"Господин мертвец" - Константин Соловьёв

Мертвый Майор был прав. Старый штабист, он никогда не позволял иллюзиям занять хоть малейший рубеж в своем сознании, и мысли его были четки, лаконичны и неизбежно правильны, как военные приказы.

Но сейчас он руководствовался тем опытом, что был получен им при жизни.

- Два километра, если мы будем двигаться в траншее, - Дирк провел пальцем ряд быстрых зигзагов, повторяя изломанные линии карты, - А если напрямик?

- Что?

- Кратчайший маршрут между двумя точками – прямая.

Палец Дирка еще раз коснулся карты, но в этот раз не стал петлять. Перелетел от одной точки к другой коротким резким движением. Словно взмыл над лабиринтами черных и серых линий, которые по какой-то причине потеряли над ним власть.

- Хочешь вытащить нас наверх? – уточнил Мертвый Майор недоверчиво.

- Да. Бывают моменты, когда мертвецам надо выбраться на свет Божий.

- Полная чушь. Наверху огонь такой плотности, что не проскочит даже жук.

- Но расстояние вовсе невелико. Я думаю, около трехсот метров.

- Это триста метров ада, унтер. В воздухе сейчас столько стали, что не видно неба.

- И еще танк, - вставил откуда-то из-за спин Рошер, про которого все забыли, - Эта проклятая «Пикардия», что ухлопала Херцога. Она торчит прямо перед нами, метров двести. И у нее достаточно пушек, чтоб пустить ко дну линкор.

- Им не достанется много работы, если мы быстро проскочим это расстояние.

- Это не ровное поле, - Мертвый Майор покачал головой, - Оно усеяно воронками глубиной с меловой карьер, мы не проскочим его в минуту. Это значит, что мы будем торчать на нем, когда французские корректировщики обрушат на наши макушки весь французский урожай свинца и стали за этот год. А они сделают это, как только сообразят, куда мы метим. Будь уверен, сделают.

- Значит, наш расчет будет на то, что они не успеют сориентироваться. Кроме того, они побоятся зацепить своих, ведь траншеи кишат французами.

- Стоит нам высунуться наверх, французы ударят в тыл. Подумай хотя бы об этом. Одним махом окажутся в наших позициях, выкатят наверх пулеметы и… Получить в самоубийственном героическом броске пулю в затылок – незавидная участь.

- Они не ударят в тыл. Мы оставим часть отделения здесь. Они задержат самых нетерпеливых на какое-то время. Которого нам должно хватить, чтоб добраться до «Оттара» и ссыпаться на тоттмейстеров сверху.

- Часть? Ты сказал – часть? – Мертвый Майор стащил шлем и раздраженно сплюнул, - Мальчишка, открой глаза! Сколько нас тут? Взвод? Рота? Какую часть ты собрался оставить?

- Останутся четверо. Трое нижних чинов – те, что самые молодые – и Клейн. Ефрейтор?

Коренастый ефрейтор с искалеченной рукой взглянул на него из-под седеющих, словно припорошенных порохом, бровей. Пулемет он держал бережно прижимая к себе, как дорогую сердцу игрушку.

Извини, Отто.

- Я все понимаю, - Клейн склонил голову, - Не в обиде, унтер. Сам бы с удовольствием принял участие в вашем марафоне, да сомневаюсь, что нога выдержит. Совсем отваливается, проклятая.

- Я надеюсь на вас и ваш пулемет, Клейн.

- Значит, в штурмовую команду семеро, - кисло заметил Мертвый Майор, - Из которых один калека.

- Классен свободно орудует одной рукой. И у него есть две ноги, что немаловажно. Он, затем Рошер, мой денщик Шеффер, Варга, вы сами, майор, и мы с господином Крамером. Да, выходит семеро.

- Будь здесь Жареный Курт, он охотно поставил бы талер на то, что из этих семерых ни один не доберется до «Оттара».

- Заключите со мной пари на его условиях?

- У меня нет талера.

- Тогда вы ничем не рискуете, майор. Вот мой талер, я сберег его при прошлом штурме.

Дирк достал монетку, серебро тускло и неохотно сверкнуло, как грязный потертый свинец, на миг осветив профиль человека с усами, цифру «1914» и надпись «Friedrich II Grossherzog Von Baden[116]».

- Этого не хватит даже для того, чтоб оплатить похороны.

- Но придаст силу нашему пари. Пусть живые рискуют головами за кайзера и Германию, с нас хватит и серебра. Ефрейтор Крамер, что скажете про местность?

Крамер бросил осколок зеркала, с помощью которого обозревал окрестности.

- Перекопано, как у хорошего хозяина в саду. Отчасти это нам на руку. Грунт размягчен, снаряды закапываются глубже и взрыватели срабатывают с запозданием. Чаще дают сноп вверх, чем веер по земле. Но прогулка все равно будет веселой. Один раз придется перескочить через траншеи, и дай Бог, чтоб они не были заняты французами. В остальном все спокойно, местность без сюрпризов.

