Искупление - Олег Рой

Отправляясь в Англию, Стас немного волновался, что может не справиться с учебой или не прижиться в такой далекой и манящей, но все-таки чужой ему стране. Однако все тревоги оказались напрасными. С первых дней, да что там, с первых минут своего пребывания в Великобритании, едва сойдя с самолетного трапа, Стас понял, что Европа – это его. Именно здесь, а не в Москве, его настоящий дом, потому что, как говорят англичане, дом там, где сердце. А сердце Станислава сразу же, безоговорочно и навсегда, было отдано западному менталитету.

Конечно, дело было не в пресловутом материальном благополучии, том изобилии товаров, которому так завидовали на его нищей и голодной родине. Стас, как уже говорилось, рос в очень обеспеченной семье, проблемы дефицита, очередей и пустых прилавков его не касались, он всегда был не только одет и накормлен, но еще и накормлен вкусно, со всякими изысками, а одет по моде, в фирменные качественные вещи. Не сытая жизнь привлекла его – а то, какую свободу поведения и общения эта сытая жизнь обеспечивала. Здесь никто ни на кого не давил, не заставлял носить пионерский галстук, просиживать часы на утомительных комсомольских собраниях, конспектировать тома классиков марксизма-ленинизма и материалы съездов партии, которые были похожи один на другой, как штампованные комсомольские значки. Никакого идеологического вранья, полная свобода говорить, читать, думать, смотреть и слушать то, что хочется, что нравится, что ты сам считаешь нужным. А главный плюс – возможность работать на самого себя, зарабатывать деньги, которые обеспечат тебе нормальное существование, и не скрывать этого, а гордиться. На его родине до последнего времени такое было невозможно.

Впрочем, как раз в то время, когда Стас учился в Оксфордском университете, ситуация в России начала меняться. Стали появляться первые негосударственные учреждения, сначала кооперативы, потом акционерные общества. И во главе одного из них стал Михаил Шаповалов. Человеку, который всю жизнь занимался строительством, не составило большого труда создать компанию, которая работала бы по частным заказам.

На деле у «Объединенной Строительной Компании» было два полноправных владельца – Михаил Шаповалов и Андрей Жданов, его младший коллега. Но знали об этом далеко не все, поскольку, по взаимной договоренности, Михаил взял на себя всю, если можно так выразиться, публичную часть работы – общался с клиентами, заключал договора, брал кредиты и все такое прочее, то есть все время был на виду. Андрей же предпочитал оставаться в его тени и занимался практической стороной общего дела, то есть строительством. Дела у «ОСК» шли хорошо, компания росла и набирала обороты. Когда минули смутные девяностые, фирма благодаря связям Михаила перешла на новый высокий уровень и строила уже не пригородные коттеджи для новых русских, а работала в Москве по государственным заказам. К рубежу тысячелетий «ОСК» стала одной из самых заметных в своей области компаний. При этом многие считали ее исключительно «строительной компанией Шаповалова», и обоих владельцев это вполне устраивало.

Стаса, конечно, очень радовали успехи отца. В том числе и потому, что благодаря им он сумел осуществить свою мечту и остаться жить в Европе. К моменту окончания университета отец приобрел ему небольшой бизнес в Швейцарии, где Стас и поселился. Жизнь его складывалась очень благополучно, настолько благополучно, что ее не испортила даже неудачная попытка создать семью. Во время одного из визитов на родину Стас познакомился с длинноногой блондинкой Аней и имел неосторожность влюбиться в нее настолько, что позволил затащить себя в ЗАГС. В России она казалась ему самой очаровательной девушкой на свете, умной, эрудированной, необыкновенно любознательной и одаренной в самых разных областях. Однако сразу после переезда в Швейцарию с Аней произошла удивительная метаморфоза. Из нежной, преданной и заботливой влюбленной она вдруг превратилась в капризное, взбалмошное и совершенно эгоистичное существо, которое, как оказалось, обладало только одним-единственным умением – тратить деньги, но зато делало это действительно очень талантливо, можно сказать, виртуозно. Стоит ли удивляться, что Стаса хватило не более чем на полгода такой вот, с позволения сказать, семейной идиллии. В качестве отступного пришлось купить супруге, теперь, к счастью, уже бывшей, домик на берегу Женевского озера, но Стас так рад был отвязаться от Ани, что не счел эту плату слишком большой.

Жизнь Станислава резко изменилась лет пять назад, когда отец вдруг срочно вызвал его в Россию.

– У меня, Стаська, не самые хорошие новости, – сообщил он. – Мотор барахлит, врачи говорят – долго не протяну. Так что бросай-ка ты свои заграницы да возвращайся в Россию-матушку. Буду тебе свое дело потихоньку передавать.

