Канцтовары Цубаки - Огава Ито

— Ну слава богу! Спасибо!

Уточнять, доволен ли он результатом, я не решилась. Но хотя бы один из камней с моей души наконец свалился.

— В качестве вознаграждения готов накормить тебя любым обедом, какой пожелаешь. Выбирай что угодно. Я все оплачу…

В сыром ночном воздухе его нагловатый голос звучал особенно резко. Оставив храм за спиной, мы зашагали по улице в сторону автобусного терминала.

Вообще-то, я предпочла бы оплату деньгами, но с таким типом, как этот Барон, лучше не спорить, подумала я. А если вообще отказаться от денег, еще неизвестно, как он себя поведет. Пускай уж будет как ему удобнее. В конце концов, даже получив с него деньги, я все равно спустила бы их на что-нибудь вкусненькое. А так даже побалую себя деликатесами подороже!

В затянувшейся паузе лишь его деревянные сандалии звонко клацали по мокрому асфальту.

— Тогда хочу жареного угря! — решилась я наконец. В принципе, я с самого начала хотела угря, но паузу выдержала, чтобы он не подумал, будто мне все равно. Не сомневаюсь, он бы и это вывернул себе на пользу.

— Угря? Ну что ж. Угря так угря… — Барон раздул ноздри с важным видом знатока и резко ускорил шаг. — За мной!

Полы его кимоно хищно раздувались на ветру. Догонять его пришлось чуть ли не бегом. В отличие от бодрого клацанья его сандалий мои резиновые сапоги хлюпали по лужам, скорее, жалобно.

В итоге он привел меня в «Цуруя́» — старенький трактир на отшибе набережной Юигахама, известный своими лучшими угрями в городе. Сама я, правда, в последний раз там угощалась еще старшеклассницей и за последние лет десять об этом месте даже не вспоминала. А если точнее, может, и вспоминала, да позволить себе не могла.

Остро-сладкий аромат соуса тарэ́ защекотал мои ноздри еще у входа. Само зданьице было узким и длинным. И правда, напоминало угря. Чтобы попасть в его чрево, я нырнула вслед за Бароном за раздвижную стеклянную дверцу в боковой части витрины.

— Ирасся́й![57] — тут же раздалось нам навстречу.

Барон, похоже, был здесь завсегдатаем. Поймав взгляд хозяина, он дружелюбно махнул рукой.

— Как всегда, но на двоих! — крикнул он. И вывел меня обратно на улицу.

— Одними угрями ужинать неинтересно, — заявил он мне. — Для начала заморим червячка салатами! Как тебе идея?

И он потащил меня через дорогу — теперь уже к итальянскому ресторанчику, чья витрина так и ломилась от салатовых муляжей. Мы уселись за барной стойкой и даже не стали заглядывать в меню. Барон заказал себе бокал шерри, а я попросила слегка охлажденного испанского красного. Нам тут же принесли хлеба и настрогали с ножа ветчины. Ветчина была из иберийских черных кабанчиков, а хлеб разогрели прямо перед нашими глазами на крошечной сковороде в специальной печи.

— Если набьем живот здесь, угорь потом не влезет, — предупредил Барон. — Так что пробуем только ветчину!

Вообще-то, хлеб мне тоже понравился, но я послушно поступила как велено и не пожалела.

— Ого… как вкусно! — сорвалось с моих губ, едва я попробовала кусочек. Нежнейшая ветчина с белоснежными жировыми прожилками просто таяла на языке.

— А то! — гордо усмехнулся Барон.

Прозрачные ломтики ветчины мы брали прямо руками. Барон почти моментально осушил бокал. Без напоминания, как старому клиенту, хозяин тут же подлил ему еще шерри.

От вина и электрокамина под боком я быстро согрелась. И уже пыталась охладить разгоряченные щеки ладонями, когда принесли салаты. Из крабов с пастой мисо под пьемонтским чесночно-анчоусным соусом «Ба́нья Ка́уда». А сразу за ними последовали еще и сами анчоусы, обжаренные в кипящем масле, которые Барон тут же элегантно спрыснул для меня лимоном.

— Жуй скорей, пока не остыли!

Что и говорить, грубоватость языка довольно чудно́ сочеталась в нем с галантными манерами.

И я поступила как велено. Подула на дымящуюся рыбешку, положила ее на язык, и мой рот заполнился вкусом моря. Я попробовала крабовый салат. Соус в крабах был дразнящим и смачным.

