Новая версия - Сергей Ковальчук

— Сколько? — напрягся Мыльников.

— Точно сказать не могу, надо с Витюхой посоветоваться, но думаю, штук двести бакинских, не меньше.

— Но у меня сейчас таких денег нет, все в обороте!

— Ничего не знаю. Если нужно — найдешь. К тому же — если валить, то валить нужно будет и Тумеля. Сечешь? А то ведь он мстить начать может. Они же вроде как корешманы с Минком?

— Хорошо, — выдавил Мыльников. — Я найду эти деньги.

— И еще ты будешь давать информацию, которая мне понадобится…

Добравшись до Москвы, Федор по мобильному позвонил Тумелю. Рассказав вкратце, что с ним приключилось в Северово, попросил снять для него в Москве квартиру и организовать липовый паспорт, чтобы легализоваться в столице.

Два дня Минк жил на съемной квартире у Тумеля. Немного успокоившись, Федор Петрович решил заглянуть в свою собственную квартиру, которую приобрел еще до того, как стал иметь дела с Мыльниковым. Нужно было взять денег: те, что он взял с собой, уже закончились. Ночью приехал на такси к дому по улице Косыгина, где находилась его квартира. Дав таксисту больше денег, он на всякий случай попросил его сразу не уезжать, а с полчаса постоять около дома. Он пояснил таксисту, что идет к любовнице, а та замужем, вдруг придет муж. На самом же деле он опасался, что за домом могло вестись наблюдение.

Поднявшись на свой этаж и открыв дверь в предбанник, где в числе четырех квартир находилась и его, он вдруг явственно почувствовал за спиной какой-то шорох. Забежав в открытую дверь предбанника, он повернулся и увидел перед собой мужчину, одетого в камуфлированную хлопчатобумажную форму с берцовыми ботинками на ногах. На лице — черная шерстяная шапка с прорезями для глаз, а в руках финский нож. Киллер молниеносно нанес Минку удар ножом в живот, однако перед этим Федор успел громко закричать, зовя на помощь, и даже попытался ударить убийцу кулаком в лицо. На его крик дверь одной из квартир, откуда доносилась музыка и слышны были голоса людей, открылась. Это-то и спасло ему жизнь. Убийца спешно ретировался.

Опершись спиной о стену, Федор сумел подняться и, закрывая рукой кровоточащую рану, кое-как спустился вниз. Подойдя к ожидавшей его машине такси, он потерял сознание.

— Федор Петрович, очнулись? Ну вот и хорошо. Как Вы себя чувствуете? — Открыв глаза, Минк уставился на мужчину средних лет в белом халате, очках и со стетоскопом на груди.

— Где я? — Федор попытался приподняться, однако сильная режущая боль в животе мгновенно заставила его отказаться от этой затеи.

— Не надо делать таких резких телодвижений, Вы ведь только после операции. Находитесь Вы во второй Центральной клинической больнице, в отделении реанимации. Я — начальник отделения и по совместительству Ваш лечащий врач, Берсенев Игорь Анатольевич, кандидат медицинских наук…

Федор все вспомнил. Сколько же времени он находился без сознания? И откуда врач знает его имя и отчество?

— Игорь Анатольевич, когда я поступил и откуда у Вас мои данные?

— Вы поступили сегодня ночью на «Скорой», с одиночным проникающим колото-резаным ранением брюшной полости. Я сделал операцию — слава Богу, угрозы для жизни уже нет и шанс развития перетонита тоже невысок. Но Вы потеряли достаточно много крови. Вы — везунчик! С такими ранениями не многие выживают.

— Откуда Вы знаете, как меня зовут?

— При Вас были документы. Они вместе с бумажником лежат на Вашей тумбочке. Кстати, там два паспорта, один на имя Федора Петровича Минка, а второй на другое лицо.

К горлу подступил ком: — А с чего Вы решили, что я именно Минк, а не то, другое лицо?

Врач снял очки и прищурился: — А кто Вам сказал, что я что-то решил? Я лишь предположил. А сделал я такое предположение потому, что Вы в горячке перед операцией бредили и называли себя Федором. Дескать, хрен вы, извиняюсь за выражение, Федора возьмете. А того, другого, на чье имя второй паспорт, зовут совсем по-другому. Значит, Вы знаете или предполагаете, кто мог на Вас покушаться. Федор Петрович, покушение на Вас — это явный криминал и я вынужден сообщить об этом в милицию.

— Доктор, — Минк огляделся, в палате кроме них никого не было, — там, в бумажнике, должны лежать полторы тысячи долларов. Я Вас прошу не сообщать…

— Это исключено, я в тюрьму из-за Вас садиться не собираюсь.

— Вы не дослушали! Я прошу Вас немного повременить с этим. Сообщите завтра, мол, закрутился, операции там и все такое. А я обещаю, что за это после моей выписки Вы получите еще столько же.

