Пламя в джунглях - Николай Сучков

Американцы набросились на еду. Горстями запихивали в рот горячий белый рис, жадно рвали зубами полусырое недожаренное мясо. Жир тонкими струйками стекал по подбородку и капал на грудь. Алекс забеспокоился:

— Довольно, ребята! У вас же заворот кишок случится.

— О’кей, босс! У меня желудок медный, а кишки стальные. Мне и быка мало, — захохотал довольный Даниэль. — Наголодались!

— Дан и фунт гвоздей переварит. Дай ему только пинту рома для смазки, — усмехнулся Рэджи.

— Эх, Рэджи, ром — мечта. Хотя бы закурить!

— Друзья, — обратился Алекс к воинам, — дайте им табачку, своего, что до печенок достает!

Отряд вышел на большую дорогу. Командиры залегли у обочины. Мимо с небольшими интервалами проносились тяжелые грузовики и легковые автомобили, броневики и мотоциклы, проходили танки и артиллерия. Слышался лязг гусениц, бренчание плохо пригнанного снаряжения, приглушенный говор и смех солдат, тарахтение моторов. На машинах горели лишь подфарники.

— Эх, жаль взрывчатки нет. Устроили бы им бал-маскарад! — шумно вздохнул Билл.

— Сменил бы ты свое оперение. Сверкаешь, как поп на обедне, — отозвался Алекс.

Билл рассеяно оглядел себя. Ему не хотелось расставаться с роскошным шелковым халатом, добытым в трофеях. Два золотых дракона, вшитых по синему полю во всю грудь и спину, светились даже в этой кромешной тьме. Улыбка раздвинула его тонкие губы:

— Проклятые джапы так мелки, что ни одна рубашонка не подходит. А эта поповская риза пришлась впору. Испачкаю ее сейчас в земле и будет о’кей.

Отползли в кусты. Тесно сгрудились, притираясь плечами друг к другу. Жарко дышали на Алекса.

Он медлил. Операция сложная. Сейчас он отдаст последние приказания, и механизм заработает, возврата не будет. Сработают ли все его части, как задумано?

— Пора, братья! По местам! Гаро уже у цели, — тихо скомандовал Алекс. Ощупью нашел Маунг Джи, привлек к себе. — Тебе предстоит самая трудная задача, мой дорогой. Не зарывайся! Как направишь первую машину, так бегом к Гаро. Не медли! И не рискуй напрасно. Ну, желаю успеха!

— Спасибо, мой командир! Сделаю, как нужно.

— Все будет о’кей, кинг! Мы присмотрим за мальчиком, — весело крикнул Рэджи. — Бай, бай!

Стояла глухая тропическая ночь. Черное небо опоясала серебряная лента млечного пути. Над головой мерцали бесчисленные звезды, а здесь, на земле, словно разлита густая гоми, в которой чины красят свои холсты. Мост через глубокий овраг угадывался по тусклым разноцветным огонькам: его обозначали два зеленых фонаря, висевших на перилах; по обеим сторонам маячили два красных, запрещающих проезд, — там был обрыв.

Эти огни светофора и подсказали Алексу идею диверсии. Разместив бойцов из своей группы в кустарнике вдоль дороги, он устроился на земле так, чтобы хорошо видеть мост.

На фоне звездного неба четко вырисовывался темный силуэт регулировщика. Ручным фонариком он помогал ориентироваться водителям машин. Прошла батарея артиллерийских орудий, и наступила томительная тишина. Человек постоял, затем медленно двинулся по мосту к домику караульных. Тут снова заурчали моторы, и он вернулся на свой пост. Зеленый луч описал дугу, машины прогрохотали по мосту. Все стихло.

Регулировщик застыл. Чиркнула зажигалка. Там выросла еще одна тень. Сдавленный стон повис в душной ночи. Алекс облегченно вздохнул: первая часть плана прошла гладко…

Маунг Джи стоял спиной к мосту, крепко сжимая в руке фонарик регулировщика, хранивший еще его тепло. Он чутко вслушивался в ночь. Маунг Джи знал, что кругом друзья, и все-таки он чувствовал себя очень одиноким. Со всех сторон обхватила его темнота, тягучая от густых испарений, плотная от непроницаемого мрака, тревожная-тревожная.

Плеснул и замер тоскливый крик птицы ваулу — крик потерянной души. Маунг Джи насторожился. Крик повторился еще раз, уже ближе. Юноша понял: это подают сигнал свои — идут машины с пехотой. Но от самого сигнала веяло такой безысходной тоской и отчаянием, что у него защемило сердце.

Маунг Джи оглянулся. Темные легкие фигуры скользили по мосту, меняя местами фонари, укладывая топорщащиеся ветви. Они исчезли быстро и бесшумно.

— Вот сюда, где теперь зеленые фонари, я должен направлять машины, именно сюда, — твердил себе Маунг Джи.

