Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

— Ну, бабуля! — взмолилась внучка.

— Так вот, Сергей Антонович — мужчина лет пятидесяти пяти, по крайней мере, так выглядит; ухоженный, в приличном светлом костюме, глаза умные, проницательные. В общем, он мне понравился! Ты доставай оладушки, ешь с клубникой.

— Неужели со свежей? — изумилась Лена, вытаскивая баночку с пересыпанной сахаром и пустившей сок клубникой.

— Что удивляешься? Сейчас всё можно купить, были бы деньги. Ешь, ешь. Оладушки бери — ещё тёплые. Да, я тебе отвар травяной принесла, успокаивающий и витаминный, вместо чая. Ну, вот! Я рассказала ему о твоих странных снах, о Радуне — всё, что сама знала. Он попросил твою фотографию (мне Игорь Исаакович велел с собой взять), долго смотрел на неё, рукой сверху водил, потом стал говорить о переселении душ.

— Ну и…

— Так вот. Он мне сказал, что много веков назад твоя душа жила в теле Радуни, и поэтому она тебе стала сниться после травмы, когда твоя душа чуть не покинула тело. Причём твои сновидения имеют какое-то важное значение, и ты должна сама понять это. Сергей Антонович считает, что ты обладаешь очень сильными экстрасенсорными способностями, но не умеешь ими пользоваться. Оказывается, этому нужно ещё учиться! Если захочешь, конечно. Да, по его мнению, Радуня должна была тоже обладать такими способностями, в те времена она должна была быть ведьмой. Ты что-нибудь об этом знаешь?

— Да вроде обыкновенная девушка, это у неё бабка — ведунья, Манефа! Я тебе рассказывала.

— Я об этой бабушке тоже говорила Сергею Антоновичу, так он считает, что она и является как бы родоначальницей, от которой и пошли эти способности по женской линии. Причём они дремлют в каждой из нас до определённых пор, пока не случается в жизни поворотный момент. Если жизнь идёт достаточно спокойно, без особых потрясений, то способности могут и не проявиться. Так случилось со мной, с моей мамой и с твоей мамой. Даже не знаю, Алёнушка, хорошо это или плохо, что ты стала такой необыкновенной. Поможет тебе твой дар в жизни или будет мешать — вот что меня беспокоит! — вздохнула Ирина Ивановна. — Да, ещё одно! Сергей Антонович сказал, что тебе дана свыше хорошая защита, что у тебя два ангела-хранителя.

— Да, бабуля! А я крещёная? — вдруг вспомнила свой вопрос Лена.

— Да, мы тебя окрестили в полтора года, когда с твоей мамой и тобой ездили в гости к моей приятельнице в Калугу. Знаешь, такой старинный русский город: всё дышит историей, кажется, улицы, дома и храмы хранят память о древних временах. А какие…

— Стой! Я, кажется, помню, как меня крестили в белой церквушке на окраине, — перебила Лена, глядя горящими глазами вдаль, за окно.

— Нет, это тебе кажется. Ты не можешь помнить — слишком мала была, говорить почти не умела.

— Бабуля, я помню, что меня несла на руках чужая женщина. Мы шли вверх по улице, а с обеих сторон стояли высокие деревянные дома, кажется, двухэтажные.

— Не может быть! — воскликнула изумлённая Ирина Ивановна. — И что ещё помнишь?

— А потом мы подошли к белой церкви, но не вошли внутрь, а постучали в дверь одноэтажного маленького домика, тоже белого. Оттуда вышел мужчина в чёрном длинном одеянии с чёрной шапочкой на голове, у него ещё бородка была, клинышком. Он повёл женщину, которая несла меня, в церковь. Там было прохладно и сумрачно. Этот мужчина взял меня на руки, я вначале испугалась и заплакала. Он держал меня на вытянутых руках перед собой спиной к себе и читал молитву, а мною делал широкий крест в воздухе. Я помню, как я успокоилась. Мне даже понравилось, что меня качают, как на качелях. Я летала и рассматривала картины на стенах.

— Я, правда, не видела, что делалось в церкви — нас с твоей матерью внутрь не пустили, но остальное ты описала точно. Просто не понимаю, как такой маленький ребёнок мог запомнить всё это!

— Здравствуйте всем! — сказала вошедшая соседка и продолжила, не ожидая ответного приветствия: — Слышали новость? В тридцать пятой палате девчонка из окна выбросилась, а может, выбросили, так она целёхонька осталась — приземлилась на гору матрацев. А ещё раньше старуха в этой палате ни с того, ни с сего окочурилась ночью. Представляете, что творится? Я бы ни за что не захотела лежать в этой несчастной палате!

Тамара рухнула со скрипом на кровать и взяла в руки журнал. Ирина Ивановна вопросительно взглянула на внучку. Та, кивнув на выход, поднялась и сказала вслух:

— Пойдём, я тебя провожу. Да забери вот эти вещи — выброси их по дороге в урну, — Лена протянула пакет с испорченной одеждой и вышла в коридор.