- Как там танк?

- Стоит в нашем направлении, как раз возле «Оттара». Полагаю, не случайно.

- Вероятно. Распорядитесь на счет оружия. Берем с собой только то, что пригодится в рукопашной, и гранаты. Все гранаты, которые есть. Все, что может стрелять, оставляем Клейну с его парнями.

- Не разумнее ли будет прихватить хотя бы что-то? – спросил Крамер, хмурясь и машинально поглаживая ложе карабина, - Впереди нас может ждать черт знает что.

- Нет, не разумнее. Если мы сможем одолеть это расстояние одним броском, то свалимся на головы тоттмейстерам и покажем им, чему «Веселые Висельники» научились в траншеях за все это время!..

«А если нам не суждено преодолеть это поле, патроны нам не понадобятся и подавно», - мысленно закончил он.

- Добрый старый штурм, - Рошер с готовностью сорвал с себя револьверную кобуру, - Эй, Классен, Варга, Шеффер! Стройся! Готовимся к прогулке!

Крамер в очередной раз проявил себя хорошим командиром – на то, чтоб подготовить отряд и оружие, у него ушло не более трех минут. Избавившись от винтовок и ружей, «Висельники» выстроились вдоль траншеи, рассредоточившись так, чтоб не мешать друг другу. Каждый из них был ветераном не одного штурма, каждый знал свою роль в предстоящей «прогулке».

Классен немного нервничал, то и дело без всякого смысла разминая руку с зажатым в ней топором. Путем ежедневных многочасовых упражнений он буквально сросся со своим оружием и теперь горел желанием доказать командиру и мейстеру, что не напрасно остался в строю. Сонные глаза Варги не выражали ничего, отчего делалось не по себе даже мертвецу – взгляд словно проваливался в них, не встречая никакого сопротивления, как в болотную засасывающую жижу, на самом дне которой притаилось что-то неизвестное и пугающее. Шеффер действовал размеренно и ловко, не позволяя себе ни единого лишнего движения и ни единой потерянной зря секунды.

Крамер собрал все оставшиеся у отряда гранаты. Лицо его вытянулось еще прежде, чем он успел их пересчитать. Для этого ему понадобилось очень немного времени.

- Двадцать три штуки, - доложил он Дирку, - Дело дрянь.

- Разделить на семь штурмовиков и каждому достанется по три.

- За иной штурм мне приходилось самому расходовать по тридцать.

- И танк, - напомнил Дирк, разглядывая куцую вереницу металлических цилиндров, - Чертова «Пикардия» торчит у нас на пути. Нам придется разделать эту консервную банку, если мы хотим, чтоб кто-то добрался до точки «Оттар». Ефрейтор Крамер, разделите снаряды. Две связки по шесть гранат, одну Рошеру, другую – Мертвому Майору. Они не лучшие гранатометчики взвода, но придется полагаться на то, что есть. Остальным выдать по две гранаты.

- Понял.

- Двигаться без остановок. Не залегать, не терять времени. Наш единственный шанс – проскочить до того, как эти лягушачьи мозги сообразят, что происходит. Докатиться до танка, уничтожить его или вывести из строя гранатами, затем застать врасплох тоттмейстеров и вырезать столько, сколько в наших силах. Я веду левое крыло, ефрейтор Крамер правое. Страховать друг друга, но не задерживаться. Если оторвало руку – бить одной рукой, оторвало ногу – ползти. И экономьте гранаты. Надеть шлемы!

Напутственное слово вышло слишком коротким и каким-то казенным. Мертвецы, стоявшие короткой шеренгой перед ним, заслуживали большего. У них никогда не будет званий или орденов, об их подвигах не узнают даже их родные, а учебники истории, которые будут написаны через несколько лет, не упомянут их присутствие даже словом. У этих людей, отделенных от Госпожи считанными минутами, не было ничего. Так что могли им дать пусть даже самые прочувствованные и громкие слова?

Что он, Дирк, мог им дать?

- Солдаты… - голос треснул, как иссохшаяся кость под подошвой сапога, - Я… Сегодня мы держим решающий бой. Этот бой никогда не станут изучать на картах и никто не станет анализировать его тактические составляющие. Имена тех, кто погибнет в этом бою, никогда не будут нанесены на мраморную стелу, а их жены и матери никогда не узнают о том, что они совершили. Ни одна газета не посвятит им ни строчки и ни один военный оркестр не потревожит ради них своих инструментов. Сегодня в бой идут мертвые герои.

- Завелся… - пробормотал едва слышно Рошер, - Пошла гудеть волынка…

Дирк не обратил на него внимания. Наверно, даже оглушающий стрекот заходящего на атаку аэроплана не заставил бы его замолчать.