Гунны и Азербайджан - Юсиф Джафаров

После вторичного захвата Боспора Византией около 533 г. приазовские гунны временно исчезают со страниц источников. Между тем прикаспийские гунны, наоборот, все чаще фиксируются источниками в связи с событиями войны между Византией и Ираном. В 528 г. 3-тысячный отряд сабир, «народа самого воинственного», по словам Прокопия, появился в составе сасанидского войска, вторгшегося в византийскую часть Армении под командованием Мермероя. Весной 531 г. большая персидская армия вновь вторглась в Армению и осадила город Мартирополь. Согласно Захарии Ритору, пока персы безуспешно осаждали город, Мермерой по приказу Кавада был послан «завербовать много гуннов и привести их на помощь». Однако, по словам Прокопия, византийцы через перебежчика распространили ложный слух, будто император Юстиниан подкупил гуннов, завербованных Мермером, и они будут действовать на стороне ромеев. Этим известием, пишет Прокопий, персы были приведены в страх и не знали, на что решиться. Однако в это время было получено известие о смерти Кавада (13 сентября 531 г.) и персы, сняв осаду и заключив договор, ушли. По словам Прокопия, после ухода персов из-под Мартирополя, туда прибыли гунны, «большое количество народа, завербованные персами», но, не найдя нигде персидского войска, возвратились на свою землю после непродолжительного набега. Это событие точно зафиксировано Эдесской хроникой, где говорится, что в 531 г. (843 г. по селевкидской эре) 18 декабря гунны вторглись в ромейские пределы. Прокопий не совсем точно охарактеризовал этот набег, назвав его «непродолжительным». По сообщению Захарии Ритора, гунны перебили большое количество сельского населения, сожгли деревни и храмы, а затем перешли Евфрат и дошли до Антиохии в Сирии. Эдесская хроника подтверждает, что сунны брали в плен и убивали до Халебской (Алеппской) области и до 12-го (верстового) камня Антиохии. Согласно Захарии, никто не выступил против гуннов и не причинил вреда, за исключением правителя (дукса) Майферката (Мартирополя), по имени Бесса, который напал на часть из них, когда они возвращались из Сирии, и перебил, захватив при этом коней и много добычи. У крепости Китариз, продолжает Захария, еще один военачальник отогнал гуннов от крепости и захватил их вьючных животных. «Муж этот разбогател», - замечает Захария. По сообщению Малалы, Юстиниан попытался было получить разъяснения у шахского двора по поводу этого разорительного набега, однако вступивший на престол Хосров Ануширван (сын Кавада) заявил о своей непричастности к этому делу и нарушению мира.

Судя по масштабам этого набега, в нем приняло участие большое войско гуннов. Неясно, однако, почему в данном случае гунны выступили на стороне Ирана, поскольку всего за четыре года до этого события сабиры во главе с Боа находились в союзе с Византией и разгромили союзных Каваду гуннов Тиранкса и Глона. Видимо, именно к этому времени в сабирском объединении уже достаточно четко определились две враждебное группировки - византийской и иранской ориентации, что особенно ярко проявилось в событиях войны между Византией и Ираном в Лазике.

В 549 г. лазский царь Губаз, узнав о намерении Хосрова устранить его с престола, перешел на сторону Византии и заключил за счет империи договор с аланами и сабирами. Последние, по словам Прокопия, обязались за 300 фунтов золота не только защищать Лазику от нападения персов, но и опустошить Иберию, которая являлась плацдармом для вторжений сасанидских войск в Лазику. Однако Юстиниан за неимением возможности не послал: золота в положенное время, в результате чего аланы перешли на сторону Хосрова и весной 550 г. вместе с персидским войском под командованием Хориана вторглись в Лазику. Между тем сабиры, сообщает Прокопий, выбрав троих из своих начальников, с небольшим отрядом отправили их в Лазику для получения установленной платы. Здесь, видя затруднения, которые испытывают византийцы в осаде крепости Петры, сабиры построили три легких переносных тарана, с помощью которых византийцам удалось овладеть крепостью. Сабирские тараны вызвали удивление даже самого Прокопия, который с легким юмором отметил, что никому еще от сотворения мира не приходило в голову ничего подобного, хотя и у византийцев, и у персов есть немало хороших инженеров.

