Татуировка герцога - Майя Родейл

Раздобыть историю. Раздобыть историю!

Нужно стащить ключ. Но это не главное — ей до боли нужно почувствовать кожей его горячую обнаженную плоть.

Но она должна сдержать себя. У нее есть на это причины, и они не имеют никакого отношения к статье для «Лондон уикли», — дело в той ошибке, которую она совершила когда-то в Брайтоне.

Глава 17, в которой Татуированный герцог снова поражает

— Твоя дурная слава распространилась и на меня. — Харлан бросил газету на огромный дубовый стол, на котором они разложили арабские тексты, дневники путешествий Уиклиффа и карты.

Это был очередной выпуск «Лондон уикли».

Уиклифф смотрел на газету так, будто Харлан бросил на стол дохлую рыбу.

— Похоже, мне без выпивки не обойтись? — спросил он.

— Да уж. Но с другой стороны, это никогда не помешает, — философски заметил Харлан.

Порой Уиклифф задавался вопросом: не течет ли в венах его друга виски вместо крови? Взяв газету, он увидел знакомый заголовок «Татуированный герцог» и начал читать, пока Харлан разглядывал в окно сад — временное пристанище животных, которых они привезли.

«Герцог Уиклифф (Беркли-сквер, 4) с гордостью заявляет, что он не совсем обычный. И на том спасибо! Пока свет ужасается его причудам, а читатели нашей газеты живо смакуют подробности, герцога не волнуют ни их сплетни, ни их мнение.

В Уиклифф-Хаусе есть комната, которая всегда заперта. Единственный ключ от нее герцог постоянно носит на кожаном шнурке на шее. Его письменный стол завален необычными вещами: священные книги мусульман, рукописные журналы на иностранных языках, карты… Вряд ли это набор типичного английского джентльмена.

Герцог обладает также описаниями необычайно страстных интимных отношений с аборигенками и в таких живых подробностях, что любая девица погибнет, прочитав их. А что, если она взглянет на иллюстрации, полные пикантных деталей? Ей тут же потребуется нюхательная соль.

Как и положено столь откровенно чуждому условностей человеку, его светлость водит дружбу, которая заставила бы светских матрон побледнеть. Его верный товарищ — моряк неизвестного происхождения с одним глазом и одной здоровой рукой. История его жизни невероятно противоречива и способна привести в трепет: борьба с акулой, дуэль с чужеземным королем, языческие ритуалы, пиратская атака.

Все, затаив дыхание, ждут, что Татуированный герцог сделает дальше. Ходят слухи, что он планирует экспедицию к труднодостижимому Тимбукту. Как и его соперник, некий мистер Монро Берк. Автор, близко знакомый с фактами, поставил бы на Буйного Уиклиффа. Поддерживать Монро Берка означает капитулировать перед французами. Боже упаси!»

Уиклифф отложил газету. Абзац про Берка просто замечательный. Он почти искупает все остальное.

Теперь его представили варваром, водящим дружбу с дьяволом, автором пикантных дневников и хозяином запертой комнаты, в которой невесть что находится. Уиклифф вздохнул и, к своему удивлению, поймал себя на мысли: интересно, откуда эти сплетни относительно запертой комнаты?

— Думаешь, это кто-то из домашних? — спросил Харлан, подавая ему стакан бренди.

Уиклифф и сам задавался тем же вопросом. Дженни? Нет, она, похоже, думает только о лакее Томасе. Миссис Баксби слишком уж пьет. Саддлер недостаточно умен. Правда, были другие служанки и лакеи, которых он не знал.

И еще Элиза.

Но это невозможно. Она не умеет ни читать, ни писать. У нее щеки зарделись, как африканский закат, когда он неумышленно попросил ее что-то прочитать. Он тогда почувствовал себя настоящим ослом.

Будь она даже информатор, ничто не указывало ни на нее, ни на кого-либо из слуг. Впрочем, скандальные подробности, появляющиеся в печати, можно подслушать или собрать по крохам, просто болтаясь рядом.

Уиклифф решил проверить замок в двери своей приватной комнаты.

— Не знаю, Харлан. Есть какие-нибудь идеи? Ты общаешься с домашней прислугой больше, чем я.

— Я бываю там, где виски течет рекой и можно найти дружескую компанию. Чаще всего в комнате миссис Баксби. Но это не я. Ты — мой билет на выход отсюда.

— И не Берк. Можешь себе представить — он плетет заговор, убеждает Королевское общество финансировать его экспедицию в Тимбукту? Хотя много часов мы вместе обсуждали мой план этой экспедиции. Не его план, а мой.

— И все же ты не единственный, кто решил совершить это путешествие. Уверен, Берк планирует экспедицию не для того, чтобы досадить и позлить тебя. Когда на кону десять тысяч… У него ведь нет титула, на который можно опереться.

— Много мне пользы от этого титула. Тут требуются деньги. Или по крайней мере титул, не обремененный скандалами протяженностью в семь поколений. Но черт побери, Харлан, из всех мест в мире…

Харлан пожал плечами:

— Тебе нужно подать обоснованное деловое предложение Королевскому научному обществу, и лучше раньше, чем позже. Расходные книги могут подождать…

Уиклифф думал о простом вопросе горничной «А как же ваши арендаторы и слуги?», его мучили чувство долга и угрызения совести. Он мечтал о приключениях, о Тимбукту, о широких просторах Африки, о гордости открытия. Однако что важнее: прошлое, которое он унаследовал, или будущее, которое он выдумал для себя?

— Тогда займемся делом, — сказал он. — У нас много работы.

Нужно подготовить документы, описать обряды и традиции других культур. Посеять семена, составить каталог образцов, накормить зверей. И все для того, чтобы подать обоснованное предложение Королевскому обществу. Средства должен получить он, а не Берк, морской капитан без опыта исследований и научного подхода.

«Я это заслужил, — думал Уиклифф. — Не тем, что я герцог, но потому, что последние десять лет я путешествовал, собирал, детализировал, накапливал опыт. Тимбукту принадлежит мне».

Глава 18, в которой его светлость получает отказ

Случилось что-то скверное, это было ясно всему дому. Саддлер не отходил от кладовки. Миссис Баксби нервно прихлебывала сдобренный виски чай, остальные были в панике. Герцог рвал и метал, бушевал и топал ногами. Когда что-то разлетелось вдребезги, у одной Элизы хватило отваги двинуться вперед с метлой и совком.

У нее был скрытый мотив: подробности для ее колонки. Это единственная причина, конечно. И не имеет ничего общего с заботой, симпатией или просто желанием быть рядом с ним, особенно после тех пылких мгновений и опаляющих поцелуев.

И уж конечно, не имеет ничего общего с желанием убрать безобразие, учиненное его светлостью. Элиза и прежде не испытывала симпатии к домашней работе, а теперь питала к ней отвращение.