"Господин мертвец" - Константин Соловьёв

Одним плавным движением, удивительным для человека в тяжелом доспехе, Мертвый Майор скользнул вверх, ловко упираясь локтями в крутой склон.

- За ним! – резко приказал Крамер остальным, - А ну лезь живее! Вперед, мертвецы!

Наверху ухнула пушка, ударил где-то вблизи пулемет. Еще одна мина шлепнулась в низинку, тяжело, как большая толстая жаба. Ее осколки выбили сноп желтых искр из груди Дирка, заставив отшатнуться. Все тело после этого удара звенело, как гвоздь, по которому, не жалея сил, ударили молотком. Но двигаться было необходимо. Дирк потряс головой, пытаясь прогнать из нее гудящие оранжевые сполохи. Пора убираться из этой крысиной ямы, пока французы не навели на нее все свободные стволы. Наверх!

Крамер и Варга уже вскарабкались наверх, туда, где за неровным осыпающимся краем стучали без умолку пулеметы, а земля вздыбилась целым рядом разрывов. Тяжелее всего пришлось Классену, с его единственной рукой путь наверх мог занять несколько часов. Дирк подсадил его, Крамер наверху помог подняться. Кажется, все…

Оглянувшись на всякий случай, Дирк вдруг заметил фигуру в сером, привалившуюся плечом к стене. Номер на плече был знаком ему лучше прочих.

- Шеффер!

«Висельник» даже не пошевелился. Замер, укрываясь за капониром. Совсем непохоже на Шеффера, который неотступно следовал за своим командиром, при случае прикрывая его собственным телом.

- Рядовой Шеффер!

Шеффер молчал, даже не пытаясь взглянуть на Дирка. Голова безвольно опущена вниз, словно позвоночник устал удерживать ее на весу. Неужели Шеффер сломался, не выдержав последней, той самой, минуты? Тот Шеффер, с которым они вместе хлебали жидкую глину и грязь Фландрии столько времени? Его привычный молчаливый спутник, к которому он привык больше, чем к весу собственных доспехов?

- Эй, дружище… - Дирк шагнул к нему, тряхнул за плечо, - Не время дремать.

Шеффер вдруг завалился на спину. Молча, как и все, что он делал. Ни на что не жалуясь, как оловянный солдатик, опрокинутый случайным толчком, покорный судьбе и вечно терпеливый.

- Ты что, шутить со мной вздумал, а?

На доспехах Шеффера не было новых повреждений. Часть панциря была изрешечена пулеметным огнем, но подобные повреждения не могли остановить мертвеца, его тело способно передвигаться даже с измолотыми костями и вывороченными наизнанку внутренностями. Только на глазнице шлема серебрились две крошечные канавки – как если бы кто-то тончайшим надфилем чиркнул по стали.

Но Дирк умел различать прикосновения Госпожи. Повозившись, он стянул с безвольно лежащего Шеффера шлем и понял, что ошибки не было. Осколок, пробивший голову денщика, был совсем невелик, может, с пуговицу размером. Отразившись от бетонного остова капонира, он прошел сквозь глазницу шлема, лишь слегка задев ее край. Один осколок из нескольких тысяч, один шанс из миллиона. Под закатившимся глазом Шеффера, пустым и равнодушным, тянулась небольшая изогнутая полумесяцем рана. Но силы в этом маленьком куске железа было достаточно, чтобы, ударившись изнутри о свод черепа, выбить затылочную кость так же легко, как дно из рассохшейся бочки. Дирк осторожно отпустил Шеффера, позволив тому принять прежнюю позу.

- Вольно, рядовой Шеффер, - сказал он беззвучно, - Отправляйтесь на покой. Вы заслужили небольшой отдых.

- Унтер! – донесся сверху встревоженный голос Крамера, - Унтер!

- Извини, старый приятель, - сказал Дирк молчаливому, как и прежде, Шефферу, - Придется тебе посидеть в одиночестве. Если можешь, подожди меня пять минут на пороге чертогов Госпожи. В компании идти всегда веселее.

На поверхность он выбрался легко, когда-то отвесный край низинки несколькими близкими попаданиями был обвален настолько, что не представлял собой проблемы. Разве что глубоко увязали в свеже-разворошенной земле стальные подошвы. Он снова окунулся в безумный океан грохочущего огня и, странное дело, даже обрадовался этому. Яростный, с надрывом, рев французских снарядов и оглушающее шипение буровящих воздух мин вернули его мысли в нужное русло.

Тоттмейстеры. Приказ Бергера. «Оттар».

