Танго смерти - Павел Нечаев

— Привыкай, — усмехнулся Саша. — То ли еще будет.

— Ничего не будет, — сказал бледный, как смерть, Цви и потерял сознание. На животе у него, с правой стороны, расплывалось пятно крови.

— Етить-колотить! — Саша наклонился над Цви и рванул рубашку — только пуговицы полетели. Из дырки в животе толчками текла кровь.

— Что с ним? — вышел из ступора Генрих.

— Ранение в живот, — процедил Саша, снимая пиджак. Подсунув свернутый пиджак под голову Цви, он достал из кармана индивидуальный пакет и принялся перевязывать. Цви пришел в себя, но ничего не сказал, лежал молча, только изредка сквозь плотно сжатые зубы прорывалось шипение.

— Посади меня, — попросил Цви, когда Саша закончил перевязывать. Бинты на глазах пропитывались кровью.

— Идти сможешь? — спросил Саша, помогая Цви сесть.

— Не знаю. Болит… — прошипел Цви.

— Придется смочь, иначе мы тебя тут оставим, — прищурился Саша. — И не сверли меня так глазами, дырку протрешь! Я вас двоих унести не смогу.

— Который час? — спросил Цви. Свои часы он разбил, ползая по камням.

— Десять, — ответил Саша, глянув на «Бреге».

Приближался полдень, тень от выступа съежилась, превратившись в узкую полоску. Было очень жарко, в низине почти не было ветра. Над раскаленными камнями дрожал воздух. Повязка на голове Генриха набрякла от пота. Арабская батарея замолчала, винтовочный огонь пошел на убыль.

— Надо уходить, так что готовьтесь, — предупредил Саша, утирая со лба пот. — Если они там секут расклад, то скоро пойдут в атаку. Я бы на их месте давно пошел. Они слишком долго раскачиваются, немцы бы от нас уже мокрого места не оставили.

— Они подкреплений ждут, — просипел Цви. — Вчера вечером наши наблюдатели засекли колонну и сообщили по радио. Скоро их тут будет еще больше.

— Да куда уж больше, — проворчал Саша. — И так за гланды…

— Там что-то происходит, — Генрих заметил движение на высоте 314 и в низине.

— Похоже, что наши уходят, — всмотревшись, прокомментировал Саша.

— Как уходят? А раненые? — вскинулся Цви.

У подножия высоты 314 показались солдаты. Они открыли огонь по арабам. Судя по звуку, там было по меньшей мере два пулемета. Арабы отвечали. Воспользовавшись тем, что арабских стрелков отвлекли, залегшие в низине роты начали отход к расположенной в полутора километрах западнее деревне.

— Отход организованный, — отметил Саша. — «Александрони» прикрывают наших и все отходят на эту деревню, как ее…

— Бейт-Джиз, — прохрипел Цви. — А как же раненые?

— Все, сейчас или никогда! — Саша проигнорировал реплику Цви. — Давайте, вставайте! Бери свой винтарь, пацан. Помоги командиру подняться.

Генрих повесил винтовку на плечо и помог Цви встать. Цви шатался, наваливаясь на Генриха. У того подгибались колени.

— Значит так, слушай меня внимательно! — глядя Генриху в глаза, стал объяснять Саша. — Идете все время на запад. За той деревней место, где остались грузовики. Там наши, они вам помогут. Не останавливайся, что бы ни случилось. И не вздумай бросить командира!

— А ты, что будет с тобой? — у Генриха задрожали губы при мысли, что он останется один. Командира он в расчет не брал.

— Я вас прикрою, потом догоню, — терпеливо, как маленькому ребенку, сказал Саша.

— Я тебя не брошу, — уперся Генрих.

— Все, без разговоров, пацан! Делай, что велено. Вперед! — рявкнул Саша.

Генрих не сдвинулся с места. Он вдруг снова услышал музыку. Печальные ноты смертельного танго пронизывали каждую клеточку его тела. Он посмотрел в небо и ему почудилось, что оттуда на него смотрит мама.

Жестокая пощечина вернула Генриха на землю. Саша что-то кричал ему в лицо, но Генрих не слышал, он тупо смотрел на открывающийся и закрывающийся Сашин рот.

— Прощай, Саша, — сказал Генрих, выпрямился и медленно пошел, придерживая Цви. Тот еле переставлял ноги и двигались они черепашьим шагом. Вокруг разлетались в стороны срезанные пулями ветки кустов и каменная крошка. Но Генрих ничего не слышал. В голове у него играла музыка и эта музыка увлекала его все дальше от скального выступа. Когда музыка стихла и вернулись нормальные звуки, Генрих оглянулся, но Саши не увидел.

— Раненых… бросили… — как заведенный, повторял Цви.

— Шагай! — хрипел Генрих, делая очередной шаг. У него кружилась голова, отчаянно хотелось пить, и он не заглядывал в будущее дальше, чем на шаг. Шаг, еще один и еще. Мир расплывался перед глазами и снова становился четким, чтобы пропасть через мгновение. Далекие дома Бейт-джиз становились все ближе. Генрих не знал, сколько времени прошло, времени не существовало. Шаг, еще шаг, поправить сползающую руку теряющего сознание Цви, вдохнуть и сделать еще шаг.