Гул нарастал. Он ширился, грохотал, сотрясая воздух и землю. Вот он грозно взревел моторами и появился из-за горы. Одна, вторая, третья пара огненных глаз неотвратимо надвигаются на юношу. Многоголовое чудовище несется на него неудержимо, стремительно.

Ну разве справиться ему с драконом — этим порождением зла и мрака? И единственное оружие — крохотный фонарик. Да тут нужны сотни пушек и тысяча таких богатырей, как Гаро.

Бежать! Спрятаться от этого чудовища, чтобы не видеть его кровавых глаз, не слышать тяжелого дыхания и натужного рева. Маунг Джи качнулся. Крепко сжал зубы и вдруг рванулся навстречу дракону. Закричал ему прямо в огнедышащую морду:

— Сволочи! Крысы! Проклятые, вонючие крысы! Как я ненавижу вас! Будьте вы прокляты!

Ему показалось, что крик его сотрясает весь ночной мир, объятый тревогой и страхом. Кого он испугался? Да и вообще, стоит ли кого-нибудь бояться? И он запел песенку из голодного детства. Ее распевали они, мальчишки-носильщики, сидя на вокзале в ожидании поезда с пассажирами из Рангуна или Мандалая. Он запел, стараясь перекрыть нараставший рев моторов:

Было нас семеро братьев,Каждый по зернышку риса съедал.Откуда ж такие вы, ребята?Староста наш однажды сказал.

                 Кто вас кормит? Мать-земля!                 Кто вас поит? Отец-небо!                 Кто вас учит? Учитель-народ!

Ветер нам брат, солнце — дядя,Вот кто нам силу дает!

Пусть рушится небо на голову, он еще крепко стоит на земле! Он им еще покажет!

Первая машина была уже совсем близко, когда Маунг Джи опомнился. Отступил к мосту, грудью загораживая проезд туда. Зеленым лучом фонарика описал полукруг, показывая в сторону зеленого света. Сидевший в кабине офицер высунулся, смеясь, что-то прокричал ему и тотчас же его крик перешел в душераздирающий многоголосый вопль, проваливаясь вниз. За первой машиной последовала вторая и третья.

Из-под моста неслись такие вопли и стоны, что Маунг Джи показалось, будто стоит он на шевелящейся груде убиваемых им людей. И юноша содрогнулся.

«Ведь это я своими руками обрек на мучительную смерть столько людей. Ведь у них есть отцы и матери, жены и дети, братья и сестры. Что же я наделал? Простится ли мне этот страшный грех?» — металось в его голове.

В глаза ударил ослепительный свет. Это водитель четвертой автомашины, почувствовав неладное, затормозил и включил фары.

— Ложись, дурной! — заорал Рэджи, выскакивая из темноты и швыряя гранату. Полыхнул взрыв, и день снова обернулся ночью. — Бежим, друг! Молодчина, о’кей!

Маунг Джи бежал, ничего не видя. За спиной громыхали взрывы гранат, трещали винтовки. Навстречу торопились черные тени. Пахло пролитым бензином.

— Манжи, жив, здоров! Ты герой, настоящий мужчина! — Маунг Джи упал в крепкие объятия Гаро.

Он ткнулся носом в грудь гиганта и ему вдруг стало легко-легко. Слезы невольно хлынули из глаз.

— Ну что ты, братишка! Успокойся! Ты же у своих, — похлопывал его по спине Гаро, уводя в будочку. — Посиди здесь, отдохни! А мне нужно докончить еще одно дело.

Снаружи грохотало. Будочка мелко дрожала. А Маунг Джи все еще казалось, что это земля под ним сотрясается от многих трепещущих жизней, сброшенных им в огромную могилу…

Мальчишкой бегал Маунг Джи встречать поезда, но не из прихоти или любопытства. В шумной ватаге своих сверстников носился он вдоль вагонов, звонко выкрикивая: «Кофе, ориндж, кари!». Заработанные гроши отдавал отцу, вечно занятому одной заботой: как бы прокормить семью. Мать умерла рано. Две младшие сестренки Чи-Чи и Ма вели их нехитрое хозяйство.

Чем старше становился он, тем дольше пропадал на вокзале. Жаркое тропическое солнце прокалило его насквозь, а физический труд сделал мышцы эластичными и тугими, как джутовый канат. Худощавый и крепкий, как молодое тиковое деревце, он пользовался уважением среди товарищей. У них сила и ловкость ценились превыше всего. Юноши создали корпорацию носильщиков, и право на работу пришлось отвоевывать у взрослых с боем. Это были крепкие, отчаянные ребята. Жили дружно, и все им удавалось.

Беду принесли на крыльях три самолета. Прилетели днем, покружили над городом, обстоятельно примериваясь. Ребятишки восторженными криками приветствовали огромных невиданных птиц. Но от птиц отделились черные капли и понеслись вниз, увеличиваясь на глазах. Мощные взрывы потрясли воздух. Огонь захлестнул город. Клубы дыма затянули безоблачное небо.