— Этак мы и здесь можем поужинать… — заметила я.

— Глупости! — одернул меня Барон. — Главное блюдо еще впереди. Ешь понемногу, не спеши! Что останется, всегда можно забрать с собой…

А ведь он прав, согласилась я. Большинство из нас почему-то уверено: чтобы насладиться вкусом блюда, нужно сразу доесть его до конца. Заглатываем побыстрее — и уже через пару секунд не помним, что именно съели. А вот если делать это медленно, с расстановкой, то и вкус смакуется дольше, и сытость приходит поздней…

Минут через тридцать Барон скользнул взглядом по часам на руке. И расплатился по счету. Мы снова пересекли набережную и вернулись в «Цуруя».

В ожидании угрей, шкворчащих на жаровне перед глазами, мы выпили по пиву. Его нам подали сразу в бутылочках, с какими-то хлопьями, оседающими на дно. Тут же, на маленьких блюдечках, что-то темное и дымящееся.

— О! Печенка гриль! Под пиво — самое то! — протянул Барон и блаженно прищурился.

Он налил пива в мой бокал. Я, как положено, в ответ налила ему.

— Ты ведь не хозяйка дома. К чему такие манеры? — заметил он. Я промолчала. И он, вроде как спохватившись, добавил:

— Просто пиво лучше всего наливать себе самому… Когда пиво наливают малолетние зассанки, от него отдает мочой!

Я подумала, что ослышалась. Что за дурацкий юморок? Ну и тип! Вечно всем недоволен. То ворчит невпопад, то острит, как прыщавый подросток…

Сладковато-терпкая печень, сдобренная соевым соусом и мелко наструганным имбирем, действовала почти как наркотик: оторваться от такой закуски было невозможно.

И тут Барон произнес:

— Хорошо, что ты не похожа на свою бабку… Та вообще ни капли в рот не брала!

Я вздрогнула.

— Так вы знали мою Наставницу?

О чем-то подобном я, конечно, смутно подозревала. Но хотя бы теперь можно было выяснить напрямую.

— Знал ли — хороший вопрос… Будешь долго по свету шататься, с кем только судьба не сведет! Но если захочешь узнать, кто тебе подгузники менял, этот герой сидит прямо перед тобой, — ответил он и прикончил последнюю печенку в своей тарелке.

— Что? Правда?!

Ни о чем подобном от Наставницы я не слышала ни разу в жизни. Я вдруг страшно смутилась — так, словно увидела какую-то неизвестную себя со стороны. Но если Барон не врет, получается, я у него в долгу?

— Моя жена с твоей бабкой дружила. И как раз тогда же мне сына родила. Молока у моей было много, делила на вас двоих… Вот и вся история.

— Да что вы говорите?.. Очень вам благодарна…

— А ты была жутко вредная! Орала не переставая.

Щеки Барона раскраснелись — то ли от выпивки, то ли от чего-то еще. О себе в настолько раннем детстве я не знала практически ничего. И столь деликатная информация о себе самой прозвучала для меня как гром среди ясного неба.

Но в этот миг официантка принесла нам наших угрей.

— Простите за ожидание… Ваш «Рай в шалаше», прошу вас!

Рай в шалаше?

Наши угри возлежали перед нами так, как заведено веками, — в прекрасных шкатулках со знаменитой лаковой росписью Камакуры. Под плотно закрытыми крышками. Не в силах более ждать, каждый сорвал крышку со своей порции, и нас тут же обдало горячим паром. А уже в следующий миг — букетом фантастических ароматов. Каждая клеточка моего тела ликовала оттого, что я снова, столько лет спустя, наконец-то отведаю жареных угрей.

Снаружи хрустят, внутри тают. Терпко-сладкий соус тарэ́ — ровно той густоты, какой нужно, — обтекает длинные белые ломтики жареной плоти. Из-под них проглядывает рис, утопающий в соусе так деликатно, что просто язык проглотишь. При этом жареная рыба проложена не только сверху, но и на самом дне…

— «Рай в шалаше»? — удивленно спросила я.

Уже поднеся ко рту палочки с рисом, Барон горделиво усмехнулся:

— Что? Впервые пробуешь?

Я кивнула.

— Вообще-то, у них в меню это называется «двойной рыбный слой»… Ну а я называю это «Рай в шалаше», вот они и привыкли. Иногда и такой роскошью побаловаться не грех! — торжественно объявил он. И, обнаружив у себя на лице приставшие рисинки, запихал их в рот одну за другой.