Колдовские ворота - Антон Антонов

17

В свете двух лун с двумя мечами — один в руке, а другой в ножнах — Барабин скатился вниз, к самому урезу воды, еще до того, как первые стрелы ударили в нагие тела боевых рабынь.

Но преодолевая расстояние, которое отделяло край леса от костров боевого охранения, Роман отчетливо видел, как брызжет кровь из ран, слышал крики боли и наблюдал беспомощные попытки рыцарей и гейш организовать сопротивление.

Аргеманы, стреляя на ходу из луков, выскакивали на берег как раз на полпути между лесом и кострами, и было их не так уж много. Боевое охранение они по численности превосходили, но всему отряду майордома Груса уступали раз примерно в пять. И других кораблей на горизонте пока не наблюдалось.

Но сколько в отряде к этому часу оставалось ходячих, Барабин не знал и подозревал самое худшее. А именно то, что к бою в некоторой степени готовы только рабыни, да и тем придется сначала вырываться из объятий любвеобильных рыцарей и собирать разбросанную амуницию.

Роман уже успел добежать до места боя и, переложив меч оруженосца в левую руку, вытянуть правой из ножен более длинный и тяжелый Эрефор, а сверху, из деревни еще доносились песни и пляски народов королевства Баргаут.

Появление в гуще схватки Романа Барабина спасло рыцарей и гейш, отдыхавших на берегу, от поголовного уничтожения. Истребитель народов атаковал пиратов в красных плащах со спины, и оказалось, Эрефор прошибает аргеманские кольчуги, как кухонный нож бумагу.

Завалив двоих пиратов и оттянув на себя еще с десяток, Барабин дал остаткам боевого охранения время опомниться, но сам себя загнал в ловушку, отступив к мощному дереву с широким стволом.

Теперь спину его защищало дерево, но аргеманы — это были не рыцари королевства Баргаут. С деревьями они не воевали, зато на человека наседали с энергией разъяренных кабанов.

Два меча в руках Барабина вертелись, как крылья ветряной мельницы, и маневренность бывшего спецназовца помогала ему спасаться от разящих ударов аргеманских мечей и топоров, но было очевидно, что долго он так не протянет.

— Да что я вам, Джеки Чан?! — взвыл в конце концов Роман, отбиваясь от наседающих врагов уже не только мечами, но и всеми конечностями и жалея про себя, что их (конечностей, а не врагов) так мало.

Джеки Чан, бывало, уходил живым и невредимым и от большего числа противников, но на то он и киногерой, чтобы не гореть в огне и не тонуть в воде. А у Барабина были с этим проблемы.

— Все ко мне! — воззвал он, не выдержав, во весь голос, но у тех, кто мог теоретически отозваться на его зов, были свои трудности.

На каждого из них навалилось по нескольку аргеманов, и только считанные единицы баргаутских воинов из берегового охранения еще подавали признаки жизни.

Так что рассчитывать Барабин мог только на себя.

Он пытался вырваться по флангу, но его снова прижимали к стволу, и это до боли напоминало погоню Карабаса Барабаса за богатеньким Буратино. Они, тоже, помнится, бегали вокруг дерева, но в данном конкретном случае все было гораздо хуже.

Карабасов Барабасов было много, а Буратино — один.

И бегали они вокруг дерева не только вслед за ним, но и навстречу. И Роману приходилось снова отступать к широкому шершавому стволу, чтобы защитить хотя бы спину.

— Да сколько же вас всего?! — взревел Роман, отбрасывая от себя очередную пару атакующих и принимая топор третьего в перекрестье своих мечей.

Со звоном вылетел из левой руки меч оруженосца, но Эрефор держался в правой ладони крепко, словно и вправду был живым существом, достойным имени собственного.

Но даже и с этим мечом у Романа шансы Романа таяли с каждой секундой.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Нагая рабыня меча Эрефора верхом на коне вылетела откуда-то из-за дерева, как чертик из табакерки и атаковала аргеманов со спины.

Барабину показалось, что она ранена. По ее телу струилась кровь, но гейша не обращала на это внимания и рубила мечом направо и налево, словно разъяренная валькирия, страшная и беспощадная.

И результат не замедлил сказаться. У Барабина появился оперативный простор, которым он тотчас же воспользовался.

У кромки воды еще отбивался от четырех соперников какой-то одинокий рыцарь без шлема, но в латах. Он требовал помощи в самых энергичных выражениях, которые только были в местном языке, и Барабин не мог остаться безучастным.

Ему ведь позарез надо было завести знакомство с рыцарями, которые имеют право свободно разговаривать с королем.

Знакомство с данным конкретным рыцарем получилось исключительно бурным. Барабин притащил за собой хвост из трех аргеманов, так что они с рыцарем оказались вдвоем против семерых.

Правда, в первую же секунду число противников сократилось до шести. Одному из аргеманов Роман лихим ударом снес голову.

Спина к спине, защищенные с одной стороны глубокой водой, Роман и рыцарь отбивались от наседающих врагов, и Барабин при этом еще умудрялся поглядывать по сторонам.

Он видел, что с корабля в них целят из луков, но стрелять не рискуют — слишком темно и далеко, можно попасть в своих.

А на берегу из боевого охранения не осталось практически никого. Многих перебили, кто-то отступил в лесную тень, и аргеманы с факелами в руках устремились в сторону деревни.

Но они уже потеряли слишком много времени. Всего несколько минут — но все равно слишком много.

Рабыня Эрефора прискакала не одна. С нею было еще несколько всадниц, которые отстали, схватившись с аргеманами на дороге.

И в самой деревне уже не пели, а орали на разные голоса в тональности сирены боевой тревоги, отчаянно свистели, били в барабан и призывали к оружию.

Если аргеманы рассчитывали сжечь воинов майордома Груса спящими в домах, то теперь об этом не могло быть и речи. Все уже повыскакивали из домов и даже успели одеться.

Было видно, как на холме, в самой высокой точке дороги, выстраиваются оборонительные цепи. Впереди — пешие оруженосцы с большими щитами и длинными копьями, за их широкими спинами — гейши с луками и арбалетами, а в третьем эшелоне — рыцари на конях.

Тот, кто придумал расположить деревню Таугас не на морском берегу, а в седловине за холмом, был очень дальновидным человеком. Тем, кто пытался напасть на Таугас с моря, приходилось бежать по дороге вверх, теряя время и силы. А навстречу им летели стрелы.

И все бы на этом было кончено, не появись из-за серой скалы, далеко выдающейся в море, еще три драккара. Два из них были поменьше первого, а один, наоборот, много больше.

Случилось это как раз в ту минуту, когда Роман и рыцарь отбились, наконец, от настырных аргеманов и получили минуту передышки.