Элвис жив - Николай Михайлович Романецкий

Наконец Платон вырвался из кольца журналистов и, оставив им на растерзание Вовца, с озабоченным видом направился к Максиму. Пожали друг другу руки.

– Привет, Максимильяно. Добрались, слава богу. Слушай, не видел, где местные организаторы, мутные такие?

Максим даже плечами пожать не успел, как из-за плеча просюсера донесся громкий женский голос:

– Мы здесь, господин Талесников! Здравствуйте!

Платон обернулся, сделал вид, что не задавал последнего вопроса, и начались очередные лобзания – с гендерной точки зрения, теперь уже абсолютно нормальные.

Откуда-то набежали любители автографов, патлатые хлыщи в поношенной джинсе и накрашенные телки в откровенных мини-юбках.

К счастью, этих встречающих Максим совершенно не интересовал. Ну и хвала судьбе!

Телевизионщики продолжали яро слепить присутствующих своими фонарями и тыкать им в физиономии микрофоны.

Вся эта привычная глазу гастрольная суета будет теперь продолжаться не меньше получаса.

Максим аккуратненько убрался в сторонку от этого праздника рекламной медиажизни и принялся ждать, когда можно будет взяться за перевозку аппарата. Работа превыше всего.

К нему тут же подошел Зяма, выглядевший довольно спокойным, видимо, уже забывший о треволнениях перелета.

Однако первая же фраза показала, что ему опять есть о чем беспокоиться.

– Интересно, куда делся обещанный еще вчера шторм? Говорят, здесь только небольшой дождик прошел.

– Дождик был, подтверждаю. Вчера вечером.

– Вот-вот! А просидели мы в Предгорице целый день. К вечеру бы сто раз прилетели и концерт бы провели. Только зря время потеряли.

Максим лишь плечами пожал.

Исчезнувший шторм ему был сейчас совершенно до лампочки, как и запланированная предконцертная беготня.

Он вдруг снова вспомнил, что сегодня у Лены день рождения. Надо все-таки решать с ней. Заехать в гости? Если, конечно, она живет там же, где и в юные годы. Попробовать позвонить еще раз?

– Ну как твои наполеоновские планы, Максимище? Встретился, с кем собирался?

Видать, Платоша растрепался «бэдламовцам», куда рванул режиссер по свету. Ну да и бог с ним! Ребята поймут, не дети.

– Кое с кем встретился… Некоторые меня даже помнят.

Говорить на эту тему с кем бы то ни было совершенно не хотелось. Разве что с Леной…

– Если бы я не был москвичом, – Зяма не собирался угомоняться, – мне было бы в полный кайф побывать в родном городе.

К счастью, тут разгрузили багаж, и их позвали насчет аппарата.

Микроавтобус уже был на изготовке. Аппарат уехал на нем, а Зяму Максим пригласил в «альфу ромео». Не бросишь же машину тут, ее место – на парковке возле гостиницы.

Увидев огненный автомобиль, Зяма присвистнул.

– Ничего себе, в рот мне ноги! Не подарок ли от восхищенных земляков случаем? Как в Москву перегонять будешь?

Максим усмехнулся:

– Кишка у меня тонка – такие подарки получать! Их и Вовцу не дарят… Арендовал у одного приятеля.

Микроавтобус тронулся, и «альфа» пристроилась к нему в кильватер.

Навстречу им попался лимузин – правда, тут он был белого цвета – и, значит, остальные «бэдламовцы» тоже скоро отвалят в гостиницу. 

* * *

Переброска аппарата из аэропорта в местный концертный зал, носивший громкое название «Южная жемчужина», много времени не заняла.

Площадка оказалась из новых. Двадцать лет назад на ее месте располагался колхозный рынок с рядами прилавков, где можно было вдоволь наугощаться грушами, персиками и прочей вкусностью.

Платон заранее со всеми местными договорился. На входе в концертный зал «бэдламовских» технарей встретил администратор, показал помещение, куда следовало разгрузить технику, передал ключи от него, провел по партеру и за кулисы. Разгрузили и отпустили микроавтобус. Проверили местное освещение и акустику. Состояние их оказалось вполне удовлетворительным – пипл схавает. Подключать свое железо решили после обеда, все равно до концерта времени еще вагон будет.

– Ну что, все в ажуре, – сказал Зяма, когда закруглились. – Поедем и мы заселяться. Или ты еще вчера?

– Я еще вчера. Но тебя в гостиницу отвезу, чтобы плутать не пришлось.

– А ты?

– Я попозже подъеду, у меня тут еще одно дельце нарисовалось. Не волнуйся, на обед не опоздаю.

– Да я и не волнуюсь, – вечно меланхоличный Зяма неожиданно заржал. – За все годы нашего с тобой знакомства не припомню такого, чтобы Максим Коробов опоздал на обед.

– Как полопаешь, так и потопаешь. Правило известное еще нашим предкам.

Смех Зямы показался ему чем-то выбивающимся из привычного круга вещей.

Впрочем, тот уже перестал ржать и погрузился в привычное унылое созерцание окрестностей.

Его молчание было на руку – Максим вновь принялся раздумывать, как ему поступить с Леной. Но за те недолгие минуты, пока «альфа» катила до гостиницы, так ни на чем окончательно и не остановился. Поговорка «И хочется, и колется» полностью описывала его душевное состояние.

Возле входа в «Приморскую» Зяма очнулся от созерцания:

– Ну, я пошел.

– Двигай по холодку.

Звукорежиссер, взмахнув рукой, скрылся в дверях.

А Максим решил, что сейчас, пожалуй, самое время отправиться за новыми котлами.

Некоторые, наверное, посмеялись бы над его причудой, но с неработающими часами он и в самом деле чувствовал себя едва ли не голым.

Короче, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало…

В былые годы на ближней улочке, параллельной набережной, располагался часовой магазин, небольшой, который обслуживался всего одним продавцом. Помнится, там работал известный всей округе Семен Розенберг, которого звали тогда просто Сема. Вот только пережил ли магазинчик времена перемен?

Путь от «Приморской» до нужного места тоже оказался недолгим.

Выяснилось, что магазинчик никуда не делся. Даже вывеска осталась прежней – с циферблатом знаменитых «командирских». Более того, и Сема никуда не делся, хоть и постарел на четверть века. А еще, скорее всего, он теперь и владеет этим магазинчиком. Ведь каждый, кто хотел, получил свою долю общенародной собственности. А Сема наверняка хотел.

Когда Максим вошел внутрь и звякнул сигнальный колокольчик, старик тут же выдвинулся откуда-то из магазинных недр. Гостя он не узнал – все-таки рок-музыка не входила в сферу интересов старого еврея.

– У меня часы сломались, – сказал Максим. – Остановились вчера. Хоть и фирменные. И года не отходили.

Сема печально покачал головой:

– Плохая примета, молодой человек. Но если вам нужен ремонт, то я этим теперь не занимаюсь. Глаза не те стали, увы. Если же новые купить решили, выбирайте. – Он сделал приглашающий жест к витрине.

Выбор предлагаемого Семой товара оказался довольно богат. Правда, ценников при часах не имелось.

Максим некоторое время изучал коллекцию. Старый еврей терпеливо ждал.

– Вот эти, пожалуй… – Клиент постучал пальцем по стеклу. – Какая у них гарантия?

– Тридцать лет, – сказал Сема, улыбаясь. – Но она вам не понадобится.