Записки истребителя - Анатолий Кожевников

- Обязательно зайду. И не один, а вместе с напарником. С довольствием поговорим, поделимся боевыми делами, - ответил я.

А он, пригласив еще раз, откланялся и вместе с помощником направился к землянке.

- Силен старикан, - сказал Кузьмин. - Такому не откажешь. Сегодня вечером обязательно у него побываю, если доживу.

Прибежал запыхавшийся посыльный и передал, что нам нужно немедленно явиться на командный пункт. Мы пошли. Там уже было несколько летчиков.

Командир поставил задачу - сопровождать штурмовиков в район станции Евдаково. Штурмовики около недели работают только по коммуникациям противника. Немцы перешли к обороне и, по нашим догадкам, производят запасы продовольствия и боеприпасов на зиму.

- Фриц зимовать на Дону собирается, - шутили летчики. - Только удастся ли ему здесь весны дождаться. Вот будем жару поддавать, так и январь маем покажется.

- Ничего, он хитер, в землю зароется.

Летим в район Острогожск - Евдаково. По некоторым сведениям, там передвигается большая автоколонна. Группу штурмовиков ведет майор Исензон. Сведения оказались неточными: машин на дорогах не было, наверное, они успели за это время укрыться. Но зато обнаружились другие, не менее важные цели эшелоны на станции Евдаково. Исензон разделил группу на две: одна громила эшелоны, другая уничтожала зенитные батареи.

Исензон, в прошлом кузнец, бил бомбой, как молотом. От его удара в разные стороны разлетались, подобно искрам от молота, смертоносные осколки, летели щепки разбитых вагонов, сгибались в дугу вздыбленные рельсы.

Налет продолжался сорок пять минут. Сначала противник оборонялся, пробовал отстреливаться, но во второй половине "тайма", как в шутку называли летчики исензоновские налеты, он только прятался в убежищах.

Второй и третий вылеты были подобны первому.

Второй налет на станцию Острогожск, третий - на Алексеевку. На этих станциях стояло по десять - пятнадцать эшелонов, не было ни одного свободного пути.

В эшелонах солдаты, танки, боеприпасы, артиллерия.

Штурмовкой заняты все - и штурмовики, и истребители. Рвутся и рвутся бомбы. Очередь за очередью посылаем в бегущие толпы солдат, реактивные снаряды разносят вдрызг все, что попадается на земле. Это какие-то особые, непередаваемые минуты, когда буквально сатанеешь. В такие минуты в самолете кажется тесно.

Хочется выскочить из него на землю, чтобы собственными руками схватить врага за горло, душить его...

Фашисты сопротивляются отчаянно, они ведут свирепый зенитный огонь, но на него не обращаешь внимания. Даже тогда, когда один за другим упали сбитые прямым попаданием истребитель, а затем штурмовик, никто не дрогнул, никто не подумал об опасности. Хотелось бить, бить без конца.

Штурмовик лейтенант Минин обнаружил склад боеприпасов. Точно прицелившись, он сбросил на него оставшиеся бомбы. Склад взорвался. Сила взрыва была настолько велика, что самолет Минина разрушился и упал на землю.

- Достанем... Станция походит на кратер действующего вулкана.

Огонь, дым, грохот, рев. Но мы не уходим, а штурмуем площадь станции, стреляем в общую горящую и грохочущую массу.

Наконец штурмовики, подстраиваясь на маршруте, один за другим начали выходить из боя. Были израсходованы все патроны. Их не осталось даже на случай воздушной встречи с врагом. Но встречи не было. Немцы почти все силы бросили на Сталинградский фронт.

Домой возвращаемся в лучах заката. День окончен.

Много гитлеровцев нашли свою смерть от наших бомб и пуль. Много военной техники было уничтожено на железнодорожных путях. Сегодня фашисты еще раз почувствовали силу удара советской авиации. "Черная смерть", как называли немцы бронированную машину Ильюшина, прошлась по их эшелонам.

На ужин шли возбужденные. Приятно было сознавать, что нами выполнена большая работа. Каждый из нас мог с уверенностью сказать, что день прожил не даром. Огромную радость и удовлетворение получает советский человек, когда видит, что его труд пошел на пользу народу. Вот почему, несмотря на потери, настроение у нас сейчас было приподнятое.

И, наоборот, люди второй эскадрильи были омрачены: штурмовики группы Морозова промахнулись. После их налета на автоколонну не оказалось ни одной горящей машины. К нашему приходу в столовую между штурмовиками Морозова и истребителями Фатина разгорелась настоящая перепалка. Больше всех возмущался сам Фатин, размахивая своей потухшей трубкой. Трудно сказать, сколько бы продолжалась эта перепалка, если бы не штурман Аболтусов.

- В чем дело? Что за спор? - весело спросил он, входя в столовую. Чего не поделили?

Фатин поспешил пояснить. Он особенно обвинял Морозова в том, что тот, как ведущий, выполнил только одну атаку.

- Надо было нам остаться штурмовать, а их отправить одних "мессершмиттам" на съедение.

Спокойный до того Морозов наконец не выдержал.

Встав из-за стола и немного пригибаясь под низким для своего роста потолком, подошел к Фатину.

- Ничего-то ты, дружище, в бомбометании не смыслишь. Привык считать прямые попадания, а сегодня бомбы упали не дальше как в пятнадцати двадцати метрах от дороги. Это значит, что автомашины поражены осколками. Почему не было пожаров, этого сказать не могу. Полети спроси у немцев, съязвил он и сел на свое место.

Фатин, охлажденный спокойным тоном Морозова, стал приходить в себя. Однако лицо его продолжало выражать неудовлетворение.

- Брось горячиться, Фатин. Морозов-то ведь прав,сказал Аболтусов, желая водворить мир. - Надо знать радиус действия осколочной бомбы. Если бы бомбы упали даже в ста метрах от колонны, все равно машины не избежали бы осколочного поражения.

- Хорошо. Спорить мне надоело, - сдавался Фатин. - Понимаю, что бывают промахи. Но ведь, кроме бомб, есть еще и пулеметы, и пушки. А они бомбы сбросили, крылышками покачали - и домой. Вот за что обидно. С нашим оружием можно было такой тарарам наделать, только держись.

- Эх ты, злой истребитель, - улыбнулся Морозов. - С одного раза все хочешь разрушить. Война продолжается, и сегодняшний вылет не последний. Морозов еще покажет, как нужно драться. Пока руки мои держат штурвал, а глаза видят землю, еще не один раз фашисты испытают на своей шкуре силу штурмовых ударов эскадрильи.

В этих словах не было ни хвастовства, ни позерства.

Эскадрилья Морозова действительно воевала хорошо.

Когда она уничтожала гитлеровские огневые точки и наблюдательные пункты в городских кварталах Воронежа, удары отличались такой точностью, что им можно было только удивляться.

Сегодняшний день был для нас большим днем. А вечером мы с Кузьминым побывали в землянке ремонтников и поделились с ними своей радостью.