Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции - Евгений Васильевич Цымбал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По существовавшему тогда положению, высшая категория оплаты могла быть присвоена фильму только по результатам успешного его проката, который только предстоял «Сталкеру». Так что фильму была присвоена первая категория.
Шестнадцатого июля Тарковский улетел в Италию. До 17 сентября он занимался съемками и монтажом фильма «Время путешествия», а также работал над сценарием будущего игрового фильма «Ностальгия».
Восемнадцатого июля Андрей Арсеньевич узнал, что итальянская прокатная фирма CFI Agostini хочет купить «Сталкера». Памятуя, как был сокращен для итальянского проката «Солярис», он решает устроить пресс-конференцию, на которой хочет предупредить о возможном скандале в случае, если подобная история повторится со «Сталкером».
Ермашу не понравилась вступительная надпись перед фильмом. Тарковскому придется ее переделывать.
В Москве директору кинофестиваля в Венеции Карло Лидзани не показали «Сталкера». Итальянский режиссер Франческо Рози обещал устроить скандал ради показа «Сталкера» на МКФ в Венеции и даже отказаться от участия в Московском кинофестивале. Но Рози пообещали (и он получил) в «атеистической» Москве главный приз МКФ за фильм под названием «Христос остановился в Эболи». После этого он счел неудобным устраивать скандал.
Тарковский 30 июля узнал из газет, что на Венецианском кинофестивале СССР представят фильм «Да здравствует Мексика!» Григория Александрова, бывшего пятьдесят лет назад ассистентом Эйзенштейна[545], и фильм Георгия Данелии «Осенний марафон». Карло Лидзани, настаивавший на показе в Венеции «Сталкера», получил отказ Ермаша. Причины отказа выглядели абсурдными и смехотворными: Венецианский фестиваль был назван диссидентским, а решение не давать «Сталкер» мотивировано нежеланием поднимать авторитет этого кинофестиваля выше московского. Хотя в реальности их авторитеты давно были несравнимы. Тарковский, снимавший в Италии документальный фильм, записал в дневнике: «Ужасно расстроился. Мерзавцы»[546].
С 5 по 8 августа Тарковский трижды звонил в Москву в связи со «Сталкером». Сизов по инициативе Госкино хотел уточнить текст вступительного титра к фильму и предложил переделать рекламный ролик. Тарковский велел переделывать ролик без него. Сизов настаивал, чтобы это делал он.
В популярном итальянском еженедельнике «Экспрессо» 24 августа вышла статья Альберто Моравиа, который в Москве посмотрел фильм Тарковского. Он очень хвалил «Сталкера», но когда Андрею Арсеньевичу перевели эту статью, он пришел к выводу, что Моравиа ничего не понял в фильме.
31 августа. Тарковскому в Рим позвонил дистрибьютор Серж Гамбаров. Андрей Арсеньевич впервые поговорил напрямую с покупателем его фильмов. Гамбаров подтвердил, что он купил права на «Сталкера» еще три года назад, в начале работы над картиной, но пленку для ее съемок он не давал, так что попытки свалить на него вину за плохое качество пленки на первом «Сталкере» несостоятельны.
Возвращение из Италии
2 сентября. В итальянской коммунистической газете «Унита» вышла чрезвычайно благожелательная рецензия кинокритика Давида Гриэко, бывшего ассистента Пазолини и Бертолуччи, о фильме «Сталкер», который он видел в Москве.
7 сентября 1979
Заместителю Председателя Госкино СССР
Тов. Павленку Б. В.
В дополнение к письму Д1/422 от 21.8.1979 сообщаем текст надписи к фильму «Сталкер»:
«Что это было? Падение фантастического метеорита? Кратковременное посещение обитателей космической бездны? Или явление, для которого в человеческом воображении вообще не существует понятий? Так или иначе, в нашей маленькой благополучной стране возникло это чудо из чудес — ЗОНА. Конечно же, в первые дни ее возникновения мы послали туда войска. Они не вернулись. Тогда мы окружили ЗОНУ колючей проволокой и полицейскими кордонами — наверное, правильно сделали…
Из интервью Лауреата Нобелевской премии профессора Джонсона корреспонденту для Хармонтского телевидения».
Метраж дополнительной надписи к титрам 16 м. 8 к.
Генеральный директор Н. Т. Сизов.
Резолюция Павленка Б. В.: «Раздорскому И. В.»[547].
Вступительная надпись в «Сталкере» претерпела несколько редакций — с чем-то не соглашалось Госкино, чем-то был недоволен Тарковский. Исчезли несколько слов. Метеорит перестал быть «фантастическим». Визит инопланетян — «кратковременным». Исчезло «явление, для которого в человеческом воображении вообще не существует понятий». Пропали «первые же дни возникновения» и, конечно, «колючая проволока», которой больше всего боялись руководители Госкино СССР, увидевшие в ней намек на ГУЛАГ. «Корреспондент Хармонтского телевидения» превратился в «корреспондента РАИ» — государственной радиотелевизионной компании Италии, нынешнего работодателя Тарковского. Надпись стала короче и приобрела следующий вид:
«Что это было? Падение метеорита? Посещение обитателей космической бездны? Так или иначе, в нашей маленькой стране возникло это чудо из чудес — ЗОНА.
Мы сразу же послали туда войска. Они не вернулись. Тогда мы окружили ЗОНУ полицейскими кордонами… И, наверное, правильно сделали… Впрочем, не знаю, не знаю…»
Из интервью Лауреата Нобелевской премии профессора Уоллеса корреспонденту РАИ.
Эта надпись была сделана для каждой копии фильма и предваряла его показ в кинотеатрах СССР и мира.
11 сентября. Тарковский показал руководству РАИ 40‐минутный фильм «Время путешествия» (итал. «Tempo di viaggio»), сделанный во время его поездки по Италии с Тонино Гуэррой. «Все в восторге (?!). Один знаменитый критик назвал это шедевром (!?). Тем хуже для них. Но, главное, Тонино в восторге»[548]. Гуэрра сообщил руководству, что осталось немало отснятого материала, не вошедшего в фильм.
Руководство РАИ тут же приняло решение увеличить «Путешествие по Италии». Тарковский сам участвовал в его окончательном монтаже. В итоге фильм вырос до 62 минут. Естественно, и цена, по которой РАИ купило этот фильм, также увеличилась. Тарковский получил пять миллионов лир, что равнялось восьми тысячам долларов. 20 % суммы он уплатил как налоги. Половину оставшейся суммы, то есть 40 % заработанного, отдал в Советское посольство.
14 сентября. Моравиа, вопил Тонино, хочет взять у меня интервью, но мне некогда[549].
С одним из виднейших итальянских писателей XX века Тарковский познакомился в следующем году в Риме. Моравиа был символом свободомыслящего, независимого интеллектуала в Италии. Его произведения пользовались заслуженной славой. Более двадцати из них были экранизированы, включая знаменитый роман «Конформист». Девятнадцатого мая 1980 года Моравиа специально приехал к Тонино Гуэрре, чтобы познакомиться с Тарковским.
Он хромает и выглядит больным и старым. Он показался мне человеком, который не заслуживает своей писательской славы и расплачивается за нее одиночеством, т. к. окружающие чувствуют это. Почему-то мне стало его жалко: он напомнил мне московского художника Таубера[550], правда, Моравиа пожестче и поэлегантнее.
Тарковский вряд ли читал много книг Моравиа[551], а может и вообще не читал, ограничившись некоторыми экранизациями,
