Скандал на Белгрейв-сквер - Энн Перри

— Вы отдали ему портфель?

— Да, сэр. Тот был у него в руках, когда он покидал полицейский суд.

— Что ж, это действительно происшествие, — вздохнул Драммонд. — Как неприятно. Почему этот парень вел себя так в общественном месте?

Урбан широко улыбнулся и сделал рукой шутливый жест.

— Не утерпел. Ведь весна на дворе.

— Уже лето, — сухо заметил Драммонд.

— Нам повезло. Представляю, что было бы с ним весной.

— Всё, идите, хватит уже.

Урбан понимающе улыбнулся.

Драммонд, положив ручку на стол, встал.

— Держите все под своим контролем, Урбан, — строго приказал он. — У меня и без того масса дел, причем поважнее. Неприятное дело об убийстве, в расследовании которого нас попросили помочь.

Урбан удивленно посмотрел на него.

— Попросили помочь, сэр?

— Убийство произошло не в нашем районе. Сейчас у меня встреча по этому поводу.

Он пересек комнату и снял шляпу с вешалки у двери. Погода была слишком теплой, чтобы надевать пальто поверх кителя, поэтому он отказался от этого — лишь поправил погоны.

Урбану это не показалось чем-то необычным. Джентльмен всегда джентльмен, а такой человек, как Мика Драммонд, должен всегда быть хорошо одетым, куда бы и к кому он ни шел.

На улице Драммонд нанял кэб и велел ехать в Белгравию.

В покойном экипаже его мысли невольно вернулись к лорду Байэму и собственным обязательствам перед ним, втянувшим его в это дело. В течение десяти лет Драммонд был членом особой группы, называвшейся «Узкий круг», некоего братства, членство в котором хранилось в особой тайне; о нем было известно лишь небольшому кругу самых близких людей. Обет молчания свято скреплялся клятвой. Тайно они сделали много хорошего, помогали несчастным, боролись против несправедливости, щедро жертвовали на благотворительные цели.

Существовала также договоренность приходить друг другу на помощь по первому же сигналу от «Круга» и оказывать ее без сомнений и вопросов, не считаясь с личными неудобствами и затратами. Шолто Байэм обратился к Драммонду, следуя правилам договора. Как члену «Круга», тому ничего не оставалось, как сделать все, что он может, не обмолвившись Питту о братстве ни словом, ни намеком. Все равно он ничего не смог бы объяснить инспектору. Его самого немало смущала и беспокоила создавшаяся ситуация. В Лондоне было огромное количество всяких обществ, одни из них — благотворительные, другие — тайные. Тогда, вступая в братство, Драммонд мало думал об этом. Так поступали многие из пэров Англии, и это казалось мудрым и правильным решением — в плане как дружбы, так и карьеры. Его никогда не мучили сомнения до сегодняшнего дня.

Не то чтобы он боялся, что Байэм виновен. Даже если бы это было так, Драммонд сделал бы все, чтобы защитить его от последствий его поступка. Просто он был лишен возможности объяснить Питту свое поведение, а также то, почему ему так легко удалось передать инспектору дело, которым по праву должна была заниматься полиция Кларкенуэлла. Существовали и другие члены «Круга», к которым можно было обратиться, чтобы определить, где и кем будет рассматриваться дело об убийстве Уимса; для этого стоило лишь сказать, что он брат, и все было бы сделано без объяснений и вопросов.

Теперь Драммонд должен выполнить то, что от него требуется, и помочь Байэму с должным благородством и сознанием чести.

Прибыв на Белгрейв-сквер, он расплатился с кэбменом и, когда тот уехал, еще раз поправил галстук и поднялся по ступеням крыльца. Когда он протянул руку к звонку, дверь внезапно распахнлась и лакей поспешил впустить гостя.

— Доброе утро, мистер Драммонд, — вежливо приветствовал он его, помня, с каким нетерпением хозяин ждал его в тот, первый визит. — Сожалею, сэр, однако лорда Байэма в данный момент нет дома. Но я доложу о вас леди Байэм, если пожелаете.

Драммонд почувствовал растерянность, замешательство и радостное предчувствие чего-то. Первой его мыслью было, что леди Байэм может помочь ему получше узнать ее мужа, его привычки и, возможно, сообщит факты и детали, которые он не заметил или забыл и которые помогут доказать невиновность лорда. Полицейский вспомнил грацию движений леди Байэм, когда она покидала комнату в его первый визит, обаяние ее улыбки, с которой она его тогда приветствовала.

— Благодарю, — сказал он слуге. — Это очень хорошо.

