Зависть - Анна Годберзен

– Мисс Брод!

Она залилась румянцем, понимая, что он смотрит на неё. Щеки покраснели, когда она поняла, что он помнит её имя, и не смогла удержаться, чтобы не наклониться к окну и, потянувшись мимо Роберта, не помахать Лиланду.

– Здравствуйте!

– Вы едете с Шунмейкерами, да? – крикнул он.

– Да! – сказала она. Холодный воздух улицы обжигал, и в эту секунду она четко поняла, как поступит. – О, да!

– И я тоже еду – меня пригласил Грейсон Хейз. Увидимся на пароме!

Он снял шляпу и галантно поклонился, прежде чем раствориться в толпе.

Каролина наблюдала, как другие люди быстро заполонили место, где только что стоял мистер Бушар, а затем снова повернулась к спутнику.

Кашель прошёл, и старик снова сел ровно, улыбаясь девушке слегка извиняющейся улыбкой. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Каролина не хотела слышать ни единой из причин, почему он хотел удержать её в Нью-Йорке.

– Но я никогда в жизни не бывала на этом острове, – с надеждой выдохнула она. – Я вернусь прежде, чем вы успеете понять, что меня нет. И вам уже наверное к тому времени полегчает?

Улыбка Лонгхорна дрогнула.

– Ты права, дорогая. Не стоит упускать веселье из-за больного старика. Поезжай, но не забывай обо мне и возвращайся поскорее.

Каролина была так рада получить его благословение, что бросилась вперед и крепко обняла спутника.

– Спасибо! Не забуду! О, нет, нет, нет!

– Счастливого пути, дорогая.

Он сжал её руку на секунду дольше, чем полагалось, а затем отстранился и позволил Роберту помочь ей выбраться из экипажа. Она пыталась сказать слуге, как важно доставить старого джентльмена домой быстро – по крайней мере, ей показалось, что она об этом говорила. Но теперь Каролина едва обращала на них внимание. Она уже быстро шла вперед, подметая юбками грязную мостовую, и слилась с толпой, штурмующей паром. Она могла думать лишь о том, что Лиланд там, среди всех этих людей. И от этой мысли её сердце забилось вдвое быстрее.

Глава 12

Как бы мне хотелось стать мухой на французских обоях частного вагона Шунмейкеров! Ведь на этой неделе там едет наследник почтенного семейства, его жена Пенелопа и бывшая невеста, Элизабет Холланд, с младшей сестрой. И отношения в этой компании могут изрядно повеселить стороннего наблюдателя.

«Городская болтовня», вторник, 13 февраля 1900 года.

Генри знал, что сейчас находится не в лучшей форме, и подозревал, что все ещё пьян с предыдущей ночи. Но после отъезда из Нью-Йорка он избегал общения с людьми не только по этой причине. Генри не понимал, как его замысел на время сбежать во Флориду превратился в групповую поездку, за приготовлениями к которой с неустанной сияющей улыбкой на губах следила его жена. Однако он знал, что должен подыгрывать Пенелопе и не унижать ее прилюдно, иначе последствия не заставят себя ждать. Его изначальный мотив жениться на ней, чтобы защитить Диану от грязных интриг, был сейчас важен как никогда, хотя за прошедшие месяцы немного размылся. Генри стал замечать, как яростно моргает, глядя на свое отражение в зеркале, не в силах поверить, что до сих пор является собой, что все ещё живет своей жизнью даже после всех этих жутких событий.

Генри редко читал светскую хронику, но с тех пор как влюбился в Диану Холланд, понял, что лихорадочно проглядывает страницы газет в поисках малейшего упоминания о ней. Именно так он узнал, что она здесь, в лодке, тепло закутанная в шаль от холода.

Лодка, над которой нависали тяжелые тучи, направлялась в Нью-Джерси, где им предстояло сесть на поезд. Диана была рядом, и это делало поездку более приятной, но он все равно волновался за возлюбленную и опасался того, что может случиться, если Пенелопа перехватит его полный томления взгляд.

Когда их компания устроилась в поезде, Генри выбрал хорошо знакомую ему тактику. Ещё до отправления поезда он направился в общий вагон-ресторан, куда по его просьбе уже принесли напитки из его собственного вагона, и отправил посыльного за Тедди. Поскольку Генри был почти уверен, что трезв – тело все ещё знобило от речной прохлады – он расстегнул манжеты, снял пиджак и заказал бурбон. Дешевые занавески с кисточками были задернуты, а пианист на заднем фоне наигрывал рваный мотивчик. Вагон был полон солдат, курящих и тасующих карты, и никто из них даже не пошевелился, когда раздался свист, означающий, что поезд трогается с вокзала Пенсильвания и отправляется в путь. Им предстоит более полутора суток дороги до места назначения.

– А ты не тратишь времени зря, – заметил Тедди, распахивая закопченную дверь и пододвигая к себе колченогий деревянный стул. Он смотрел на давнего друга, который был на два года моложе него самого, проницательным взглядом серых глаз.

Генри не оторвался от напитка, но попытался вести себя как радушный хозяин.

– Как все устроились?

– Думаю, неплохо.

Тедди сделал знак бармену.

– Прости, что наша поездка превратилась в принудительный сбор.

– О, не беспокойся. Мне даже нравится, что с нами едут дамы. Жуткая поездочка на пароме, а? Но все добрались до вокзала и сейчас располагаются на своих местах: брат твоей жены, Бушар, мисс Брод и обе мисс Холланд. Мне показалось, твоя жена прилагала все усилия, чтобы вести себя с Холландами любезно, а Элизабет из кожи вон лезла, изображая не меньший восторг.

Оба отпили понемногу из своих бокалов и позволили странному слову «жена» улетучиться прочь незамеченным. Тедди был отчасти обескуражен поступком Генри, а Генри, не желая вести себя грубо, не мог поделиться с другом тайной, которая вылилась в столь скоропостижный брак. Они сидели в уютном молчании, медленно попивая бурбон, и пытались казаться похожими на всех остальных мужчин в вагоне, каковыми совершенно точно не являлись.

– Шунмейкер, Каттинг!

Первым поднял голову Тедди, а взгляд Генри присоединился к нему после секундной заминки. В вагон с зажженной сигаретой в зубах уже входил брат Пенелопы. С самой свадьбы Генри всегда лишался присутствия духа при виде Грейсона Хейза, хотя видел того в игровых залах и ночных увеселительных заведениях годами и даже не подозревал о родственных узах между ними. Но теперь Генри замечал, что лицо Грейсона очень походило на лицо сестры: горделивый нос с горбинкой, ярко-голубые глаза и бледное лицо, оттененное темными волосами. Эти черты придавали ему вид лазутчика Пенелопы, но, возможно, это был обман зрения, хотя трудно было совсем не обращать внимания на это поразительное сходство.

– Ваша семья путешествует в замечательных условиях, – продолжил Грейсон с одобрительной усмешкой.

– Благодарю, – ответил Генри.