С бабушкой они устроились в уголке для отдыха на диванчике, на котором накануне сидел следователь.

— Приезжай завтра за мной часов в двенадцать — думаю, завтра меня всё-таки выпишут, — сказала Лена и погрустнела.

Ирина Ивановна заметила перемену в её настроении, и спросила об этом.

— Не хочется тебя раньше времени расстраивать, завтра посоветуюсь с врачом на обходе, может, ничего страшного, — понуро произнесла внучка, отводя в сторону взгляд.

— Говори, что произошло? Я никуда не уйду, пока не скажешь! — потребовала бабушка.

— Что-то со зрением стало: сегодня ни слова не смогла прочитать — всё расплывается, — призналась Лена.

— Да ты что? Зрение потеряла? — испугалась женщина.

— Да не совсем так. Понимаешь, вот сейчас тебя я вижу, как и раньше, но читать почему-то не могу. Неужели придётся очки надеть?

— Так может, рано выписываешься? Может, надо глаза подлечить? Смотри, как бы не было осложнения! Ты посоветуйся с врачом. Обещаешь?

— Не волнуйся, обещаю! Но ты завтра всё равно приезжай утром. Да, у тебя в шкафу лежит мой спортивный костюм — так ты его привези.

Глава 32. Наконец-то дома

— Какое счастье оказаться наконец дома! — воскликнула Лена, перешагнув порог своей квартиры. — Боже мой! Как будто я отсутствовала здесь, по крайней мере, год! Бабуля, ты не можешь себе представить, как я соскучилась по своей постели, по своему компьютеру, по телевизору, по ванне! Первым делом хочу выкупаться, — сняв с головы парик и стягивая спортивный костюм, решила Лена.

— Иди, внученька, а я пока кое-что из еды приготовлю. Если надо спину потереть, крикнешь.

— Спасибо, я сама. Хочу в пене полежать! — сладко пропела Лена, пуская воду в ванну.

Из кухни приятно пахло, в ванную доносились звуки стучащего по разделочной доске ножа, шипящего на сковороде жира. Было так приятно лежать по горло в ароматной пене и мурлыкать под нос незатейливую мелодию. Позади остались все неприятности, даже ночью ничего не снилось.

«Может, я становлюсь такой, как была до аварии?! — лениво думала Лена, прикрыв глаза. — Доктор объяснил, что зрение падает при высоком внутричерепном давлении и должно полностью восстановиться после лечения у невропатолога. Вот только жаль, Максим остался далеко в прошлом, в невозвратном прошлом, и не увидеть мне его больше. Ой, как я забыла: надо прочитать статью о нём. Спасибо Тамаре: вырвала из журнала лист, не пожалела. Какая нега, какое наслаждение! Такое состояние, наверное, называют индусы нирваной. Жаль только, завтра придётся идти в поликлинику к невропатологу: продолжить больничный и получить лечение. Но это завтра, а сегодня буду наслаждаться комфортом, прелестями цивилизации. Какой кайф эта пена в ванне!»

Она лежала в воде с закрытыми глазами, наслаждаясь блаженством: перед внутренним взором, сменяя друг друга и ракурс обзора, совсем некстати поплыли сцены. Звонкая трель входного звонка рассеяла их — Лена вздрогнула и открыла глаза. Ирина Ивановна прокричала:

— Кто это может быть?

— Спроси! — откликнулась внучка.

Послышался шум открываемой двери и мужской голос. Бабушка через закрытую дверь ванной сообщила:

— Это к тебе. Почему-то следователь.

Лена забарахталась в воде, торопясь покинуть ванну. Поспешно закутавшись в махровый халат, забыв о парике, выскочила в коридор. Там было пусто, голоса слышались из кухни. Ирина Ивановна наливала нежданному гостю чай. За столом сидел Бобров Виталий Анатольевич, при виде хозяйки он привстал, а заметив удивление в её глазах, коротко объявил:

— Я к вам за помощью, Елена Владимировна! Сегодня был в больнице и узнал, что вас выписали. Знаете, Пустакову Веронику всё-таки убили!

— Как убили! — воскликнула Лена, плюхаясь на стул.

— Утром, со слов медперсонала, она была ещё жива, её осматривал доктор, потом ей сделали перевязку. Есть свидетели, которые видели, как к ней около двенадцати дня пришла молодая яркая брюнетка, пробыла минут десять в палате, потом Пустакова провела её до лестницы и вернулась к себе. В двенадцать сорок пять, по утверждению медсестры, она была обнаружена на кровати мёртвой, по предварительному заключению отравленной — на губах пена, руки и ноги неестественно вывернуты, видимо, умирала в конвульсиях. Вскрытие обещали сегодня произвести.