Дурная кровь - Дженнифер Барнс

впервые приблизилась к тому, чтобы рассказать мне о том, как ей приходилось жить, и о

нашей матери.

— Игры, — повторила Лорел, качая головой, словно я задавала глупые вопросы. —

Не молчанки. Не пряток. Игры.

На несколько секунд повисла тишина. Слоан продолжила.

— У игр есть правила, — произнесла она. Лорел кивнула.

— Я знаю правила, — прошептала она. — Я знаю все правила.

— Ты можешь рассказать Слоан о правилах, Лорел? — спросила я. — Она хочет их

услышать.

Моя сестра уставилась на всё ещё обернутые в цепи запястья Слоан.

— Не Лорел, — яростно произнесла малышка. — Лорел не играет в эту Игру.

Меня зовут Девятка, — такими были первые слова, которые сказала мне моя

сестра. Тогда эти слова заставили холодок пробежать по моей спине, потому что в

группировка, которую мы искали, состояла из девяти человек. Семь Владык. Пифия. И

ребенок Пифии и Владык — девятый член этого садистского круга.

Девятка.

— Лорел не играет в эту игру, — повторила я. — В неё играет Девятка.

Крохотные пальчики Лорел крепче сжали цепи.

— Мамочка знает, — пылко произнесла она.

— Знает что? — спросила я, чувствуя, как пульс эхом отдается в моём горле. —

Что знает мамочка?

— Всё.

С выражением лица моей сестры что-то было не так. На нём не было эмоций. Она

не походила на ребенка.

Не Лорел, — её слова отдались эхом в моей голове. — Лорел не играет в эту Игру.

Я не могла так с ней поступать. Чтобы она не переживала, в какую бы игру не

играла. Я не могла заставить мою сестру сделать это.

— Когда я была маленькой, — негромко произнесла я, — мы с моей мамой играли

в игру. Игру на угадывание, — моя грудная клетка напряглась под весом воспоминаний,

угрожающих сбить меня с ног. — Мы наблюдали за людьми и угадывали. Какими они

были, что их радовало, чего они хотели.

Поведение. Личность. Окружение. Моя мать была хорошим учителем. Судя по

играм, которые упомянула моя младшая сестра — молчанка, прятки — я была готова

поспорить, что мама научила Лорел кое-каким навыкам выживания. Я не понимала

одного: была ли игра, в которую играла «Девятка» ещё одним изобретением моей мамы,

рассчитанным на то, чтобы скрыть весь ужас ситуации — включая цепи — от Лорел, или

же эту игру придумали Владыки.

Лорел протянула свою крохотную ладошку к моей щеке.

— Ты красивая, — сказала она. — Как мамочка, — она уставилась на меня с

пугающим напряжением. — Твоя кровь тоже красивая?

Вопрос выбил воздух из моих легких.

— Хочу посмотреть, — сказала Лорел. Её маленькие пальчики всё сильнее и

сильнее впивались в мою щеку. — Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит

Девятке.

— Смотри! — Слоан высвободила свои руки из цепей. Она показала свои запястья

Лорел. — Больше никаких браслетов.

Наступила пауза.

— Больше никакой игры, — прошептала Лорел. Она опустила руку и обернулась

ко мне, с по-детски обнадеженным выражением лица — совсем не таким, как за миг до

того. — Я умница? — спросила она.

Ты такая умница, Кэсси, — я почти слышала, как моя мама говорит мне эти слова с

улыбкой на лице, после того, как я правильно описала характеры семьи, которая сидела

рядом с нами за ужином.

Слоан попыталась завести разговор:

— Существует семь чудес света, семь гномов, семь смертных грехов и семь разных

видов близнецов.

— Семерка! — Лорел склонила голову на бок. — Я знаю семерку, — она напела

что-то себе под нос: несколько разных нот. — Это семерка, — сказала она Слоан.

Слоан повторила мелодию.

— Семь нот, — подтвердила она. — Шесть из них не повторяются.

— Я умница? — во второй раз спросила у меня Лорел.

Моё сердце сжалось, и я обняла её. Ты моя. Моя сестра. Моя ответственность. Не

важно, что они с тобой сделали — ты моя.

— Ты знаешь число семь, — пробормотала я. — Ты умница, — голос застрял у

меня в горле. — Но Лорел? Ты больше не обязана играть в эту игру. Больше никогда. Ты не

должна быть Девяткой. Ты можешь быть просто Лорел, на веки вечные.

Лорел не ответила. Её взгляд замер на чём-то, чуть выше моего правого плеча. Я

обернулась и увидела, как мальчик катает свою сестру на карусели.

— Колесо крутится, — окаменев, пробормотала Лорел. — Круг за кругом…

Ты

Скоро.

Скоро.

Скоро.

Владыки приходят и уходят, но Пифия живёт в комнате.

ГЛАВА 19

Благодаря моему разговору с Лорел, я узнала две вещи. Во-первых, какую бы

позицию не занимала моя мать, и какой бы не была её власть над Владыками, она

оставалась пленницей. Её «браслеты» были достаточным тому доказательством. А во-

вторых…

— Кровь принадлежит Пифии, — я повторила слова своей сестры вслух. — Кровь

принадлежит Девятке.

— Тук-тук, — у Лии была привычка произносить это вслух, а не стучать на самом

деле. Не дожидаясь ответа, она не спеша вошла в комнату, которую мы делили со Слоан.

— Маленькая птичка нашептала мне, что существует вероятность в семьдесят две целых

три десятых процента, что тебя нужно обнять, — сказала Лия. Она изучила моё лицо. —

Но я не обнимаюсь.

— Я в порядке, — сказала я.

— Вранье, — сразу же ответила Лия. — Попробуешь ещё разок?

На кончике моего языка вертелись слова о том, что после ссоры в доме Майкла, она

и сама была не в порядке, но я знала, что заговори я об этом, всё плохо кончится.

— Ты не обнимаешься, — вместо этого, сказала я. — А как относишься к

мороженому?

В итоге мы с Лией оказались на крыше. Между нами стояла упаковка мороженого с

белым шоколадом и малиной.

— Хочешь, чтобы я сказала тебе, что твоя мать всё ещё та, кого ты помнишь? —

спросила Лия, облокачиваясь на оконную раму за нашими спинами.

Если бы я попросила её об этом, Лия заставила бы слова прозвучать абсолютно

убедительно. Но я не хотела, чтобы она мне лгала.

— Несколько недель назад Найтшэйд сказал нам, что Пифия руководит Владыками

вместо своего ребенка, — слова казались горькими на вкус. — Но Лорел сказала, что ей

сковывают запястья.

Частично — королева, частично — пленница. Бессильная и могущественная. Как

долго человек может выдерживать такую двойственность, прежде чем он сделает что-то —