Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Впрочем, уже было впору удивляться, как они вообще могли воевать? Маннергейм Маннергеймом, но огромную роль играл и тот патриотический подъем, который испытывала финская армия, воевавшая на своей родной земле и защищавшая ее от захватчиков. Отсюда и те огромные потери, какие несла Красная Армия. И, как показали опубликованные совсем недавно данные, на той, по словам Твардовского, «войне незнаменитой» погибли почти 150 тысяч советских военнослужащих.

Возмутилась нападением на маленькую северную страну и вся мировая общественность, Лига Наций исключила СССР из числа своих членов и обратилась с призывом ко всем странам помогать Финляндии в ее неравной борьбе. Что же касается Англии и Франции, то они очень надеялись на то, что за Финляндию вступится Гитлер и таким образом начнет войну с Россией. Конечно, Сталин был взбешен. Мало того, что Ворошилов обманул его, он наконец-то убедился и сам, что все это время обманывался насчет той самой непобедимой армии, которая считалась самой сильной от «самой тайги до Британских морей».

На деле все оказалось наоборот. Солдаты совершенно не умели воевать, а продолжавшие жить военными представлениями времен Гражданской войны командиры командовать. Что и подтверждало командование Северо-Западного фронта, которое с упрямством (если не сказать, с тупостью), достойным лучшего применения, продолжало штурмовать линию Маннергейма в лоб. Как того и следовало ожидать, наступление захлебнулось, и теперь Сталину пришлось вести в высшей степени изнурительную и кровопролитную зимнюю кампанию, сосредоточив на фронте около 40 дивизий. Положение было тяжелым, и количество убитых, замерзших и раненных исчислялось десятками тысяч человек.

Только теперь Сталин наконец-то убедился в том, что «первый советский маршал» совершенно не «тянул» на занимаемую им должность наркома обороны. И как знать, не вспоминал ли Сталин в эти сразу же отрезвившие его декабрьские дни свои споры с Троцким по поводу Ворошилова и других «хороших ребят» под Царицыном.

Операция по прорыву оборонительных сооружений была поручена С.К. Тимошенко, и после недолгой подготовки 11 февраля советские войска снова пошли в наступление. Правда, на этот раз у командования хватило ума идти в обход правого фланга противника по льду Выборгского залива. Наступление развивалось успешно, советские войска зашли в тыл Выборгского укрепрайона и, перерезав шоссе Выборг — Хельсинки, завершили прорыв линии Маннергейма. Финны запросили мира, и Сталин подписал мирное соглашение с прежним правительством.

Из-за общего настроения мировой общественности он не рискнул создавать «советскую Финляндию» и распустил созданное им самим правительство Куусинена. При заключении мирного договора Сталин посчитал возможным ограничиться первоначальными требованиями. Вместе с тем он не оговорил никаких гарантий против использования территории Финляндии для нападения на СССР.

В марте 1940 года состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором Ворошилов сделал доклад об итогах войны. А с 14 по 17 апреля в Москве прошло заседание Главного военного совета, на котором Сталин дал волю своему гневу и потребовал от командного состава изучать особенности современной войны и оставить в прошлом опыт Царицына. И если он и раньше сомневался в способностях Красной Армии вести современную войну, то теперь уже был твердо уверен в том, что ни ее солдаты, ни командование не готовы к схватке с мощным рейхсвером.

«Война с финнами, — сказал он, — показала слабость в подготовке высших командных кадров и резкое снижение дисциплины в войсках. Все это произошло при товарище Ворошилове. И теперь ему трудно будет в короткое время выправить эти крупные вопросы. А время нас поджимает: в Европе Гитлер развязал войну. Предлагается заменить товарища Ворошилова другим лицом и назначить наркомом обороны товарища Тимошенко».