Весной 551 г. в окрестности города Археополя (Лазика) на соединение с войсками Мермероя прибыли нанятые персами сабиры в количестве 12 тыс. всадников. Однако Мермерой,  по словам Прокопия, боясь, что при такой численности «эти варвары не совершили бы какого-либо насилия» над самим персидским войском, оставил 4 тыс. из них у себя, а остальных, богато одарив деньгами, отправил на родину. Осадив Археополь, Мермерой приказал сабирам соорудить много таких легких переносных таранов, какие были сделаны союзными византийцам сабирами во время осады Петры. Однако попытки овладеть городом не увенчались успехом и Мермерой с войсками отступил в Кутаиси, где расположился на зимовку.

В то время как прикаспийские гунны - сабиры принимали участие в военных действиях между Византией и Ираном в Лазике, возобновились отношения империи с приазовскими гуннами - утигурами. В 551 г. вождь утигур Сандилх, получив от послов императора богатые подарки и золото, перешел Дон и напал на становища кутригур. В это самое время один из вождей кутригур - Хиниалон с 12 тыс. войском опустошал византийские владения на правом берегу Дуная. После упорной борьбы кутригуры были разбиты и бежали, а утигуры, захватив много пленных и добычи, вернулись за Дон. Согласно Прокапию, послы императора напомнили утигурам, что они и раньше получали большие дары от Юстиниана и «издревле» были самыми близкими «друзьями ромеев». Вполне возможно, что в данном случае речь шла о союзнике Византии утигурском князе Горде, крестившимся в Константинополе в 528 г., поскольку в источниках не сохранилось других сведений о том, какой характер носили отношения между империей и утигурами в период от вторичного захвата Боспора Византией в 533 г. и до посольства к утигурам от Юстиниана в 551 г. Между тем нетрудно допустить, что императорский двор очень быстро восстановил с утигурами старые контакты, даже несмотря на убийство союзника Византии Грода и захват гуннами Боспора. Византия хорошо понимала выгоды союза с сильным племенным объединением утигур, которые в определенных условиях могли стать важным противовесом по отношению к беспокойным соседям империи на дунайской границе - кутригурам, и действовать в ее интересах в Приазовье. Неясно, однако, почему Византии не удалось привлечь утигур к участию в войне с Ираном из-за Лазики. Это вряд ли можно объяснить финансовыми затруднениями империи, поскольку она не скупилась на вербовку в среде прикаспийских гуннов. Видимо, главная причина преимущественной связи как Византии, так и Ирана с сабирами заключалась в близости границ между прикаспийскими кочевниками и этими державами, а также общим для них театром военных действиях. Причем Иран пользовался этими обстоятельствами гораздо чаще и успешней, чем его политический конкурент. Уже в начале 552 г. Хосров, получив деньги от Юстиниана по условию возобновления перемирия между ними, набрал на них большое количество сабир и отправил к Мермерою в Лазику, на которую это перемирие не распространялось. Однако новое наступление персов также не имело успеха, при этом в бою, отличавшемся упорством, пал сабирский предводитель.