Подобный поворот событий совсем не входил в планы Стаса. Он попытался было отказаться, но у отца на все его возражения нашлись контраргументы. Бизнес твой европейский не столь велик, чтобы о нем беспокоиться, хочешь – продавай, хочешь – толкового директора поставь, у меня есть пара ребят на примете. В строительстве не много понимаешь – ничего, насобачишься. Пока я еще небо копчу, буду рядом, подскажу, объясню как и что. А не станет меня – опять же, Андрей остается, он дело знает, при нем не пропадешь. Спорить со старшими в семье Шаповаловых не было принято. Стас вернулся в Москву и несколько лет проработал под началом отца, постигая с его помощью сложное искусство управления строительной компанией. После жизни и ведения бизнеса на Западе привыкать к российской действительности было очень тяжело, многого Стас не мог ни понять, ни принять. И потому был уверен, что после смерти отца сразу же вернется в Европу, продав компанию или оставив ее на попечение Андрея Жданова.

В своих прогнозах Михаил Анатольевич не ошибся – через два года после возвращения сына в Москву его действительно не стало. Но, как ни странно это было самому Стасу, он почему-то не спешил покинуть Россию. То ли это была инерция, то ли уже успел привыкнуть… К тому же Андрей был категорически против продажи компании. Каждый раз, когда об этом заходил разговор, он очень убедительно доказывал, почему этого не стоит делать, тем более в настоящий период. Стас пытался возражать, даже ссорился с ним несколько раз, но изменить ничего не мог. И они продолжали работать, в общем и целом сохраняя ту политику фирмы, которая велась при его отце. В частности, «ОСК» активно сотрудничала с крупным московским банком «Модус», основным кредитором. Банк принадлежал некоей Раисе Ветровой, давней знакомой Михаила Шаповалова, а может быть, и его любовнице – Стаса такие подробности не интересовали. Раиса одно время слегка кокетничала и с ним, но так как Стас годился ей в сыновья, то, разумеется, не принял ее поведение всерьез.

Потом внезапно погиб Андрей, и все стало с ног на голову. Сначала его смерть сочли несчастным случаем, затем вдруг объявили, что это было убийство. А далее и вовсе в этом убийстве обвинили Стаса. Причины подобной нелепости так и остались для него загадкой. Впрочем, размышлять о таких серьезных вещах у Стаса сейчас не было сил. Слишком отвлекали другие, куда более злободневные моменты. Все сильнее и сильнее хотелось есть, да и холод, который, казалось, так и просачивался сквозь прорехи в старом одеяле, продолжал забирать. Больше всего зябли ноги, поскольку были обуты в весьма щегольские, но тонкие, без всякого утепления ботинки. Выбегая вчера из дома, Стас обулся в первую попавшуюся на глаза пару, ему, конечно, и в голову не могло прийти, что в этой обуви придется часами сидеть в неотапливаемом помещении… Чтобы окончательно не закоченеть, он поднялся и затопал ногами, но так как каждое подобное движение тут же болезненно отдавалось в раненом плече, то от такого способа согревания пришлось отказаться. Не зная, что еще предпринять, Стас начал ходить туда-сюда по комнате, точно зверь по клетке. Сунулся было для разнообразия в соседнее помещение, но оттуда тут же ударило таким сквозняком, что он торопливо ретировался и как можно плотнее закрыл рассохшуюся дверь.

От нечего делать он стал глядеть в окно. Оно выходило в переулок, но на улице уже сгущались ранние зимние сумерки, и можно было не опасаться, что кто-то сумеет разглядеть сквозь такое грязное стекло человека, находящегося внутри выселенного и полуразвалившегося особняка. Да и народу в переулке было не так уж много. Люди, конечно, проходили мимо, и автомобили проезжали, но далеко не сплошным потоком, как на Тверской, куда, как знал Стас, выходил переулок. Шум главной столичной улицы все время доносился до особняка – и по контрасту с этим переулок, чей дом приютил Станислава со всей возможной гостеприимностью развалин, казался особенно тихим.

Стоя у окна, Стас снова подумал о нелепости своего нынешнего положения. Он находится в центре Москвы, в каких-нибудь десяти-пятнадцати минутах ходьбы от собственного дома – и не может сделать ни шагу из своего укрытия. Разве мог он еще вчера утром представить себе, что будет испытывать посередине мегаполиса такие первобытные желания, как стремление согреться и поесть? А ведь вокруг полно магазинов, набитых продуктами, ресторанов с хорошей кухней, теплых уютных кофеен… В конце концов, даже ларьков и киосков, торгующих всякой уличной снедью: чебуреками, блинами, пирожками… Стас судорожно сглотнул слюну. Сейчас он был уже согласен на фастфуд, которого не ел даже в студенческие времена. А теперь готов был отдать недельную прибыль своей «Объединенной Строительной Компании» за какую-нибудь шаурму или сосиску в тесте. И стакан чая. Или лучше кофе. Хотя можно и чая, лишь бы был горячий. И с медом…