Как и Ворошилов, Тимошенко принимал участие в обороне Царицына, командовал взводом, эскадроном и полком. В октябре 1919 года был назначен командиром дивизии в Первой конной армии. С 1925 года был командиром 30-го кавалерийского корпуса. Как и многие по тем временам высшие офицеры, Тимошенко звезд с неба не хватал. Он не имел базового военного образования и успел окончить только Высшие академические курсы и курсы командиров-единоначальников при Академии им. В.И. Ленина. В сентябре 1939 года командовал Украинским фронтом, который «освобождал» Западную Украину. «Тимошенко, — говорил о нем Жуков, — старый и опытный военный, человек настойчивый, волевой, образованный и в тактическом, и в оперативном отношении. Во всяком случае, наркомом он был куда лучшим, чем Ворошилов, и за тот короткий период, пока он был (наркомом), кое-что успел провернуть в армии к лучшему».

О финской кампании и по сей день говорят в самых черных тонах и иначе, как разбойной, не называют. Но так могут говорить только те, кто весьма далек от понимания истинных интересов государства, которые далеко не всегда попадают под правила таких несовместимых с политикой категорий, как мораль и нравственность.

И вот что говорил о ней сам Сталин на совещании Высшего военного совета в апреле 1940 года: «Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было... Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30-35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, — это значит дать довольно серьезную базу для Гражданской войны внутри страны против Советской власти».

Насчет Гражданской войны сказать трудно, а вот что касается Ленинграда, то вряд ли бы Германия, да и любая другая страна стала бы опираться в своей политике на международное право и Лигу Наций. Особенно если бы от нее зависела судьба страны. И как у всякого государственника, у Сталина на первом месте стояли интересы страны, а не мирового общественного мнения.

«Объективное изучение этих требований (к Финляндии. — Прим. авт.), — писал известный английский историк Лиддео Гарт, — показывает, что они были составлены на рациональной основе с целью обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьезного ущерба безопасности Финляндии...»

И даже такой признанный «друг» Советского Союза, как У. Черчилль, видел причину советско-финской войны в давней исторической проблеме и считал присоединение (или возвращение) Карельского перешейка к СССР естественным.

Карельский перешеек входил в состав Русского государства с момента его зарождения. Столь выгодный стратегический пункт пыталась отнять сначала у Руси, а потом и у России владевшая Финляндией Швеция. И в 1617 году ей удалось забрать Карельский перешеек у ослабленной за годы Смуты России. В 1721 году Петр Великий вернул потерянный перешеек, который не только воссоздал изначальную границу Русского государства, но и образовал пограничье вокруг новой столицы. Однако в 1811 году непонятно почему расщедрившийся Александр I подарил его Великому княжеству Финляндскому. В конце концов, это привело к тому, что после провозглашения независимости Финляндией в декабре 1917 года, государственная граница прошла не в 150 километрах от Петербурга (как было при Петре), а практически по его предместьям.

Да, можно упрекать Сталина в имперских амбициях, но какая бы достаточно сильная страна на месте СССР ни попыталась бы восстановить историческую справедливость, пусть она уже и не попадала под категории международного права. Да и что такое, по своей сути, международное право, как не защита слабых от сильных? Другое дело, что слабость Красной Армии не позволила в должной мере обеспечить безопасность Ленинграда. Но, как известно, ничто не проходит в этом мире бесследно, и особенно поражения. И, конечно, война с Финляндией заставила Сталина во многом по-новому взглянуть и на свою армию, и на высших военных руководителей. И остается только сожалеть, что война с Финляндией не началась лет этак на пять раньше. Вот тогда-то, надо полагать, Сталину хватило бы времени создать мощную и прекрасно вооруженную армию. Да и с репрессиями могло быть все иначе. Но, увы, история не терпит сослагательного наклонения...

Для Сталина же столь бесславная победа именно в то время была печальна прежде всего отнюдь не тем, что поставила точку в карьере первого маршала. Гораздо хуже было то, что так бездарно проваленная финская кампания уронила его до сей поры достаточно высокий в глазах Гитлера авторитет и показала полную беспомощность его армии и военачальников. И не случайно внимательно следившие за событиями на севере Европы немецкие военные аналитики в один голос сообщали в своих докладах на высочайшее имя о том, что значительно переоценили силу Красной Армии. Говорили они о плохом и устаревшем вооружении, о никуда не годной выучке солдат и полном неумении командовать крупными военачальниками, не говоря уже о тех, кто заменил расстрелянных вождем командиров среднего и низшего звена.