Анастасия. Вся нежность века (сборник) - Ян Бирчак

По сути, это и было их объяснение в любви.

Начинается тур вальса. Переполненные своим счастьем, они неотрывно смотрят в глаза друг другу.

Идет романс на два голоса:

Ваше сиятельство, ваше высочество!Нас не окликнут по имени-отчеству.

Ваше сиятельство, ваше высочество!Ах, как нам счастья безумного хочется!

Ваше высочество, ваше сиятельство!Что же по небу звезда наша катится?

Ваше высочество, ваше сиятельство!Нашею кровью Россия освятится!

Что нам пророчества, что нам предательства?Нас не узнают и нас не спохватятся.И не нужны ни награды, ни почести, —Были бы рядом вы, ваше высочество!

Оплывает в боскетной свеча,Опадают шелка с нежных плеч…Тот, кто ранней звездой нас венчал,Разве сможет Он нас уберечь?

В дымном мареве стяги полощутся,И алеют в снегу кружева,А в глазах ваших, ваше высочество,Стынет русских небес синева.

Нет, не пить нам вина золотого,И в объятьях нам рук не сплести.Только будет у нас в изголовьеГроздь рябины кроваво цвести.

Ваше сиятельство, ваше высочество!Нас не окликнут по имени-отчеству.

Ваше сиятельство, ваше высочество!Ах, как нам счастья безумного хочется!

Все время, пока они вальсируют, за спиной у Анастасии развевается шарф. На его размытом фоне возникают эпизоды из прошлого, там, где они вместе.

Вот сцена с собачкой во дворце, где они неузнаваемо молоды.

Сцена у пруда – князь, весь мокрый, выходит из воды, и оба смеются.

Сцена похищения, где в кадре еще живой Николай Александрович.

Сцена в крестьянских санях на снегу, лицо Анастасии с тающей снежинкой на губах.

Сцена с гроздью рябины над пропастью.

При одном из поворотов вальса боковым зрением за колонной, все еще не отрывающий счастливого взгляда от Анастасии, Ильницкий замечает капитана Багаридзе с мадам Сазоновой (Васяня куда-то запропастился или просто не в кадре) и, конечно же, сразу узнает его.

Какое-то мгновение они смотрят прямо друг на друга через отделяющее их расстояние.

Лицо Ильницкого каменеет. Счастье кончилось.

Багаридзе, не скрываясь, взглядом хищника, настигшего добычу, ласково и нежно, как кот на пойманную мышь, как бы смакуя удовольствие, смотрит в упор на Ильницкого: все, голубчик, игры кончились, вы у меня на мушке.

Осознав это, полковник мгновенно разворачивает Анастасию в вальсе так, чтобы все время находиться между нею и прицелом. Некоторое время он удерживает ее под прикрытием колонны, но когда они снова выходят на простор залы, прикрывает ее собой от капитана.

С этого момента становится очевидно, что Ильницкий обречен, он и сам это прекрасно понимает. Его человеческая миссия в этом мире подходит к концу…

Ночь после бала

Музыка звучит все громче и тревожнее.

Глядя поверх головы Анастасии, князь механически кружит ее в вальсе, не отрывая застывшего напряженного взгляда от ухмыляющегося капитана и одновременно оценивая обстановку. Весь он сосредоточен только на том, чтобы Анастасия ничего не заметила и не испугалась заранее, уводя ее широкими глиссадами вглубь, ближе к выходу.

Похоже, капитан начинает догадываться о его намерениях и медленно привстает за столиком, опустив руку на топорщащуюся салфетку, под которой лежит револьвер.

Все еще вальсируя, Ильницкий наклоняется к Анастасии. Ощутив его дыхание на своей щеке, она в ожидании ласки с готовностью запрокидывает лицо, прикрывает глаза.

– Нам пора уходить, Анастасия Николаевна. Сейчас же.

– Как, уже? – Княжна еще пытается продлить сладкое заблуждение, но интонации полковника не располагают к игривости.

– Сожалею, нужно успеть на завтрашний пароход.

– Мы уезжаем, завтра?

– Утром мы отплываем из Гавра.

– Куда же на этот раз?

– В Соединенные Штаты, Анастасия Николаевна, место прибытия Бостон.

– Но это так далеко от… – княжна запинается, и мы понимаем, что она хотела сказать: от России. Понимает и князь:

– Дальше не бывает. Будем надеяться, что там вы наконец окажетесь в полной безопасности.

– Но ведь и здесь, в Европе, разве мы кому-то мешаем, разве нас кто-то преследует?

