Наследник поручика гвардии - Юрий Шестера

У Матвея на глазах навернулись слезы. «Какие же все-таки друзья у моего покровителя!» — благодарно подумал он.

Очередной стук в калитку заставил всех заинтересованно повернуться в ее сторону. Флотский офицер в чине капитана 1-го ранга направился к крыльцу.

— Никак Фердинанд Петрович пожаловал! — оповестил присутствующих Андрей Петрович и, спустившись с крыльца, крепко пожал руку вновь прибывшему. — Барон Врангель. Фердинанд Петрович. Бывший капитан военного транспорта «Кроткий», — представил он его своим друзьям. — За вами, однако, не угнаться, Фердинанд Петрович! Всего два года тому назад по возвращении из кругосветного плавания вам был высочайше пожалован чин капитана 2-го ранга, и вот на тебе — уже капитан 1-го ранга!

Все, представляясь, пожимали новому для них человеку руку и с интересом присматривались к нему.

— Да просто повезло, Андрей Петрович, — смущенно пояснил тот. — Меня буквально только что назначили главным правителем Русской Америки. А по сложившейся традиции на эту должность назначают флотских офицеров только в чине капитана 1-го ранга. Вот меня досрочно и повысили в чине.

Друзья многозначительно переглянулись.

— А по окончании вашей службы в Российско-Американской компании вас непременно, опять же по сложившейся традиции, произведут в контр-адмиралы. Вот такая получается незадача, господа! — весело рассмеялся Андрей Петрович, с удовольствием поддержанный окружающими.

Врангель только развел руками.

В зале гостей встречала Ксения.

— Ксения Александровна, — представил ее Андрей Петрович. — Моя супруга и хозяйка этого дома. Прошу любить и жаловать.

— Я бы с превеликим удовольствием последовал вашей рекомендации, Андрей Петрович, — произнес Лангсдорф, галантно целуя ее руку. — Вы блестяще подтвердили характеристику, данную вам покойным государем, назвавшим вас опытным разведчиком, коль смогли найти такое сокровище. Однако гоню прочь от себя подобную шальную мысль, помня о том, как вы пытались вызвать на дуэль самого Ивана Федоровича Крузенштерна на острове Нукагива в Тихом океане.

Ксения ахнула, с испугом глянув на супруга.

— На какую это еще дуэль?! — вскинулся Беллинсгаузен. — Почему я об этом ничего не знаю? — Он гневно посмотрел на Андрея Петровича. — Тоже мне друг называется!

— Успокойтесь, Фаддей Фаддеевич, прошу вас! Андрей Петрович ни в чем не виноват перед вами. Дело в том, что камергер Резанов попросил присутствовавших при этом конфликте сохранить все в тайне.

— И кто же были эти самые «присутствовавшие»? — уже спокойнее, но все же с вызовом спросил тот.

— Я и Юрий Федорович Лисянский, капитан «Невы», — пояснил Лангсдорф.

Было видно, как Фаддей Фаддеевич постепенно отходил от обиды.

— И в чем же была причина конфликта? — уже с заинтересованностью спросил он.

— Крузенштерн позволил себе, мягко говоря, нетактично отозваться об офицерах гвардии.

— Ай да Андрей Петрович! — контр-адмирал с гордостью посмотрел на друга. — Да я бы непременно сделал то же самое! — и порывисто обнял его.

Когда все расселись за столом, любовно, со знанием дела, накрытым под руководством Ксении, Фаддей Фаддеевич удовлетворенно отметил:

— Мадера… Она, как мне помнится, никогда не подводила, — и взял одну из бутылок в руки. — Да к тому же еще и розлитая на Канарских островах, — отметил он, ознакомившись с этикеткой.

— Меня Андрей Петрович тоже успел приучить к ней за время нашего плавания на «Кротком», — невинно «пожаловался» Врангель.

— Да вам просто несказанно повезло, Фердинанд Петрович! — авторитетно заявил Беллинсгаузен. — Сколько раз она выручала нас после жестоких штормов, когда порой казалось, что они никогда не кончатся. И после того, как удавалось в самый последний момент проскочить между огромными айсбергами, готовыми раздавить шлюп, как грецкий орех. А что еще могло так успокоить после того, когда своими глазами ночью видишь белые буруны, разбивающиеся у самого борта о рифы, не указанные на карте? — он тяжко вздохнул. — Нет, господа, мадера в этих случаях просто незаменима! Это слова мореплавателя.

— Вам бы, Фаддей Фаддеевич, да оду писать во славу мадеры! — воскликнул Лангсдорф, потрясенный страстностью речи контр-адмирала.

— А вы-то сами, Григорий Иванович, как относитесь к этому напитку? — с хитроватой улыбкой якобы ничего не знающего человека поинтересовался Беллинсгаузен. — И хотя между мореплавателями и учеными много общего, — он покосился на Андрея Петровича, — но ведь есть же и существенные различия.

— Вы меня, право, удивляете, Фаддей Фаддеевич! — наигранно развел Лангсдорф руками. — Мы что, разве не вместе с Андреем Петровичем и вами плыли на «Надежде», да еще с заходом на Канарские острова?

— Сдаюсь, Григорий Иванович! — контр-адмирал шутливо поднял руки вверх. — Осталось только выяснить отношение к мадере Матвея Степановича, — и Фаддей Фаддеевич повернулся к нему лицом.

— Да сколько раз я накрывал стол в адмиральской каюте для вас с Андреем Петровичем и по «малой программе», и по «большой», когда вы встречались с лейтенантом Лазаревым, капитаном «Мирного»! — удивился Матвей. — И как же я, спрашивается, должен в этом случае относиться к мадере?!

Контр-адмирал удовлетворенно хмыкнул, а Матвей спросил:

— Кстати, Андрей Петрович, а почему здесь отсутствует Михаил Петрович Лазарев?

— Как мне известно, — ответил за него Беллинсгаузен, — он сейчас руководит морской блокадой Дарданелл и после подписания мирного договора с Турцией должен со своей эскадрой вернуться на Балтику.

— Кстати, — добавил Андрей Петрович, — его заключение о практической реализации результатов моей диссертации, которое он любезно написал по моей просьбе, если вы заметили, Григорий Иванович, зачитывал один из членов ученого совета.

— Безусловно, Андрей Петрович, — подтвердил тот. — Я слышал, что Лазарев отличился в Наваринском морском сражении.

— Об этом, я думаю, лучше меня расскажет Фаддей Фаддеевич.

Беллинсгаузен сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.

— Наваринское морское сражение произошло восьмого октября тысяча восемьсот двадцать седьмого года в Наваринской бухте на юго-западном побережье греческого полуострова Пелопоннес. В нем, как вам, наверно, известно, приняли участие соединенные эскадры России, Англии и Франции, с одной стороны, и турецко-египетский флот — с другой.

В самом начале сражения линейный корабль «Азов» под командой капитана 1-го ранга Лазарева оказался один против пяти кораблей противника. Как рассказывал лейтенант Нахимов, служивший на нем, весь ад развернулся перед ними! Не было места, куда бы ни сыпались книппели[42], ядра и картечь.