Про Уэйна не упоминалось. Полагаю, все подробности были в местных газетах, один из наших парней читал об этом.

— А ты не думаешь, что он решил перекусить на месте?

— Вы же видите, он ничего не делает, только стоит, — сказал бригадир. — Все равно что застыл. Он бы не торчал как шест, если бы не застыл. Так ведь?

— Не знаю, со мной такого не случалось.

— И со мной тоже, но я насмотрелся на всякое. Надо его снять.

— С кем он работает?

— Кажется, с Кенни. У Уэйна сварочный аппарат, стало быть, Кенни помогал ему закручивать болты. Я видел, как Кенни спустился. Думаю, пошел куда-нибудь перекусить.

Бригадир последовал за прорабом в заднюю часть трейлера, где несколько монтажников обедали за деревянным столом. Прораб был еще довольно молодым парнем лет тридцати пяти. Каска у него была новее, чем у других, но носил он ее так же лихо, задом наперед, как и все остальные.

— Кто-нибудь разговаривал с Кенни? — спросил он.

Все посмотрели на него, не понимая, что он имеет в виду.

— Уэйн не спустился. Торчит наверху, вроде как застыл. — Прораб поднял обе руки. — Подождите, сидите спокойно. Не говорил ли Кенни кому-нибудь, что с Уэйном что-то не так?

— Кенни никому ничего не говорил, потому что не стал бы, — отозвался один из монтажников. — Хотя сам чуть не свалился.

— А ты видел?

— Я внизу был. Видел, как он и Уэйн поменялись местами. Сдается мне, Уэйн добавил своему сварочному аппарату футов пятьдесят резинового шнура. Кенни об него споткнулся. Я слышал, как Кенни вскрикнул… Смотрю вверх и вижу, что он цепляется за перекладину, но, слава богу, держится, однако роняет кувалду, которую нес. Охренеть! Я смотрю вверх и вижу эту десятифунтовую дуру, которая прямиком летит на меня… Громыхнула о платформу — бабах! Чуток меня не задела. Вижу, как Кенни распластался на балке, резиновый шнур болтается прямо над ним… Может, он за него зацепился? А Уэйн смотрит на него, как будто хочет сказать: какого черта ты вцепился в эту балку? Он даже не понял, что едва не угробил напарника. Ненароком, конечно… Я не собирался ничего говорить, — добавил монтажник, — но вы спросили.

В прошлом году, когда они приезжали в центр города на один из джазовых концертов в отель «Озеро Понтчартрейн», весь этот квартал занимала парковочная стоянка. Месяц назад, проезжая мимо, они видели, как здесь все раскопали и расчистили под фундамент. Большой плакат извещал, что на этом месте планируется возвести новый отель.

И вот теперь он сидел на десятидюймовой перекладине на высоте более сотни футов. Сидел широко раздвинув ноги, пристроив ступни на нижнем фланце перекладины. Устав сидеть, встал, продолжая смотреть на реку Детройт, чувствуя солнце и легкий бриз, который усиливается до ветра, когда поднимаешься выше. Он не смотрел ни вверх, ни вниз: ему хотелось побыть одному — наедине со своими мыслями. Устал он от этих копов! То приезжают, то уезжают… Выковыривают картечь из стены гостиной, шныряют в кустах вдоль дороги и в лесу. Он сказал одному из копов, что они не знают, что ищут, а пара других копов злобно глянула в его сторону.

Все шло одно к одному. Кармен упомянула эстампы с утками, которые свалились со стены и разбились, добавив, что это был единственный способ от них избавиться.

— Если тебе не нравились эти утки, зачем ты их повесила? — спросил Уэйн.

— А кто бы их повесил, если не я? Сам подумай. Что тут сделал ты?

— Я косил сорняки на поле.

— Чтобы получше видеть оленей. Ты еще скажи, что чистил винтовку.

— Мне казалось, тебе нравились эти картины. Они висели тут пять лет.

— Не напоминай.

— Могла бы и раньше сказать.

— А кто убрал разбитое стекло?

Атмосфера накалялась. Ему следовало бы сказать, что ему плевать на этих уток. Они лишь повод зацепиться. Картинки эти подарила им ее мамаша. Сейчас он был раздражен сильнее, чем когда-либо, хотя и не из-за Кармен. Его раздражение не имело ничего общего с «утиными» эстампами. Кармен тоже это знала.