— Прошу вас подождать в малой гостиной.

Драммонд последовал за слугой, который провел его в комнату, обставленную мебелью, обитой приятным зеленым штофом, и залитую солнцем. Увидев красивый мраморный камин, Драммонд с удовольствием отметил, что это творение семейства Адам[8], весьма изысканное в своей неподдельной простоте. Картины на стенах являлись в основном морскими акварелями, но, обернувшись, Мика с удовольствием увидел и живопись фламандской школы. Он никогда ранее не замечал, что мирные стада могут навевать такой покой.

Тяжелые бархатные занавеси на окнах, тоже зеленого цвета, были очень длинны и ниспадали на пол красивыми декоративными складками, зато золотые плетеные шнуры, перехватывавшие их, показались Драммонду безвкусным излишеством. Он сам не знал почему, но ему не нравились эти вошедшие в моду длинные, устилающие пол занавеси и золотые плетеные шнуры, скорее говорящие о достатке и расточительности, чем о вкусе.

На низком, красного дерева столе стояла большая хрустальная ваза с розами, у стола — два стула.

Драммонд подошел к окну и, греясь в лучах ласкового солнца, стал ждать возвращения лакея.

Однако, когда дверь открылась, в гостиную вошла сама леди Байэм. Она прикрыла за собой дверь, дав понять, что намерена принять гостя именно здесь, а не в другой комнате дома. Хозяйка дома была выше ростом, чем Драммонд запомнил ее, и при ярком беспощадном свете солнечного дня показалась ему старше, хотя и на несколько лет моложе его. Кожа белая и чистая, с легким румянцем на скулах, у глаз заметны легкие морщинки. От этого леди показалась ему более близкой и уязвимой, однако умеющей смеяться.

— Доброе утро, мистер Драммонд, — поздоровалась она с легкой улыбкой. — Сожалею, что лорда Байэма нет дома, но я надеюсь, он скоро приедет. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Драммонду не хотелось ни есть, ни пить, но неожиданно для себя он согласился.

Леди Байэм дернула шнур звонка. Немедленно появился лакей, и она приказала подать чай с печеньем и закусками.

— Простите, мистер Драммонд, — сказала она, как только слуга ушел. — Не могу не спросить, есть ли у вас новая информация о смерти мистера Уимса?

Драммонд отметил про себя: несмотря на то что она брюнетка, глаза у нее не карие, а темно-серые.

— Очень мало, мадам, — ответил он, как бы извиняясь. — Но я подумал, что лорду Байэму все же будет интересно узнать, насколько мы продвинулись, хотя пока это лишь путь исключений…

— Исключений? — Ее спокойный ровный голос несколько повысился. — Вы имеете в виду причины, по которым мой муж не мог этого сделать?

Драммонд пожалел, что не может ответить ей утвердительно.

— Боюсь, что нет. Я имел в виду работу над списком должников Уимса, имеющих алиби и подтвердивших, где они были в момент его смерти.

— Вот как вы работаете? — Миссис Байэм сдвинула брови, в глазах ее мелькнула тревога и, как ему показалось, разочарование.

— Нет, — поспешно ответил он. — Нет, это просто один из способов каким-то образом исключить возможность искать там, где не следует, лишь зря тратя время. Когда убивают такого типа, как Уимс, трудно решить, с чего начать, поскольку у него имеется множество врагов. Убить мог каждый, кто был ему должен. — Драммонд вдруг понял, что говорит слишком быстро и много; но остановиться он уже не мог. — Мы должны установить, у кого была причина желать его смерти, а также возможность и средство совершить преступление. Не так много найдется людей, у которых есть все эти три составляющие. Когда мы сузим круг подозреваемых с помощью доказательств, то сможем выявить действительного виновника. — Драммонд посмотрел на леди Байэм, чтобы убедиться, что она поняла не только его слова, но и то, что стояло за ними. Ему хотелось, чтобы она поверила, что полицейские действуют как профессионалы.

Он был вознагражден тем, что в ее глазах стало меньше сомнения, плечи под мягкой тканью платья облегченно опустились; платье тоже было темно-зеленого цвета, как шторы в гостиной, и напоминало ему глубокую летнюю тень под деревьями. Но тревога не покидала ее.

— Видимо, это ужасно трудно, мистер Драммонд? Ведь люди могут говорить вам неправду. — Она опять нахмурилась. — Если мы не причастны к убийству и ничего не знаем о нем, все равно у каждого из нас есть свои тайны, которые мы предпочитаем не разглашать, сколь бы малы или, наоборот, неприглядны они ни были. Как вы узнаете, кому можно верить?