Именно к 552 г. относится единственное в своем роде и весьма важное сообщение в «Истории албан» о вторжении в Албанию хазар: «... хазары пленили страну Албанию. Сожжены были церкви и книги Заветов. Затем, на втором году (царствования) Хосрова, царя царей, когда было положено начало армянскому летосчислению, в том самом году патриарший престол Албании был перенесен из города Чора в столицу Партав из-за разбойничьих набегов врагов креста Христова.[11] Это краткое сообщение албанского историка о вторжении в Албанию в 552 г. не может быть правильно истолковано и понято вне связи с общей картиной событий этого времени и без сопоставления с данными других источников. Как было указано выше, в начале 552 г. сабиры, в большом количестве завербованные Хосровом, согласно Прокопию, выступили на стороне Ирана против Византии. Именно в это время, по Каланкатуйскому, произошло вторжение в Албанию хазар, которые разграбили страну, сожгли церкви и уничтожили какую-то часть церковной и, возможно, светской литературы. Это нашествие было осуществлено через Дербентский проход, так как албанский историк связывает с ним даже перенесение патриаршего престола из Чора (Дербент) в Партав.[12] Поскольку участие какой-то группы союзных Ирану сабир в военных действиях против Византии в 552 г. засвидетельствовано надежным источником, то естественно предположить, что вторжение в подвластную Ирану Албанию в это же время могла совершить другая группировка гуннов, придерживающаяся византийской ориентации. В эту группу могли входить хазары и барсилы, зависимые от сабир, а также часть сабир, союзных империи и враждебных Ирану. В этом отношении следует обратить особое внимание на то обстоятельство, что вторжение 552 г. в Албанию является первым зафиксированным в источниках набегом кочевников после войны на Кавказе в 503 - 508 гг. Единственное сообщение, которое по времени и обстоятельствам очень близко стоит к указанию Каланкатуйского на вторжение хазар в Албанию во время Хосрова, содержится у Табари. Согласно сообщению арабского историка, абхазы, банджары, баланджары и аланы соединились для вторжения в страну Хосрова Ануширвана и выступили в Армению, чтобы подвергнуть ее население грабежу. Их путь туда пролегал по ровной удобопроходимой территории, и на первых порах Хосров не обращал внимания на их действия, но как только они вступили в его страну, он направил против них войска, которые уничтожили всех, за исключением 10 тыс. Эти последние были захвачены в плен и расселены в Азербайджане и прилегающих областях.[13] Остановимся подробнее на этом сообщении. В литературе уже давно и не без основания читают «хазары» вместо «абхазы», а в этнониме «банджар» усматривают арабизованную форму этнонима «булгар». Гораздо больший интерес вызывает этноним «баланджар», впервые в арабской историографии упоминаемый во время Хосрова Ануширвана. В арабских источниках, освещающих период арабо-хазарских войн VII - VIII вв., этот термин одновременно обозначал название области, города и реки. По заключению исследователей, город Баланджар (Беленджер) арабских авторов был расположен на Среднем Сулаке, недалеко от г. Буйнакска и идентичен столице гуннов «великолепному городу Варачану» Моисея Каланкатуйского и «Вараджану» Армянской географии VII в. Город Варачан - Вараджан он же Баланджар в VII в. был столицей «царства гуннов» в Северном Дагестане (Джидан или Сувар арабских авторов), население которого состояло из сабир и барсил, а позднее, во время арабо-хазарских войн, этот город стал известен как сильная хазарская крепость, названная у Табари Булкар. С другой стороны, топоним Варачан - Баланджар представляет собой один из вариантов этнонима «барсил», что легко увязывается с названием страны барсил - Берсилией (Барсалией) и также дает основание считать, что этноним «баланджар» у Табари, по-видимому, есть арабизованная форма этнического имени барсил. Исходя из этого следует, что сообщение Каланкатуйского о вторжении в Албанию хазар в 552 г., равно как и указание Табари на поход хазар на Кавказ, барсил и алан во время Хосрова, дополняя друг друга, дают довольно четкое представление о конкретном племенном составе участников этого вторжения. Здесь же, однако, отметим, что этноним «банджары» (булгары), упоминаемый Табари, по-видимому, отражает не одно конкретное племя (в данном