— Брось, — просил Цви, наваливаясь всей тяжестью на Генриха.

— Шагай, твою мать! — рычал Генрих хриплым шепотом и Цви подчинялся.

Увидев, что Генрих не реагирует, Саша испугался, что придется бросить Цви и вытаскивать одного Генриха. Когда тот попрощался и пошел прочь, волоча на себе полубесчувственного командира, у Саши точно гора упала с плеч. Уходящий заметили, сверху тут же раздалось несколько выстрелов.

— Получите, фрицы! — заорал Саша, выпрыгнул на открытое место и выстрелил в сторону арабских позиций. Он пожалел, что у него не пистолет-пулемет, хотя бы наподобие того же «Стэна». Одинокий винтовочный выстрел прозвучал жалко. Саша передернул затвор и выстрелил еще раз. Потом бросился на землю, отполз в сторону, извиваясь среди камней как ящерица, приподнялся и выстрелил еще раз. Его перемещения не остались незамеченными. Арабские стрелки перенесли огонь на него. Саша снова отполз. На этот раз он не стал привлекать внимания. Осторожно высунувшись из-за камня, он стал шарить взглядом по склону. Арабы не заметили Сашин маневр — он высунулся не над камнем, а сбоку, да еще за кустом. Это дало ему несколько секунд на то, чтобы спокойно прицелиться. Он поймал в прицел ближайшего араба. Спрятавшись за камнями, тот выпускал пулю за пулей в сторону уходящих Генриха с Цви. Тщательно прицелившись, Саша спустил курок. Выстрел выбил каменную крошку из камня рядом с головой араба. Выругавшись, Саша передернул затвор и снова прицелился. Араб, поначалу спрятавшийся, видимо. Решил что выстрел был случайным. И снова показался на прежнем месте. Саша взял поправку и выстрелил. Плеснув из затылка красным, араб повадился назад.

Вот теперь его заметили. Вокруг засвистели пули, сверху заработал пулемет, разнося кусты над головой съежившегося Саши. Когда стрельба чуть стихла, он бросился в сторону, перекатился и упал в небольшую ложбинку. Стекавшие с холма дожди проделали небольшое, заросшее со всех сторон русло. Положив винтовку на живот, Саша пополз ногами вперед. В просвет между листьями он увидел низину и две фигуры вдали, призрачные в дрожащем горячем воздухе. Цви и Генрих уже порядочно удалились от арабских позиций. На таком расстоянии их могли подстрелить только случайно.

— Давай, пацан, — Саша пожелал Генриху удачи. Еще перед выходом он дал себе слово, что спасет Генриха во что бы то ни стало. Ему почему-то показалось важным, чтобы пацан выжил.

От спасения Сашу отделяли считанные метры. Он дополз до конца промоины, развернулся и пополз на животе, скрываясь за камнями. Арабы его потеряли. Пули щелкали по камням где-то в стороне. Арабские позиции понемногу отдалялись. Саша воспрянул духом: он хоть и полз не в том направлении, куда ушли Генрих с Цви, но главное, что в сторону от арабов.

Когда он уже собирался встать и продолжит путь стоя, как и положено человеку прямоходящему, рядом раздался взрыв. Снаряд то был, или мина, Саша не понял. Свиста приближающейся смерти он не услышал. Просто рядом вдруг полыхнуло, страшная сила подбросила его в воздух, опрокинула и Саша головой вперед съехал в заросли густой травы на дне небольшого углубления. Последний дождь был две недели назад, но земля была еще мокрой. Сашина правая рука попала в грязь. Он поднес ее к глазам, с трудом поднял левую руку и автоматическим движением убрал налипшие на часы комочки грязи. Часы показывали без пяти час.

— Хо…ро…шо, — с трудом выговорил Саша и зашелся в приступе кашля. Больно не было, он вообще ничего не чувствовал. Угасающее сознание отметило, что рот наполняется кровью, но Сашу это не взволновало. Рука упала. Саша лежал на спине и смотрел в ярко-голубое небо, обрамленное зеленой травой.

Сделав очередной шаг, Генрих заметил, что каменные осыпи под ногами сменила грунтовая дорога, не очень широкая, но ровная. Оглянувшись вокруг, он увидел дома. Они дошли до деревни. Оставалось пройти еще два километра. Генрих почувствовал, что его покидают силы. Два километра? Он и двести метров не пройдет, подумалось Генриху, но он все равно сделал шаг вперед, за ним еще и еще. Впереди зашумел мотор, послышался скрип тормозов. Из окружающего Генриха тумана показалась человеческая фигура. Человек что-то спросил, но Генрих не ответил. Он даже не услышал вопрос. Ноги подкосились, и Генрих повалился на бок, а на него упал обессиленный Цви.