«Висельники» бежали вразнобой, нарушив обычную цепь. Впереди всех бежал Мертвый Майор. Он двигался через силу, ноги заплетались, а ритм шагом был неровным – судя по всему, близкий разрыв фугасного снаряда серьезно нарушил его координацию. Но Мертвый Майор не собирался падать. Он бежал вперед, немного кренясь на бок, потеряв где-то свой боевой топор, в руке у него была связка гранат. «Пикардия» замерла совсем близко, на таком расстоянии, что можно было разглядеть неровности на ее металлическом боку, тяжелые барабаны опорных катков, тонкий хлыст антенны, торчащий из прямоугольной туши и беспокойно ворочающиеся пулеметы.

Дракон из раскаленного металла, в чьих жилах бежал бензин, а из пасти струился пороховой дым – он ждал своего рыцаря в серых доспехах. Чудовищный, грозный, обладающий какой-то хищной неуклюжестью, этот дракон наблюдал за тем, как Мертвый Майор бежит к нему – крохотная серая букашка в неуместных рыцарских доспехах, всего лишь песчинка на фоне истерзанной и дымящейся земли.

- Проклятый упрямец… - прошипел Дирк, понимая, что Мертвый Майор уже вышел из его подчинения. Если когда-то вообще был в чьем-либо подчинении, - Мозги у тебя высохли, что ли…

Мертвый Майор не пытался залечь или прыгнуть в одну из воронок. Он бежал прямо на «Пикардию», волоча за собой гранаты. Пулеметы танка вспарывали землю на его пути, отчего казалось, что мертвец бежит по какой-то особенной лунной дорожке, кипящей под ним.

Мертвый рыцарь против стального дракона. Вместо герба – стилизованная висельная петля, вместо меча – связка гранат. Вместо отважного бьющегося сердца – сухой препарат, застрявший в груди. Отвратительная и жалкая пародия, писанная обжигающими и серыми красками.

Тело Дирка оцепенело на несколько томительных долгих секунд. Казалось, даже снаряды в этот момент застыли в небе, на миг прервав свое стремительное движение, замерев в душном воздухе, состоящем из пороховых газов и дыма, крошечными стальными бутонами. Все застыло, и только маленький серый рыцарь с гранатами в руке бежал по изъязвленному воронками полю к механическому дракону.

«Беги, - шептал ему Дирк, безотчетно сжав кулаки до хруста металлических накладок, - Беги, проклятый упрямец. И сделай это не ради Госпожи, которую ты в грош не ставишь, и не ради нас, которых презираешь, и даже не ради Германии, которая от тебя отказалась. Сделай это для тех, кто уже никогда не встанет в строй. Для Эшмана, Ромберга, Лемма. Для Карла-Йохана, Риттера, Клейна и всех тех, кто подарил миру не только свою жизнь, но и свою смерть. Ты добежишь ради них, чертов майор, будь ты мертв или жив, добежишь, потому что иначе смерть многих людей будет напрасной и бесцельной. А ведь бесцельная смерть – это самое ужасное из того, что может случиться. Может, мы все и оказались в трижды проклятом Чумном Легионе именно из-за того, что боялись этого – своей смертью не достичь цели…»

Странная иллюзия овладела Дирком – ему показалось, что мысли, точно обретя материальность, прикрывают Мертвого Майора, уводя в сторону весь выпущенный в него раскаленными стволами свинец. Пули градом сыпались вокруг «Висельника», поднимая стелющуюся саваном земляную дымку, снаряды «Пикардии» ложились в каких-нибудь метрах от него, лопаясь чернильно-серыми кляксами там, где он пробежал секунду или две назад. Наводчики танка сейчас, должно быть, торопливо вводили поправки в прицел. Они не ожидали, что кто-то бросится в подобную самоубийственную атаку.

- Швыряй, майор, швыряй! – не удержавшись, крикнул Крамер, оказавшийся совсем неподалеку, - Чтоб тебя!

Мертвый Майор добежал до траншеи, за которой возвышалась «Пикардия». Но вместо того, чтоб швырнуть связку гранат в танк и самому скатиться вниз, зачем-то перепрыгнул траншею и побежал по насыпи, неумолимо сокращая расстояние до механического дракона. Дирк тоже проклял безумие старого вояки, но, поднявшись на небольшой пригорок, все понял.

За то время, что «Висельник» бежал, «Пикардия» успела сманеврировать, закатив свое неуклюжее тело в небольшую ложбину, вырытую снарядами сразу за траншеей. В этом земляном ложе дракону было куда уютнее – он спрятал уязвимые места своей неповоротливой туши, выставив наружу орудийные и пулеметные стволы, превратившись в возвышающийся над землей лишь на полтора метра блиндаж. Мертвый Майор мог метнуть свой смертоносный снаряд, но даже с такого расстояния никто не смог бы предсказать, какой урон он причинит. Не скатится ли по бронированной крыше, разорвавшись в стороне, не отскочит ли от борта, срикошетив прежде, чем сработают взрыватели? Мертвый Майор понял это раньше прочих, отставших от него на несколько десятков метров. Он перепрыгнул траншею и взбежал по невысокой насыпи, в которой прежде были оборудованы пулеметные точки.