Четверо детей и чудище - Жаклин Уилсон

Прошло еще полчаса, но родители и не думали уставать. Моди ерзала, хныкала, не хотела сказку и отказалась играть с папой в «этот пальчик в лес пошел». Она не отрывала взгляда от нас и от ямы с песком и заунывно бубнила: «Бизьянка!» Но мы были на виду. Выкопай мы на глазах у папы с Элис псаммиада, Элис как пить дать начнет голосить, а папа поймает его, запихнет в пикниковую сумку и сдаст в Лондонский зоопарк или еще куда…

Я знала, что делать, когда появится псаммиад. Главное — сразу спрятать его от папы с Элис.

— Спать они не лягут, боятся, как бы мы опять не сбежали. Надо незаметно вырыть псаммиада, — прошептала я Шлёпе и Робби. — Если сядем рядом к ним спиной, то им будет не видно, что мы тут делаем.

Мы встали и не спеша, с самым невозмутимым видом зашли в песок.

— Вы куда собрались? — тут же спросил папа.

— Да просто в песке поиграть, пап, — ответила я.

— В моих зверей играем — как будто тут нехоженые земли, — сказал Робби.

Папа скривился. Он явно считал, что мы уже взрослые для таких игр.

— И я! И я! — Моди вырывалась из объятий Элис. — Бизьянка, бизьянка!

— Вот, смотри, смешная обезьянка, — и Робби показал Моди пластмассовую гориллу.

Элис неохотно отпустила ее. Моди примчалась и уселась в песке на корточки. Она посмотрела на гориллу и скорчила недовольную рожицу:

— Нет! Бизьянка!

— Знаю, Моди. Мы вот как раз ее ищем, — сказала я вполголоса. — Давайте все копать.

Мы стали ковыряться в песке, повернувшись спиной к папе и Элис.

— Это и есть знаменитая игра в обезьянку? — спросила Элис.

— Помочь вам копать? — предложил папа.

— Да не надо, пап. Вроде и дурацкая игра, но Моди она очень нравится — да, пуся? — Я посмотрела на нее.

— Бизьянка где? — спросила Моди.

— Здесь! — зашипел Робби, неожиданно откопав знакомую лапку.

Моди радостно взвизгнула.

— Что случилось? Почему Моди кричит? — насторожилась Элис.

— Расскажи папульке. — Папа поднялся, собираясь подойти к нам.

— Уважаемый псаммиад, вы меня слышите? У нас ЧП! Можно сейчас половину желания загадать? Чтобы папа с Элис никогда не замечали волшебства, вообще-вообще! Прошу, скорей, а то папа вас увидит, — затараторила я.

Лапа дернулась. Песок, зашевелился, вздыбился, и показался псаммиад, круглый, как мяч.

— Это еще что? — сказал папа, но его голос быстро стих.

Псаммиад выскочил из песка, но папа даже глазом не моргнул. Он потер глаза.

— На секунду мне показалось, что из песка какая-то ужасная мохнатая тварь лезет, — пробормотал папа. — Наверное, обман зрения.

— «Ужасная мохнатая тварь!» — оскорбленно повторил псаммиад. Он шумно возмущался — но папа его не слышал.

— Ну, играйте, ребята, — сказал папа и вернулся к Элис.

— Бизьянка! — сказала Моди, радостно протянув к псаммиаду руки.

— Она чистая? Сухая? — беспокойно спросил псаммиад.

— Практически. — Я наспех вытерла Моди своей футболкой.

— Значит, теперь мама с Дэйвом тебя не видят и не слышат? — обрадовалась Шлёпа. — Зашибись!

— Вот еще! Я хоть и самое миролюбивое из волшебных существ, но могу разозлиться, если ко мне не проявляют должного уважения, а если нападают — кусаюсь так, что мало не покажется, — псаммиад обнажил острые зубы.

— Милый псаммиад, Шлёпа не хотела вас оскорбить, — сказала я, сердито зыркнув на нее. — Она не хотела, чтобы вы зашиблись, это просто слово такое, она имела в виду: вы замечательно поработали. Вы и правда так вовремя мое желание исполнили!

— Да, осуществить желание из положения вверх ногами, головой в песчаном ложе — в самом деле весьма непросто. Но мне это удалось, — довольно сказал псаммиад. — На этом все?

— Нет-нет! Мы хотели еще одно желание! — взмолилась Шлёпа.

— Чтобы папа с Элис ничего не замечали — это только половина желания была. Немножко нагло, конечно, но мы надеялись на вторую половину тоже. Если вы будете так добры и любезны, — добавила я.

— Бизьянка очень добрая. — Моди обхватила псаммиада ручонками и энергично обняла.

Чудище нервно поежилось, зашевелило глазами-стебельками и опасливо похлопало Моди по спине.

— Добрая, добрая-предобрая обезьянка — в смысле псаммиад, можно нам, пожалуйста, опять стать богатыми и знаменитыми? Пожалуйста! — попросила Шлёпа.

— Нет, — отрезал псаммиад.

— Но я же сказала «пожалуйста» — два раза, я очень вежливо попросила, — заныла Шлёпа.