Немного поразмыслив, Берсенев ответил:

— Хорошо, я согласен, но вот из приемного отделения могли уже сообщить. Хотя вряд ли, у нас никто лишние заботы взваливать на себя не хочет. Я сообщу завтра с утра. А Вам, Федор Петрович, спасибо, всегда приятно иметь дело с деловым человеком! До завтра!..

Твою мать, надо же было так облажаться! Да, недооценил он Минка. Говорил же ему Витюха — возьми волыну, и дело с концом. Но нет, он решил аккуратно ножичком «сделать», по-тихому. Вот и сделал на свою голову…

Андрей Стручков с погонялом Паяльник быстрым шагом вышел из подъезда на улицу. Нож он не выбрасывал — это палево. Менты могут зацепиться за этот вещдок, и чего доброго, эта ниточка сможет привести их прямо к нему. Нет уж, пусть пока остается при нем, потом выбросит где-нибудь в подходящем месте — и концы в воду. Хотя, с другой стороны, таскать нож, при помощи которого ты покушался на жизнь человека и на котором остались следы его крови — палево ничуть не меньшее. Но это при условии, если прямо сейчас неким волшебным образом перед ним образуется наряд ППС, а следом за ним выбежит раненый Минк и толпа свидетелей, которые укажут на него, как на лицо, совершившее преступление. А это вряд ли. Хотя поторапливаться нужно.

Он хотел было спрятаться, чтобы запомнить номера машины «Скорой». По ним он сможет узнать, в какую больницу доставят Минка. Но передумал. Ему в голову вдруг пришла другая мысль. Завтра он выследит Тумеля, который обязательно поедет навестить раненого шефа, и кончит их обоих.

Паяльник осторожно осмотрелся. Впереди, метрах в тридцати, под фонарем стояло такси. Больше ничего подозрительного он не увидел. Неторопливым шагом, стараясь не поворачивать лицо в сторону машины такси, он дошел до своего «Джип Гранд-Чероки», стоявшего чуть поодаль, и также неторопливо, стараясь не привлекать к себе внимания, вырулил на оживленную улицу.

После разговора с Мыльниковым в ресторане он решил убрать Минка и Тумеля своими руками. Необходимо было поднимать свой сильно пошатнувшийся в глазах братвы авторитет. Ведь если этого не сделать, то его позорный косяк может стать достоянием бандитской общественности, чего допустить никак нельзя. Рано или поздно Витюха наедет на Минка, прольется кровь, и еще неясно, каким боком все это может вылезти для него самого. Да и двести штук баксов, которые ему обещал Мыло, тоже не лишние. Кстати, деньги он уже получил, они в надежном месте.

Вечером того же дня, когда он разговаривал с Мылом, он перетер и с Витюхой. Узнав, что Паяльник хочет завалить Минка и Тумеля, Витюха дал добро. Мол, твой косяк, ты и исправляй. Только узнав, что он собирается идти на дело с ножом, неодобрительно покачал головой. С пушкой, по его мнению, было надежней. Но Паяльник слышал, что недавно был случай. Кто-то из Гольяновской братвы решил грохнуть непокорного коммерса в подъезде его дома из пистолета. Грохнуть-то он его грохнул, но именно в этот момент мимо этого подъезда проезжала машина патрульно-постовой службы. Менты были с автоматами и услышали выстрелы, доносящиеся из подъезда. Браток вступил с ними в перестрелку и из него сделали решето. Вот так.

Паяльник набрал номер Мыльникова. Рассказав о неудавшемся покушении, он потребовал найти адрес дома, в котором проживал Тумель, а также марку его автомобиля и номер регистрационного знака. Через час, сидя в ресторане, Паяльник записывал информацию, которую диктовал ему Мыльников. Завтра утром он прямо от дома Тумеля сядет тому на хвост. А для надежности возьмет с собой «Калаш» с парой магазинов.

Федор понимал, ему нужно бежать. Но как? Всего полсуток назад ему, запихав кишки назад, зашили живот, он потерял много крови — и бежать? А вдруг по дороге швы разойдутся? Тогда ему конец. Да и, собственно, куда бежать? Но и оставаться было нельзя. Его элементарно могли добить прямо здесь, вот на этой самой кровати. Как его вычислили? Чей это был человек: Мыльникова или из Северово? Если даже его не убьют, завтра с утра сюда примчится опергруппа, ведь против него возбуждены два уголовных дела. В Северово и здесь, в Москве. В таком случае долечиваться ему придется в тюремной больничке.

Невероятным усилием он встал с кровати. Голова кружилась, перед глазами летали белые мухи, ноги и руки тряслись, но Федор поставил себе задачу — несмотря ни на что, начать ходить.