Татуировка герцога - Майя Родейл

Она нашла герцога в галерее второго этажа, шагающего по когда-то натертому паркету. Накрытая белыми чехлами мебель походила на бесформенных призраков.

Окна восточной стены выходили на Беркли-сквер. На противоположной стене висели десятки картин: несколько поколений герцогов, их дома, их собаки, их жены и любовницы. Элиза думала, на портретах полагается быть суровыми и непреклонными, но эти герцоги были жизнерадостны и греховны. А жены, наоборот, выглядели здравомыслящими и рассудительными.

Живой герцог, однако, метался, как зверь в клетке. Он взглянул на нее, и Элиза отпрянула, отступив за покрытое чехлом кресло.

Герцог направился к ней, по пути схватив стул и швырнув его через комнату. Ударившись о стену, стул затрещал и развалился.

Темные волосы, на этот раз распущенные, метались у него по плечам. Воистину неистовый воин, способный на все, будь то ярость или страсть. Сердце Элизы торопливо застучало, она решила, что разбитое стекло может подождать.

— Что вы тут делаете? — рыкнул он на нее.

Элиза сделала глубокий вдох. Она ради своих публикаций несколько дней провела в Ньюгейтской тюрьме, бывала в борделе — как наблюдатель, — на фабриках и в работном доме. Что ей какой-то разозлившийся герцог? Она выпрямилась.

— Я услышала, что-то разбилось, и вот пришла убрать; — пояснила она.

Скрестив на груди руки, герцог сердито смотрел на нее. Татуировка виднелась в вырезе сорочки, который любой добропорядочный джентльмен прикрыл бы элегантно завязанным галстуком.

— Бутылка виски не смогла выдержать волнующей встречи со стеной, — пояснил он.

— Понятно, — пробормотала она. Как и стул.

— Я в ужасном настроении, — объявил Уиклифф, и Элиза прикусила губу. Он продолжал: — И вижу, что у вас наготове очередная колкость. Но мне на это наплевать.

— Я просто хочу убрать разбитую бутылку, пока вы об нее не поранились, ваша светлость.

Элиза отправилась к осколкам в дальний конец комнаты, Уиклифф последовал за ней, кипя от гнева. Повернувшись к нему спиной, она отважилась улыбнуться.

— Поранился? Не глупите. Вы просто хотели посмотреть, из-за чего такой шум.

— Признаюсь, мне и в самом деле любопытно. — Она оглянулась через плечо, герцог все еще сердито смотрел на нее.

— Что ж, я скажу вам, Элиза!

— Если хотите. — Она начала сметать осколки в кучу'. Пары разлитого виски дурманили. Миссис Баксби посинела бы от злости, увидев, как обошлись с ее любимым напитком.

— По-видимому, у меня настолько сомнительная и скандальная репутация, что мне нельзя доверить экспедицию, — сухо объявил герцог и, когда Элиза лишь протянула «ммм…», закончил: — Или средства на нее.

— Кто так считает? — спросила она. Кстати сказать, почти все, подумалось ей.

— Королевское географическое общество.

Элиза ниже склонилась над совком.

— Эти… старые толстые чванливые олухи… — ворчал герцог.

Уважаемые ученые, подумала про себя Элиза.

— Они заявили, что не могут с чистой совестью использовать средства короля, чтобы послать скандального и безрассудного аристократа развратничать по миру.

— Развратничать?

— Именно. Один из них обвинил меня в том, что я распутством и воровством обеспечивал себе дорогу по континентам. Явно неподходящее использование ресурсов.

— А как насчет ваших поисков Тимбукту? Ваши коллекции и бумаги? Вы не сказали им про все это?

На лице герцога появилась горькая улыбка, глаза потемнели. У Элизы сердце разрывалось от боли, — ему отказывали в осуществлении его сокровенной мечты.

— Им неинтересно все это слушать, поскольку они уже нашли человека для Тимбукту. Ему дадут корабль, команду — настоящую армию, — деньги и доброе напутствие короля. Черт бы его побрал!

— Кто он?

— Мой старый друг Монро Берк. И не потому что он более деловит и активен, чем я, все знают, что это не так. Может быть, он и морской капитан, но у меня есть знания и опыт, они сделали бы экспедицию полезной, а не очередным кровавым завоеванием, которое принесет Англии лишь врагов. Знаете, Элиза, что заставило их остановить свой выбор именно на нем?

— Не рискну предположить.

— Его репутация. Или, скорее, проблема в моей репутации. В том, что от нее осталось благодаря этой паршивой газетенке. Это заноза у меня в пальце! — кипел герцог.

Элизе показалось, что она услышала тихое рычание.

— Газета? — легким эхом повторила она. Все осколки уже были аккуратно собраны в кучку и поблескивали, словно острые кинжалы. Тем не менее, Элиза продолжала мести, не отрывая глаз от пола.

— Эти ученые мужи, члены Королевского общества, пользуются весьма сомнительными сведениями обо мне. Они не видят моей работы, не учитывают мой десятилетний опыт. И все из-за того, что «Лондон уикли» описывает пикантные подробности моих путешествий. Видимо, они решили, что я потрачу деньги короля на проституток и ром, беспечно разгуливая по миру. Вот что наделала эта проклятая колонка в «Лондон уикли»!

— Какая именно? — спросила Элиза и ужаснулась пустому звуку собственного голоса. Воспитанная актрисой, она должна бы лучше играть в подобных сценах.

— «Татуированный герцог». Меня уверили, что все в Англии читают эту газетенку' — от короля до последней судомойки.

— Ах да, эта, — справилась с собой Элиза. — Где упоминалось про гарем.

— Этот идиот Бэзил разнес сплетни по всему городу, — проворчал Уиклифф. — Чего он только не наболтал!

— И все неправда? — спросила Элиза.

— Ну уж не сотни за одну ночь. Нельзя по-настоящему заниматься любовью всего лишь несколько минут, которые выпадут каждой, если ублажать весь гарем.

— А сколько времени нужно, чтобы по-настоящему заниматься любовью с женщиной? — спросила Элиза. Простое любопытство, конечно. Научный разговор.

Это рассмешило угрюмого герцога.

— По меньшей мере, нужна целая ночь, от заката до рассвета, — сказал он и бровью не повел.

Он поймал ее взгляд и смотрел на нее с такой настойчивостью, что Элиза не могла отвести глаза. Ей хотелось отбросить осторожность и слиться с ним в безумном страстном порыве. Но ее положение — и в его доме, и в «Лондон уикли» — зависит от ее сдержанности.

— Вы можете изложить свои возражения редактору газеты, — проговорила она, овладев собой. — Я слышала, так делают.

Уиклифф ответил ей скептическим взглядом и горьким смешком.

— Вы действительно думаете, что можно исправить вопиющую неправду, всего лишь написав в газету?

— Скорее всего это ничего не решит, но, возможно, успокоит ваш гнев, — сказала Элиза и снова принялась мести пол.