В День святого Валентина - Ли Майклс

— Я благодарна вам, что вы не обсуждали профессиональные вопросы за обедом, но теперь, пока я варю кофе, у вас будет такая возможность.

На кухне она загрузила посудомоечную машину, сварила кофе и, уложив приборы на поднос, понесла все в столовую.

Коннор и Николь переместились в эркер с чудесным видом на вечерний парк, освещенный золотой гирляндой огней. Рука рыжей покоилась на рукаве Коннора, и они пристально смотрели друг на друга. Говорила она негромко, но Сандра без труда расслышала слова:

— Ты уверен, что хочешь пройти через это, Коннор? Заметно, что ты несчастлив, а перемен к лучшему не предвидится.

Коннор не ответил. Возможно, отражение Сандры в оконном стекле привлекло его внимание, и он, сбросив с плеча руку Николь, подбежал к жене, чтобы взять у нее поднос.

— Ты не должна таскать тяжести!

— Почему же? Поднос весит меньше, чем мой портфель.

— Тогда и портфель тебе не следует носить.

Раздражение в его голосе доставило Сандре непомерное удовольствие. Вопрос Николь вывел его из равновесия, и одно это оправдывало весь вечер.

Николь выглядела взволнованной.

— Удивительно, что у вас нет прислуги, — выдавила она в конце концов.

Ну, это замечание мы просто проигнорируем, решила Сандра, предвкушая растерянность гостьи. Ей было жаль, что вечер подходит к концу, и не только из-за искры понимания, возникшей между ней и Николь. Она боялась остаться наедине с Коннором.

Она даже предложила, чтобы он проводил Николь до машины, и вернулась на кухню для последнего сражения с посудой. Положив столовое серебро в раковину, Сандра вошла в столовую, когда вернулся Коннор.

Она не ожидала, что он придет обратно так быстро, и ей пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от излишних вопросов. Следуя ее плану, лучше было вообще ничего не замечать.

Он мягко отодвинул ее от подноса и, легко подняв его, понес в кухню.

— Тебе больше нельзя поднимать такие тяжести.

Эти слова разозлили Сандру.

— Я не ребенок и не инвалид! А если ты думаешь, что вес нескольких фарфоровых чашек повредит твоему ребенку…

— Может быть, мне позвонить в Финикс Хартфордам и попросить их приехать сюда, чтобы вести все хозяйство?

— Какая чушь!

— Тогда веди себя как положено.

Но Сандра продолжала, будто не слышала его последних слов:

— Да им и жить-то будет негде.

— Но ведь еще есть половина для прислуги.

— Половина? Спальня и крохотная ванная вряд ли покажутся им привлекательным жильем!

Она прошла вслед за ним на кухню и расчистила место для подноса.

— Ты, видимо, хочешь сказать, что тебе будет удобнее, если с нами будет кто-то постоянно жить, чтобы не оставаться наедине со мной…

Его брови возмущенно поднялись вверх.

— Так вот почему ты пригласила Ник на ужин? Ты не хочешь оставаться со мной вдвоем?

Сандра развела руками. Это было как раз в его духе — взять какую-то ее фразу и полностью извратить.

— Я ничего такого не говорила. Просто хотела узнать Николь получше. И уж совсем не подозревала, что ты против. Но уж коли у нас такой откровенный разговор, может быть, ты сообщишь мне правила игры?

— Ты что-то задумала?

— Можно сказать, да. Ты не должен отчитываться передо мной больше, чем перед своей секретаршей.

— Но мне приятно держать тебя в курсе всех моих дел, — пробормотал Коннор.

А что, если мне не хочется о них знать? — подумала Сандра. Но вслух этого не сказала.

— Ну, если тебе так нравится… — мягко уступила она, — мне, конечно, будет интересно послушать.

Она приступила к мытью серебра.

— Я думала, ты сегодня заберешь свои вещи из отеля.

— Я и забрал их. Они внизу, у консьержа, ты ведь не хотела бы, чтобы Николь увидела, как я вваливаюсь в квартиру с чемоданом. Надо позвонить и попросить принести их сюда.

Слушая Коннора, Сандра размышляла, как прошел вечер, и пришла к выводу, что в общем-то все пока идет успешно. Коннор явно не в своей тарелке и не знает, что сказать.

Может быть, возмечтала Сандра, если я начну играть ту преданно-разумную, ни во что не сующую нос, слегка ограниченную жену, о которой он так мечтает, он захочет чего-то совсем другого?..

Она закончила с серебром и потянулась за хрустальным бокалом.

Возможно, вдруг подумала она, надо пойти еще дальше? Если она окружит его своей любовью, утопит в ласке и внимании, Коннор решит спасаться бегством.

Нет, она никогда не сможет выдержать эту игру!

Коннор положил телефонную трубку.

— Джек уже несет вещи. Куда мне их девать? В комнату для гостей или в нашу спальню?

Бокал, только что вынутый Сандрой из мыльной пены, выскользнул из ее пальцев и разбился. Осколки скользнули под мыльные пузыри и осели на стальной поверхности. Сандра опустила в воду руки, чтобы найти их.

В ту же минуту Коннор оттолкнул ее от раковины:

— Перестань, бокал пропал, и ты только порежешься понапрасну!

— Это был свадебный подарок.

— Теперь это всего лишь битое стекло. Осторожнее!

Он бережно взял ее руки в свои, разглядывая каждый палец.

Его пальцы приятно холодили руки.

Словно внезапная волна прокатилась по ее телу, на секунду парализовав мозг.

— Твои руки как шелк, — произнес Коннор, поднося их к лицу так близко, словно хотел поцеловать, и нежно проводя пальцем по ее ладони.

Сандра и не предполагала, что участок кожи от основания ладони до мизинца такой чувствительный. Его прикосновение было нежное как шепот, но ритмичное движение посылало по телу чувственные токи, и они расходились по телу, словно круги по воде.

— Такая мягкая… — шептал Коннор.

Раздалась трель дверного звонка. Сандра вздрогнула. Какой ужасный звук! Резкий и неприятный. Или что-то случилось с ее слухом?

Идиотка, сказала она себе. Он просто держал ее руки в своих, боясь, что она порежется. Какое безумие позволить себе так увлечься. Она отпрянула от Коннора.

Мгновение он не шевелился. Затем, откашлявшись, деловито сказал:

— Конечно, твои руки недолго останутся мягкими, если будешь мыть посуду без резиновых перчаток.

— Предпочитаю ощущать, что я делаю.

Он остановился в коридоре и спросил совершенно бесстрастным голосом, не выдавая ни малейшим намеком своего желания:

— Так что, гостевая комната или спальня?

Сандра судорожно сплела пальцы, стараясь побороть желание ударить его. Если бы она сказала — гостевая, он не удержался бы от язвительного замечания насчет того, что они делили не только комнату, но и постель. А если бы она позволила ему вернуться в спальню — ну разве он не расценил бы это как собственную победу?

Ей пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем она изрекла: