Час пик. Кто убил Влада Листьева? - Васил Иванов

От интеллектуалов далеки, конечно же; как и «черные». Любой негр — наркоман в Нью — Йорке, нагло стреляющий в метро двадцатки, куда больше приобщен к ценностям цивилизации, чем эти…

«Бывшие спортсмены, а ныне рекетсмены» долго и нудно мудохались со «стариками», делили с «черными» сферы влияния, места под солнцем и, вроде бы, разошлись полюбовно. «Старики», «черные» то есть, победили, или, во всяком случае, посчитали себя победителями… Теперь все мирно сосуществуют, и лишь иногда стреляют друг в друга — ну, это когда какой — нибудь слишком крутой появляется, вроде Глобуса…

Киллер, Мастер то есть, относил себя к третьей, последней волне, которую справедливо считал качественно, принципиально новой.

У него нет рельефных бицепсов Ван Дамма, хотя драться умеет не хуже любого рекетсмена, «ракеты», как их еще называют; он не ходит по ресторанам, не подтягивает сиплым голосом сифилитика «Ты меня люб — била, а потом заб — была, и п — п–перо за это п — п–получай!..»; не раскатывает с девочками по Тверской на черной бандитской тачке…

Кандидат юридических наук, два высших образования (МГИМО и «вышка», Высшая школа КГБ), четыре иностранных языка, мастер спорта по стрельбе из пистолета, утонченный ценитель Кафки, Пруста и особенно Джойса… С прошлого гонорара исполнил заветную мечту — специально в Дублин съездил, по джойсовским местам…

Что — ларьки такой пойдет грабить?

Ну — ну…

Мастер достал из кармана книжечку, буклетик — авиабилет до столицы одной островной банановой республики, славящийся прекрасным иммиграционным законодательством, фантастически дешевыми товарами, зажигательной румбой, пальмами и прекрасно — развратными туземками.

Посмотрел на часы — до отправления из «Шереметьево‑2» осталось девять часов.

И все — выпадает он изо всей этой пирамиды, как песчинка, унесенная знойным латиноамериканским ветром. Денег, полученных только за последний заказ (переведены в островно — банановое отделение солидного американского банка еще неделю назад), с лихвой хватит не только на то, чтобы скупить все пальмы и всех креолок, но и приучить местное население к «Столичной», «Мурке» и нехитрым забавам русских рекетеров (мальчику — туземцу в кабаке: «Как водку наливаешь, пидарас!..»); то — то янки, падкие на экзотику, будут восхищаться редким для тех широт атракционом!..

А ведь в банк он перевел деньги не только за последний заказ…

Но главное — никто из всей криминальной российской пирамиды никогда не найдет его там, на островах, да и «сменить кожу», стать стейтовским подданым, Брайном Р. (в кармане Мастера лежал паспорт именно на это имя) — не проблема. Английский — второй родной, также, как и испанский…

Желание свалить в прекрасную нищую республику с замечательным эмиграционным законодательством было более чем естественным; Мастер знал, что преступные структуры в России — самые стойкие к любым изменениям. Пирамида Хеопса — это тебе не пирамида Мавроди. Время стирает города и цивилизации, но оно не властно над истинными ценностями. «Все боится времени, время боится пирамид».

К началу девяностых годов, однако, волны массовых отстрелов частично смыли верхушку этой пирамиды (но сама — то пирамида осталась!), криминальное братство, подобно змее, жалящей себя в хвост, планомерно и безжалостно истребляло самое себя, и высвободившиеся экологические ниши бросились занимать бывшие партийные чины, бывшие работники КГБ и МВД. Именно в это время впервые заговорили о киллерах, загадочно и таинственно…

Ха! — загадка, теория относительности…

А если вдуматься, то все совершенно закономерно: ясно, что мускулы эти самые киллеры наращивали не в люберецких подвалах, стрелять учились не в лесах Ближнего Подмосковья, а во всех этих «альфах», «бетах», «гаммах», в элитном черноморском морпехе, в спецчастях тогда еще КГБ… Профессионального убийцу могло подготовить только государство.

На свою голову подготовить, как выяснилось, но когда выяснилось, было уже поздно.

Конечно же, на «верхушку» Мастер, то есть киллер не тянул, да и не стремился.

Зачем?

Ведь всех этих «пап» в одной только Москве несколько десятков, а таких как он — единицы. Штучный товар, ручная работа. Как «Mercedes–600» ручной сборки, класса SEL. И все эти «папы» рано или поздно обращаются к нему — а к кому еще?

К тому же, он — герой: «Красная звезда» за Гиндкуш, Афган‑86, Ангола, Никарагуа, Вильнюс, Баку, Приднестровье…

Все было бы хорошо, но платят во всех этих спецназах, даже самым страшным особистам, чертовски мало. До обидного мало платят. Он — профессионал, дока, а оценка профессионализма должна выражаться абсолютной арифметической суммой.

Что, вы с этим утверждением не согласны, товарищ генерал?

Ну, как хотите: другие согласятся. Еще как согласятся…

Ах, рапорт?

Прямо сейчас?

С удовольствием…

Чем заниматься буду?

В предприниматели подамся!

Да!

А чем я других хуже? Как, «что вы умеете делать?!..» То, чему меня государство всю жизнь учило. Сами прекрасно знаете, товарищ генерал, что я умею делать. То, что все мы делаем. Предприму что — нибудь. Предпринимателем стану. Походите по базару, товарищ генерал, поищите получше… Может быть, и найдете. Честь имею кланяться, желаю успехов в службе и личной жизни. Каблуками — щелк! — и…

— Алло, — послышалось из соседней комнаты, — иди, про тебя передают…

Мастер лениво снял ноги с табуретки, нехотя поднялся, вздохнул…

— Что?

В соседней комнате — младший коллега по его, Мастера, работе, ведь без подстраховки никак нельзя; это только в дебильных американских боевиках Грязный Гарри палят во вся и всех! Он — Мастер, а этот, что телевизор любит, стало быть — Подмастерье.

— Как — опять?

— Да, опять…

Ну, фу — фу — фу, не интеллигент он, однако. Хуже начинающего солнцевского рекетсмена образца 1989 года: майка грязная, щетина на щеках…

Мастер, нехотя пройдя в соседнюю комнату, укоризненно посмотрел на Подмастерье.

— Ты бы себя в порядок привел, — произнес он, — смотреть противно.

— А че я?

— Не «че», а «что»… Учись правильно выражать свои мысли.

— Ну, что?

— Да вот, побриться надо, переодеться… Денег, что ли, нет? Ты кто — бандит с большой дороги? Яшка — Красная — Рубашка? Ты ведь интеллигентом хочешь быть, и веди себя интеллигентно. И вообще — ты что сейчас читаешь?

— «Смерть приходила по вторникам», — тут же ответил Подмастерье. — Кинороман…

— В твоем возрасте надо бы что — нибудь посерьезней читать, — поморщился Мастер.

— А ты?

— Поэзию Лорки, в оригинале, конечно же, — потеплевшим голосом произнес киллер, — очарование… — уселся рядом — брезгливо, на краешек стула. — Ну, что там по телевизору?

— Про тебя.

Мастер ухмыльнулся.

— Ну — ну — и прибавил звук.

По телевизору передавали:

— «В убийстве популярного тележурналиста Владислава Листьева подозреваются…»

И тут же появился фоторобот — какие — то хлопчики, молоденькие, наверное, еще в армии не служили…

— …приметы: «черная шапка горшком», телосложения худощавого, лицо треугольное…

Подмастерье улыбнулся.

— Ты — который из них?

— Ну, а тебе какой нравится? Выбирай, — ответствовал Мастер. — И откуда этих козлов нашли? Интересно, кто теперь всем этим занимается…

— Расследованием?

— Ага…

— Ну, думаю, что ФСК…

— Фанерно — Спичечный Комбинат, — скривился Мастер, — ну, ну… Мастера своего дела, наследники славных традиций, ничего не скажешь… Дорогой героев, дорогой отцов… Ну — ну…

— Я тут тебе еще и газетку принес, — со скрытым подобострастием произнес Подмастерье.

— Что, опять про меня?

— Ага.

Любопытно. Не потому, что тихая гордость за профессиональную работу, а — просто: и когда это он успел так помолодеть, как сумел трансформироваться сразу в двух киллеров?

Прибавил еще громкость — ну — ка…

— «У следствия есть предположение, что киллеров было двое: один следил за подъездом Влада из дома напротив. Он и подал сигнал для действия своему сообщнику. Осмотр места происшествия подтверждает это предположение: у подоконника в подъезде, откуда вел наблюдение бандит, обнаружены скорлупки от орехов. Наемник забавлялся, стоя на стреме… Пока следствию не удалось напасть на след убийц, приметы их весьма приблизительны, — взволнованным голосом вещал диктор и — уже от себя: — да и вряд ли их удастся найти: скорей всего, их следует искать или на дне люберецких карьеров, или в морге, среди неопознанных трупов…»

Значит он, Мастер, — не один труп, а целых два.

«И это все о нем».

Такие вот метаморфозы…

— А что за газетка?