– Что вы, разумеется, нет! – слишком бодро отвечает князь, уводя ее из поля зрения Багаридзе. – Но так будет надежнее, спокойнее, – цедит он сквозь зубы, буквально оттесняя княжну в боковые коридоры. Они быстро пробираются через служебные помещения, подсобки, заставленные всяким хламом, к запасному выходу.

Княжна не спрашивает, зачем они здесь. Она послушно идет за Ильницким, не отпускающим ее руки, следуя всеми поворотами, – для нее это еще продолжение тысяча и одной ночи – романтическое приключение, где она в новой для себя роли покорной и нежной влюбленной девочки. Разве с таким спутником возможны неприятности? Наверное, он придумал такую увлекательную игру, чтобы было таинственно и интересно.

Вот они у выхода – за дверью ночь, косой дождь с ветром, холод. Совсем рядом, в нескольких метрах от подъезда поблескивает в кромешной темноте оставленный заранее автомобиль с поднятым верхом. Тихо урчит работающий мотор.

Княжна замирает на пороге, покачиваясь на носках, – она в тонких бальных туфлях, в легком белом платье. Сейчас ей придется ступить прямо в большую лужу. Чуть замешкавшись, князь понимает ее затруднение и подхватывает Анастасию на руки. Она тотчас с готовностью обвивает его шею.

Вот они уже оба в машине, и князь откуда-то с заднего сиденья, где нагроможден багаж, сразу же, одним движением достает меховую ротонду и укутывает княжне плечи. Ей приятно его внимание, его заботливые жесты, – как никогда раньше, нежно и таинственно блестят ее глаза, – романтическое приключение продолжается.

Бесшумно автомобиль трогается с места и быстро выбирается из глухого угла на ночную дорогу, не зажигая фары. О его движении мы догадываемся по отблескам ночных фонарей на полированном металле.

Этот удаляющийся отблеск виден и от парадного подъезда Русского клуба. Вход ярко освещен, нарядно светятся изнутри массивные стеклянные двери со швейцаром в глубине вестибюля.

У подъезда стоят две-три новенькие машины, сверкая никелем под дождем.

Через двери видно, как с лестницы, устланной красной ковровой дорожкой, быстро сбегает и выскакивает наружу, в дождь, Багаридзе, держа руку глубоко в кармане, где угадывается пистолет. Почти сразу у него за спиной вырастает Васяня. Оба растеряны, жадно ищут глазами что-то по сторонам, ежась и втягивая голову от холодного дождя.

Следом за ними из дверей выпархивает в глубоко декольтированном платье мадам Сазонова и, заметив капитана, крепко вцепляется в его рукав, что-то сбивчиво говорит ему, пытаясь втянуть назад. Багаридзе нехотя отбивается, но от генеральши так просто не избавишься, она виснет на капитане и, очевидно, визжит, потому что на скандал вначале собираются оставленные у машин шоферы, выглядывает из дверей швейцар, а затем и другие посетители. Сверху по лестнице спускается на шум генерал Сазонов.

Наконец, с силой отшвырнув Сазонову, Багаридзе удается подозвать ночное такси, куда тотчас впрыгивает и Васяня, и оба быстро отъезжают.

Промокшей насквозь генеральше не удается удержаться на ногах от толчка Багаридзе, и она, скорее всего, упала бы, не подоспей вовремя Павел Андреевич.

Все еще вне себя от сцены с капитаном, она, немного оправившись, в истерике принимается хлестать по щекам ни в чем не повинного Сазонова. Тот не сопротивляется, только молча все время пытается набросить на нее вынесенное швейцаром пальтецо с лисьим воротником.

Допрос горничной

В еще недавно такой нарядной и уютной квартирке Егорычевых полный бардак. Повсюду следы погрома – перевернутая мебель, сломанные стулья, битая посуда и пр. Посреди гостиной сидит на стуле, закрыв лицо руками, горничная. Она плачет. Видно, что ее подняли с постели, – девушка в одной рубашке, чрезвычайно растрепана. Над ней склонился рассвирепевший Багаридзе.

В открытую дверь видно, как Васяня с интересом рассматривает в комнате Анастасии дамский туалетный столик с трельяжем. Он трогает и нюхает всякие баночки, флакончики, щипчики. Наконец Васяня возвращается в гостиную и, как всегда, останавливается у притолоки, привалившись плечом. В руках у него изящная пудреница с нежно-розовой пуховкой из лебяжьего пуха. Васяня, забавляясь, время от времени дует на пуховку, и пудра осыпает ему лицо и пиджак.

Багаридзе кричит горничной по-французски:

– Ты из себя тут дурочку не строй! Не на тех напала. Говори, где господа, где они могут быть, ну!

Горничная всхлипывает и только мотает головой, закрывая лицо руками.