Выше головы! - Расселл Джонс

— Нам нельзя доверять, — объяснил Оскар — глухо, с запинкой. — Как «бэшкам»!

— Интересное сравнение… Нет, всё не так. Думаю, что вам дадут ещё один шанс. По крайне мере, я дам. Потому что вы не «бэшки», а люди. Люди не запрограммированы. Люди могут исправить себя. Могут многое изменить… Особенно когда они только учатся жизни!

— Спасибо, — поблагодарил Тьюр, и я не услышал ни тени иронии.

— Я видел «бэшек», — продолжал Оскар, не обращая внимания на товарищей и, похоже, не особенно вслушиваясь в то, что говорю я. — Близко. Официант спрятал меня. Я очень испугался, говорить не мог… Я видел как они тащат маму, Ольгу, тётю Фло… А я даже пошевелиться не мог! Просто смотрел… А они… Они упрашивали их, умоляли, и плакали, и… А им было всё равно. Им было всё равно, что они делают плохо… Они специально так делали! А теперь я тоже…

— Нет, — возразил я. — Ты — нет. Каждый из вас может увидеть это со стороны. Вы можете понимать, можете видеть разницу. Они — нет!

Едва я договорил, как дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась знакомая рыжая голова.

— Рэй, ты очень нужен, — сказал Одуэн.

— Я занят, — ответил я. — Ты не понимаешь, что значит режим «я занят» на альтере?

— Но вы же уже закончили? — осведомился он с невинным видом.

— Когда я закончу, я сниму режим «я занят», — объяснил я таким тоном, каким маленьким детям объясняют правила пользования санитарной комнатой.

Брайн хихикнул: взрослый дяденька — а не понимает таких очевидных вещей! Но Одуэн не унимался. Он был в состоянии интеллектуального зуда, и даже присутствие «преступников» не изменило его курс.

— Помнишь, ты рассказывал о Чарли, — начал он, входя в игровой зал. — О том, что он покончил с собой?

— Да, — ответил я, чтобы поскорее закончить — вытолкнуть его всё равно не получится. — Он прямо нарушил инструкцию, да ещё перед теми, кто её утвердил.

— И это было после «осечки», так вы её называете? Запрограммированной осечки, но он не знал, что это запрограммировано, и решил, что вас обманули, поэтому решил показать это всем, и особенно тебе…

Я увидел, как блеснули глаза Фьюра: он слушал — и очень внимательно.

— А профессор Хофнер думал, что это «осечка», но это было секретная информация, и он побыстрее отправил тебя с «Дхавала», чтобы ты не узнал… Рэй, а ты не думал, что он мог следить за состоянием ваших кнопок? — спросил режиссёр.

Я тут же включил режим «говори аккуратно, а лучше молчи». Никто не знал о такой возможности, кроме меня и Кетаки. Может быть, ещё Нортонсон догадывался.

— Смотри, что получается, — продолжал Одуэн. — Он мог знать о том, что сделал Чарли — о том самом первом разе. Но он не мог замять это незаметно, потому что опасался рассказывать всё Чарли — это же с очень большой вероятностью значило рассказать всем! И когда Чарли сделал это во второй раз, ваш профессор понял, что это от незнания! Чарли решил, что кнопка — тоже ложь! Потому что не знал про нулевой первый раз! Если он и собирался убивать себя, то не в открытую — первый раз он сделал это тайно, ты сам рассказывал, что ничего не было заметно! А профессор… О-о-о! — режиссёр схватился за голову, развернулся и покинул игровой зал.

— Что это было? — нервно усмехнулся Фьюр. — Он больной?

— Понятно, — задумчиво проговорил Тьюр. — Это правда, Рэй? Это может быть правдой?

Я кивнул, не находя слов.

— Хотел бы я встретиться с тем, кто придумал эту штуку, — прошептал он, рассматривая свои мосластые кулаки.

«Не ты один, — подумал я. — Не ты один…»

— Ты ведь нас простишь? — спросил Оскар, старательно ловя мой взгляд. — Я понимаю, как плохо поступил. Я больше не буду!

— Я уже давно вас простил! Не в обидах тут дело, а вас самих… Ладно, время позднее, особенно для Брайна. Хорошо, что мы поговорили. Хорошо, что всё закончилось. Я очень хочу, чтобы это вправду закончилось, и никогда больше не повторится. Давайте пожмём друг другу руки и попробуем через это всё перешагнуть. И пусть это станет неприятным, но ценным опытом!

Аллегория

Фильм-спектакль команды Зерваса показывали на неделю раньше, чем картину Одуэна. Это был разумный ход, потому что ставить обе премьеры на одну субботу… Это было лишено всякого смысла! Зачем заставлять людей выбирать без особой причины? Пусть желающие посмотреть спокойно посмотрят всё!

Вообще расписание было утверждено едва ли не год назад. В первую субботу февраля — Зервас с классикой, во вторую — Одуэн с модерном, а потом с понедельника начинались новогодние каникулы, под которые подбиралась специальная программа. Если бы кто-то не успел, показ перенесли бы на апрель, а «дыру» заткнули одной из премьер с других станций, присланных год назад. Несмотря на низкую производительность кинодеятелей, к концу года скапливалось много «запасных» вещей, и нередко они по нескольку лет кряду переходили в запас. Это если не считать наследия докосмической эпохи. Синефилы, конечно, могли посмотреть всё, но на массовый показ всегда шла конкуренция.

А первого февраля, в пятницу, цензурная комиссия сдала список выбранных фильмов, сериалов и мультфильмов, чтобы весь последующий месяц доводили его до ума. Так что у меня разом закончились поводы оставаться на станции. Но я решил задержаться, чтобы посмотреть премьеры вместе со всеми.

Осталось неизвестным, получал ли временный Глава новые жалобы на моё присутствие: их могли отправлять в скрытом режиме. И не понятно, как с теми протестами, которые пришли после того, как слухи об истории с Оскаром распространились по сети. Жалобы за авторством мальчишек, разумеется, были аннулированы. А остальные? Некоторым людям достаточно одного намёка, чтобы запаниковать, но в этот раз опровержение было однозначным. Наверняка они отозвали свои «бумажки», чтобы не выглядеть глупо…

Так или иначе, если кому-то и не нравилась моя «условная приостановка приговора», не находилось оснований для озвучивания этих чувств. Но не это повод застревать на станции! Я не собирался бросать тэферство — хоть меня и учили управлять, в Администрацию меня совершенно не тянуло. Там, внизу, было очень много дел, а людей — мало. Зато много камиллов, и я ощутимо скучал по их непростым вопросам и заковыристым просьбам.

Но сначала — фильм Одуэна, чтоб хоть знать, на что я потратил столько времени! На «Миранду» я пошёл скорее из вежливости: не самая моя любимая пьеса, при том что мы с ребятами просмотрели пять, кажется, вариантов постановки. И какое-то время всерьёз «болели» этой историей. Потом появились новые вопросы, и уже другие сюжеты помогали нам справиться.