случае булгар), но охватывает целую группу булгарских племен (хазар, барсил), поэтому его следует понимать в более широком смысле. Набег кочевников в Албанию в 552 г., являясь одним из эпизодов войны между Византией и Ираном из-за Лазики, мог быть направлен Византией, однако его следует связывать не с хазарами, а с сабирами как главной действующей силой. Хазары и баланджары (барсилы), о которых говорит Табари, могли играть при этом только второстепенную роль как часть сабирского ополчения. И действительно, видимо, в ответ на участие союзной Ирану группировки сабир в войне в Лазике 552 г. Византия прибегла одновременно к содействию союзной с ней сабирской группировки, а именно, как видно из сообщений Каланкатуйского и Табари, к хазарам, барсилам и соседним с ними аланам, вызвав их вторжение в Албанию через Дербентский проход, очевидно с целью попытаться оттянуть часть персидских войск из Лазики и тем самым облегчить там положение своих войск. Однако, вопреки чаяниям Византии, на этот раз эта акция не удалась, в отличие от оправдавшего надежды вторжения 503 г. персы не вывели свои войска из Лазики, а хазарам, барсилам и аланам, как и раньше, удалось лишь разграбить Албанию, не вызвав своими действиями ожидаемого в Константинополе эффекта. Более того, согласно Табари, кочевники были разгромлены войсками Хосрова, а 10 тыс. из них были взяты в плен и расселены на территории Азербайджана (в данном случае Албании). Где именно были размещены Хосровом пленные - Табари не указывает. Однако, если их число может отражать лишь условную величину (10 тыс. человек - обычная стереотипная цифра в источниках), то сам факт находится вне всяких сомнений. В этом отношении необходимо отметить, что сообщение арабского историка о расселении на территории Албании группы племен гунно-булгарского круга первое по времени прямое свидетельство в источниках о поселении именно в Албании большой компактной массы тюркоязычных кочевников чуждых местному населению по происхождению, языку, религии и культуре. В источниках имеется еще ряд прямых и косвенных данных на более раннее по времени оседание отдельных групп гунно-булгарского племенного массива на территории Закавказья Однако этот процесс вовсе не был связан с постоянным проникновением и, что особенно важно, оседанием древних тюркоязычных племен имелно на территории Азербайджана, как это пытаются представить некоторые авторы, недостаточно знакомые со спецификой этого процесса и историческими фактами, но полные желания начать этногенез азербайджанского народа именно с этих событий. Этот процесс носил случайный характер, протекал не только в Азербайджане (в данном случае Албании, так как данных по Адурбадагану – Южному Азербайджану в источниках не имеется), но по всему Кавказу и во всех конкретных случаях был обусловлен вполне определенными причинами политического характера. Так, например, наиболее раннее по времени оседание на Кавказе первой компактной группы племен гунно-булгарского круга относится к периоду не раньше второй половины V в. и было связано с переселением в Армению (а не в Азербайджан) части булгарского племени оногур, известных Мовсесу Хоренаци под именем влндур - булгар. Появление этой группы в Армении явилось следствием распада в Восточном Предкавказье первого объединения гунно-булгарских племен во главе с оногурами (хайландурами), когда в начале 60-х гг. V в одна (большая) часть оногур вместе с другими племенами (сарагурами и огурами) передвинулась к Азовскому морю, а другая - меньшая - переселилась в Армению. Вот что пишет по этому поводу Хоренаци: «... возникли большие смуты в цепи великой горы Кавказа, в земле булгар, многие из которых, отделившись, пришли в страну нашу и поселились в низовьях Кола - в плодоносных и хлебородных местах, в продолжении долгого времени». Эта часть оногур обосновалась на территории гаваров (областей) Кол и Вананд, т. е. приблизительно в районе верховий Куры и Аракса, и впоследствии совсем исчезла, слившись с местным населением. Почему эта группа оногур не откочевала вместе с остальными в район Азовского моря, а переселилась в Армению - остается неизвестным, хотя можно предположить, что причиной послужили какие-то трения внутри этого гунно-булгарского объединения, неизбежные в сложной обстановке крушения всего военно-политического союза в 60-х гг. V в.