— Это же просто глупо, — сказала она.

— Ладно, я не сделаю больше ни одного замечания.

Он пытался молчать, готовил кофе для копов и вежливо обращался к ним, когда они подходили к боковому крыльцу за чашкой чаю. Он даже старался быть сердечным с непробиваемым помощником окружного прокурора, который спросил его, не страдает ли он повышенной агрессивностью.

— Ну что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, что эти двое все еще здесь, — сказал Уэйн ему на крыльце.

— Откуда мы это знаем?

— Они стреляли нам в окна, разве нет?

— Мы же не знаем, те ли это парни.

— Если вы этого не знаете, тогда я прав. Вы не знаете ни черта, — вспылил Уэйн.

Кармен затащила его наверх и, подбоченясь, произнесла с расстановкой:

— Ну что, повеселился? Почему тебе так нравится их злить?

Он покачал головой и нахмурился, желая, чтобы она поняла, что сдерживаться выше его сил.

— Сам не знаю. В этих парнях есть что-то такое, что ужасно действует мне на нервы. В копах и страховых агентах…

— Почему бы тебе на время не убраться отсюда, а? Поезжай куда-нибудь. Возвращайся на работу завтра.

— Не знаю, как я оставлю тебя одну…

— Ничего себе одна! Полицейские так и шныряют туда-сюда…

Когда Ричи Никс выстрелил по окнам, Кармен не ударилась в панику, не потеряла самообладания. После того как Уэйн сказал, что их просто хотят напугать, она сдержанно заметила, что, если у них хватило наглости заявиться сюда и открыть пальбу по окнам, полиция может отдыхать. Уэйн никак это не прокомментировал.

Следователь полиции штата прибыл утром в тот момент, когда Уэйн уезжал на своем пикапе. Уэйну пришлось подождать, пока следак высказал свое мнение на сей счет — ему, мол, это не нравится, ему следовало бы послать с ним своего человека.

— И сковать нас наручниками, да?

Уэйн продолжал смотреть на Канаду с высоты металлического каркаса, размышляя о том, что, если ничего больше не случится, копам все это надоест и они уберутся. Тогда они останутся беззащитными. А ведь преступники обязательно наведаются! Но если он останется дома, Кармен непременно спросит, что случилось. А он ответит, что все нормально. А она поинтересуется, почему он не на работе. Кармен, конечно, догадается. Ну и пусть, это ничего не меняет, разве что она испугается и захочет снова вызвать копов. По-любому… Уэйн набросал в уме предполагаемый сценарий развития событий.

Итак, раннее утро, первые лучи света, Кармен потягивается и касается его.

— Уэйн?…

— Я слышал, детка. Лежи тихонько, ладно?

— Они в доме.

— Я знаю.

Он берет «ремингтон» у кровати и проскальзывает в комнату Мэттью, так что, если они появятся на лестнице, он окажется позади них. Появятся их головы и плечи. Они осторожные, постараются подняться бесшумно, потом замрут, когда услышат, как он клацнет затвором.

— Доброе утро, парни.

А затем — бах, бах! Они и глазом моргнуть не успеют.

Копы обвинят его в том, что он стрелял им в спины. Нет, так слишком хлопотно! Надо по-иному. Ладно…

Двое парней будут еще снаружи, когда он их услышит. Проскользнет вниз к кухонной двери, слегка ее приоткроет. Довольно скоро из леса появятся две фигуры. Когда они выйдут из-за курятника, он шагнет на крыльцо…

Здесь Уэйн призадумался. Ему нравилась мысль зайти сзади и сказать что-нибудь, захватить врасплох.

Хорошо, он видит их, выходящих из лесу, бежит к курятнику и поджидает их внутри. Они, направляясь к дому, проходят мимо…

Первая часть сценария остается прежней. Он скажет Кармен, чтобы она оставалась в постели. Или в доме.

Они проходят мимо курятника, он дает им пройти ярдов десять, затем выходит из курятника и окликает их: «Парни, вы что-то ищете? Уж не меня ли?», «Парни, вы меня ищете?», «Чем могу вам помочь?».