Записки истребителя - Анатолий Кожевников

Сегодняшний день был для нас большим днем. А вечером мы с Кузьминым побывали в землянке ремонтников и поделились с ними своей радостью.

НА РАЗВЕДКУ

Как ни старались мы действовать наперекор погоде, летая даже при самой низкой облачности осень брала свое. Тучи лежали почти на земле, лил дождь. В нашей работе установилась вынужденная пауза. С утра до вечера сидя в землянке, рассказывали летчики друг другу многочисленные эпизоды из авиационной жизни.

Зато технический состав, особенно механики, вовсю дорвались до осмотра самолетов. Осматривали чрезвычайно тщательно и с великим старанием. Выражение лица техника, обнаружившего неисправность, можно, пожалуй, сравнить с выражением лица минера, отыскавшего замаскированную мину. Мне казалось, что техник бывает больше удовлетворен осмотром самолета в том случае, если найдет неисправность и наоборот, не найдя ее, он испытывает чувство, похожее на разочарование и досаду за якобы напрасно затраченный труд, и это несмотря на то, что устранять неисправность порой ему приходилось в непогоду, в полумраке, при электрическом фонарике.

Сегодня, как и несколько дней до этого, у нас шел "пленум друзей", вспоминавших минувшие дни. Неожиданно в землянку вошел Витя Олейников.

- Кончай баланду! - сказал он. - Погода улучшается, можно ожидать с минуты на минуту задания.

Шел мимо самолетов - технари с нашими машинами такое натворили, что до вечера не соберут.

Но оказалось, что техники за погодой наблюдали не меньше нас, летчиков. Работая под открытым небом, они не могли не заметить, как перестал дождь и как повернуло на ведро. Они быстро привели самолеты в полную готовность.

Вскоре последовало приказание на боевой вылет.

Предстояло разведать район сосредоточения фашистских войск, наличие у противника танковых и мотомеханизированных соединений.

- Кто со мной? - обратился я к летчикам. - Кроме ведомого, нужна еще одна пара. Приказано лететь в составе звена.

Первое мгновение тишина. Сказывается вынужденный пятидневный перерыв. Но это лишь мгновение.

Первым поднялся Егоров.

- Прошу взять меня...

- Ты же не из моей эскадрильи.

- Хочу лететь.

- Хорошо, полетим. Но только смотри не отстань. Летишь с нами в первый раз. Снарядов немцы не пожалеют, крутиться придется порядочно.

- Не отстану.

Изучив задачу, мы направились к самолетам. В облаках появились разрывы, и лучи осеннего солнца упали на землю.

Разбрызгивая попадавшие на пути лужи, четверка самолетов побежала по зеленому покрову аэродрома.

После взлета ложусь на курс "вест". Внизу раскисшие по-осеннему дороги, черные, как воронье крыло, вспаханные пары. Тихо.

Но стоило подойти к переднему краю, как со стороны противника показались вспышки орудийных выстрелов и вблизи самолетов возникли разрывы зенитных снарядов. Почти инстинктивно разворачиваю звено, меняю курс и высоту. Снаряды разрываются справа и ниже. Маневрируя высотой, скоростью, курсом и таким путем избегая прицельного огня, мы углубляемся в тыл врага.

За линией фронта сплошная облачность, и чем дальше на запад, тем ниже облака. Они вынуждают и нас опускаться к земле. На такой высоте могут сбить даже из автомата. Чаще и энергичнее перекладываю самолет из одного разворота в другой. Маневр повторяют остальные летчики.

Наконец звено достигло намеченного района. Противник никак не предполагал, что в такую погоду могут появиться наши истребители. А мы появились. В рощах близ дорог большими квадратами отчетливо выделялись незамаскированные артиллерийские склады.

В реденьком лесочке большое скопление танков. Но зенитного огня нет. Может быть, это не танки, а лишь макеты? Нужно проверить.

Снижаюсь до бреющего. Следов гусениц не видно.

Значит, если это настоящие танки, то они пришли еще по сухой дороге, до дождей. Пролетаю над ближайшей деревней. Видны одиночные фашисты. В огородах на окраине - бензозаправочные машины. Подаю сигнал "Делай, как я", прицеливаюсь и выпускаю два реактивных снаряда. Вспыхивает бензозаправщик, горит разлившийся бензин. Сразу же посыпался град трассирующих пуль и снарядов: противник снял маскировку. Из леса, в котором стоят танки, показались вспышки орудий, потянулись синие нити пулеметных очередей. Знакомая картина! Пока Егоров штурмует огневые точки, я тщательным наблюдением стараюсь установить количество сосредоточившихся танков. Сведения более или менее полные.

Можно продолжать полет.

На дороге, километрах в десяти от леса, завязла в грязи колонна тупоносых грузовиков. Повторяем один за другим три захода, и вот уже горит несколько машин.

Задание выполнено, можно и домой.

Звено на бреющем полете миновало линию фронта.

- Все глаза проглядели, - радостно встречает меня механик самолета Васильев. - Нет и нет. Чего только не передумаешь! Не легко ожидать вас с задания. Говорили, что должны прилететь через сорок минут, а прошло уже полтора часа.

В это время оружейник Закиров со своей заразительной, до ушей улыбкой сообщил, открывая патронные ящики: - Ни одного патрона, товарищ командир, не осталось. Хорошо работал. Мой сердце всегда веселый бывает, когда мой патроны стреляешь. Еще заряжу, ни одна осечка не будет.

Он ловко соскочил с плоскости и скрылся в блиндаже, где хранились боеприпасы. Через минуту, обвешанный пулеметными лентами и сгибаясь под их тяжестью, оружейник вновь появился у самолета. Прежде чем заряжать, он с особым старанием проверил набивку в ленты каждого патрона, попробовал ленты на изгиб, осмотрел взрыватели. Покончив с пулеметами и протерев стволы, он так же тщательно и быстро зарядил пушки, установил на рейки реактивные снаряды. Довольный своей работой, доложил:

- Все в порядке, товарищ командир. Можно везти от Шакир Закирова подарка фрицу. Ни одной задержка пушка не даст.

Васильев успел заправить самолет топливом, сжатым воздухом и теперь с отверткой в руках по-хозяйски проверял надежность закрытия люков и щитков.

Пока готовили самолеты, мы успели доложить о результатах разведки и сидели на траве, обсуждая полет.

- Молодец, Егоров, - говорю я. - В самый нужный момент ударил по батарее. Если бы ты ее не припугнул, она бы нам показала, где раки зимуют. Так нужно действовать всегда. Нужно уметь оценивать обстановку и в считанные секунды без колебания принимать решение. Истребитель должен измерять время не минутами, а долями секунды.

Секунда... В обыденной жизни человек не замечает ее - так она мала. Пешеход успевает за секунду сделать не более двух шагов. Но для летчика-истребителя секунда - это очень большое время. В воздухе счет ведется на доли секунды. Хорошо натренированный и обученный летчик реагирует на изменение обстановки на две десятых доли секунды раньше, чем ненатренированный летчик, а эти десятые доли могут решить исход боя...