— Спорный вопрос, — сказал псаммиад. — Но исполнить это желание не в моей власти, даже если б я и захотел.

— Но почему? В прошлый же раз получилось!

— Именно. Нельзя дважды просить одно и то же. Это утомляет и меня, и вас, — сказал псаммиад.

— Значит, я больше никогда не смогу лазить по деревьям? — скорбно спросил Робби.

— Ты мог бы научиться чему-нибудь другому, — сказал псаммиад. — Впрочем, сегодня все равно не твоя очередь желать. — Он бочком прошаркал ко мне. — Скажешь вторую половину своего желания, Розалинда?

— Ой, да, спасибо! — Я сделала глубокий вдох. — Хочу, чтобы мы встретились с теми ребятами из книжки — с Антеей, Джейн, Робертом и Сирилом.

— Прекрасно, — сказал псаммиад и начал раздуваться.

— Хочешь, чтобы мы в книжку попали? — спросила Шлёпа. — Они же ненастоящие, эти дети. Ничего не выйдет.

— Псаммиад тоже из книжки, а он настоящий. Может, и выйдет, — сказала я.

Псаммиад тем временем становился все круглее.

— Могла б тогда поинтересней книгу выбрать, — буркнула Шлёпа. — Чтоб там были вампиры, и чудовища, и пришельцы.

— Зато в этой тоже есть мальчик Роберт! — сказал Робби. — Он хороший, Роз?

— Он там великаном становится, а в другой книжке про этих ребят Роберт носит под курткой волшебного феникса. Он тебе точно понравится, — пообещала я. А псаммиад все раздувался и раздувался. — Ой, вы поосторожнее! Не лопните! — встревожилась я.

Но тут псаммиад так резко выдохнул, что аж перекувырнулся, и вдруг — ой-ёй! — мы тоже полетели вверх тормашками, болтая ногами в воздухе, а вокруг стало темно. Я закричала, попыталась дотянуться до Робби и Моди — уж Шлёпа-то сумеет сама о себе позаботиться. И тут мы снова очутились на ярком солнце, и перед нами была яма с песком — только другая. Куда больше нашей, и там и сям — груды бурого гравия. По краю карьера росли фиолетовые и желтые цветы, а в стенах виднелись маленькие норки береговых ласточек.

— Ого! Да это же карьер из книжки! — сказала я.

Я резко обернулась — на меня глазели четверо как будто знакомых ребят. Высокий парень в твидовом пиджаке, мальчик поменьше в матросском костюмчике и две девчонки в мягких шляпках и передниках.

— Это Антея, и Джейн, и Роберт, и Сирил! Это правда они! — воскликнула я. — Только я хотела, чтобы они в наше время перенеслись, мы ведь обещали папе не уходить из песка.

— Такие чудны́е! — хихикнула Шлёпа.

Она крепко держала Моди, а я вцепилась в рукав Робсовой футболки — мы все были живы-здоровы, и то хорошо.

— Хотелось бы заметить, что чудны́е как раз вы, — сказал Сирил. Он оглядел Шлёпу с головы до ног: — Очень необычный мальчик. — Он перевел взгляд на меня: — А ты еще страннее — почему у тебя волосы длинные?

— Да мы не мальчики! — сказала я.

— А я мальчик! — выступил Робби.

— Откуда вы знаете, как нас зовут? — спросила Антея.

— Ну… я про вас в книжке читала, — замялась я.

— В книжке! — пискнула Антея. — Мы что же это, знамениты?

— Уж точно не знаменитее меня. И не богаче. Я на арене «О2» пела, — сказала Шлёпа, выпятив подбородок.

Ребята озадаченно хлопали глазами.

— Это такой очень большой… вроде как мюзик-холл, — объяснила я.

— Ух ты, я всегда мечтал в мюзик-холле побывать, но папа нам не разрешает, — понурился Роберт.

— Ты Роберт? Я тоже, — обрадовался Робби. Он с интересом разглядывал тезкину матроску. — У тебя там золотой феникс, да?

— Какой еще феникс? Нет, нету — но мне бы страсть как хотелось, — сказал Роберт.

— Феникс только в следующей книжке появится. — Я дернула Робби за рукав. — Интересно, в какую главу «Пяти детей и чудища» мы попали?

— Так их же четверо — детей, — удивилась Шлёпа.

— Наш маленький братишка дома спит, — сказала Антея. Она наклонилась к Моди и улыбнулась ей: — Здравствуй! Моему братику столько же, сколько тебе. Как тебя зовут?

— Моди, — сказала Моди.

— Может, вы с Ягненком поиграете? — Антея посмотрела на меня. — Мы его так зовем, потому что…

— …первое слово у него было «бэ-э»! — подхватила я.

— Вот чудеса! — сказала Антея. Она покосилась на карьер. — Это, несомненно, волшебство — стало быть, без псаммиада не обошлось, верно?

— Замолчи, Пантера! — одернул ее Сирил. — Не рассказывай им!

— Да знаем мы про псаммиада. Чур он наш, это я его нашла, — сказала Шлёпа.