Чертовски богат - Джудит Гулд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тайна его успеха заключалась в том, что никто, даже ближайший помощник, не мог бы в случае провала указать на него как на вдохновителя дела.
Доныне такая тактика, основанная на анонимности в соединении с осторожностью, служила ему безотказно. Его имя не фигурировало в досье Интерпола, ФБР, Сюрте, Скотланд-Ярда или любой иной полиции мира ни в каком контексте, даже в связи с нарушением правил парковки автомобиля.
Одаренный превосходной зрительной памятью, он никогда не делал и соответственно не оставлял записей, был виртуозом в отмывании денег, а на тайных счетах в Лихтенштейне, на Каймановых островах и Джерси у него было не менее ста миллионов долларов в золоте, алмазах и банкнотах.
Само собой разумеется, он давно бы мог оставить свое ремесло и до конца дней жить в полной роскоши. Единственная причина, по которой он этого не делал, заключалась в том, что он по-настоящему любил свой преступный промысел.
Ныне, с головой погрузившись в разработку нового предприятия – самого дерзкого из всех, что были на его счету доныне, – он мечтал только об одном: в анналах истории оно должно остаться не просто как преступление года. Или даже десятилетия.
Оно должно достойно увенчать всю его криминальную карьеру; стать его лебединой песней, после чего можно будет влиться в многочисленные ряды законопослушных граждан.
Но слаще всего – сделать дело, а потом отойти, свободным от всяких подозрений, в сторону и наблюдать, как власти мечутся по заколдованному кругу в тщетных поисках преступника.
Потому что им ни за что не найти его, это ясно как Божий день, не найти по той простой причине, что для властей, да и вообще ни для кого на свете, он не существует, во всяком случае, не существует как правонарушитель.
И именно в этом, подумал он, испытывая удовлетворение человека, посвятившего жизнь интеллектуальному соревнованию с лучшими сыщиками мира, состоит его главное достижение.
Глава 9
Кензи жила на Восемьдесят первой улице, на третьем этаже пятиэтажного кирпичного дома, владелец которого уже давно сдавал квартиры внаем.
В кухоньке, какие строили еще в двадцатые годы, была крохотная газовая плита с духовкой не больше, чем на два цыпленка, и древний, примерно того же времени, холодильник, который приходилось каждую неделю размораживать. Но Кензи это не волновало.
В углу гостиной с двумя окнами во двор с садиком и относительно высоким потолком находился камин, полку которого, покрытую потрескавшейся вековой краской, Кензи протирала ежедневно и неутомимо. Стены, слава Богу, были толстыми, да и соседи не шумели. В квартире имелись еще две небольшие спальни, и обходились эти апартаменты Кензи, по меркам Манхэттена, недорого.
К тому же такое помещение удобно с кем-нибудь делить, что поначалу и привлекло в нем Кензи более всего. К сожалению, три месяца назад ее соседка, покончив с многочисленными романами ради преуспевающего дантиста, перебралась на зеленые пастбища законного брака и уехала в графство Уэстчестер. Оказавшись без надежной товарки и вынужденная теперь в одиночку платить за квартиру, газ, электричество и кабельное телевидение, Кензи столкнулась с необходимостью поумерить свою главную страсть – покупки на аукционе.
Она обладала феноменальным умением находить «золушек» – предметы, которые были либо неправильно атрибутированы, либо просто остались не замеченными другими участниками торгов. Так, ей удалось приобрести истинные сокровища, которые она впоследствии то перепродавала с немалой выгодой, то сама наслаждалась их красотой.
Вот так, сводя концы с концами, она украсила свою квартирку вполне приличным, хотя и эклектическим собранием картин и старинных вещиц – роскошь, доступная разве что богачам и уж никак не скуднооплачиваемым молодым работникам «Бергли», где молчаливо признавался (во всяком случае – начальством) тот факт, что честь служить в такой конторе вполне искупает маленькую зарплату.
Честь честью, а хлеба на нее не купишь, невесело думала Кензи, поставив тщательно обернутого Цуккаро у двери и возясь с хитроумным замком – предосторожность, отнюдь не лишняя для одинокой горожанки.
Переступив через порог, она привычно захлопнула дверь спиной, и не успела запереть замок, как у нее противно закололо шею.
Здесь кто-то есть! В желудке у Кензи заныло, в горле встал ком, в ушах оглушительно зазвенело. Она медленно, осторожно повернулась.
Ослепительно улыбнувшись, Чарли Ферраро послал ей из противоположного угла комнаты воздушный поцелуй.
– Чарли! – возмущенно воскликнула Кензи. – Надо отдать тебе должное, напугать девушку ты умеешь. – Убедившись, что ей ничто не угрожает, Кензи не знала, смеяться ей или плакать.
В конце концов возобладал праведный гнев, тем более, что Чарли расположился, как у себя дома.
Небрежно забросив мускулистые руки за голову, он удобно – и нагло – полулежал на роскошном бархатном диване с кисточками и султанами в стиле Наполеона III – ложе, приличествующее скорее одалиске, нежели нью-йоркскому полицейскому с натренированным телом, прикрытым сейчас лишь узкой полоской белоснежных трусов.
– Что это ты здесь делаешь? – возмущенно спросила Кензи. – Или просто попугать явился?
– По правде говоря, – осклабился Чарли, опуская ноги на пол, – я и не уходил. У меня же сегодня выходной. Забыла?
Увидев ее пылающее гневом лицо, он резко выпрямился и озабоченно посмотрел на Кензи:
– Эй, в чем дело, малышка? Похоже, ты не особенно рада меня видеть. Неприятности на службе или что еще?
Сбросив сумку на пол, Кензи устало прислонилась к двери и, сделав глубокий вдох, задержала дыхание на целых десять секунд, так что когда наконец с шумом выпустила воздух, упавшие на лоб пряди волос разлетелись во все стороны.
Проклятие! Сегодня вечером Чарли ей нужен меньше всего. Для начала она собиралась с часок от души понаслаждаться вновь обретенным Цуккаро, а отнюдь не скульптурными и, вообще-то говоря – кто же спорит! – прекрасными формами Чарли Ферраро, – а затем заняться подготовкой к первому в своей жизни действительно великосветскому рауту в «Метрополитен».
Кензи положила Цуккаро на столик в форме полумесяца у двери, опустила ключи в зеленую китайскую вазу эпохи Ханьской династии и, руки в боки, угрожающе подступила к Чарли.
– Выметайся, – негромко сказала она.
– Что-что? Не расслышал. – Чарли поковырял ногтем в ухе, вытаскивая несуществующий волосок. – Как это понимать, малышка?
– Ты что, оглох? – резко оборвала его Кензи. – Убирайся, говорю. Вон отсюда! – Она нетерпеливо хлопнула в ладоши. – Пошел!
Чарли явно был поражен и все не мог поверить, что она говорит всерьез.