Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

— Значит, если за вами с самого начала следили, и ты сделал всё правильно, то они думают, что мой сын сейчас здесь, в доме. Надо усилить охрану. Вызови мне Петровича!

— Ты меня ждёшь? — прозвучал рядом резкий голос.

Лена очнулась, не понимая, зачем она здесь и что за женщина в белом халате открывает ключом дверь. Надпись на табличке помогла вернуться к реальности.

— Вы не скажете, как я могу забрать свои вещи? Меня сегодня выписывают.

— Как твоя фамилия?

— Селиванова, Елена!

— Так-так! — произнесла сестра-хозяйка, открывая большую пухлую книгу. — А когда ты поступила?

— Двадцать четвёртого мая.

Женщина отыскала пальцем нужную запись в учётном журнале и посмотрела на больную поверх очков:

— Так это ты попала сюда после взрыва заправочной?

— Да! — кивнула Лена. — А что?

— Так из твоих вещей практически ничего не осталось — вряд ли захочешь в этом домой возвращаться.

— Как это? — не поняла Лена.

— Пойдём, покажу мешочек с твоими вещами.

В конце коридора в камере хранения за металлической дверью оказались полки, на них лежали пакеты с бирками и сургучными печатями. Сестра-хозяйка быстро нашла нужный пакет, переспросила фамилию, имя и отчество больной и, сломав печать, вскрыла его.

— Смотри сама, — предложила она, вытряхивая содержимое на забрызганную масляной краской поверхность старого, когда-то светлого письменного стола.

Лена пальчиками приподняла свои любимые джинсы, разрезанные сверху донизу чьей-то варварской рукой.

— Кто это сделал? Зачем? — удивилась она.

— А как ты думаешь? Когда речь идёт о жизни и смерти и надо срочно готовить к операции, что будешь жалеть: штаны или человека?! — вопросом на вопрос ответила женщина.

Лена отодвинула порезанную, в пятнах крови, водолазку, и ничего не спросила. Внутри испачканной кровью мягкой сумки всё было перемешано и измазано рассыпавшейся пудрой, склеено розовым лаком для ногтей. Мобильный телефон валялся без крышки, и через весь тонкий корпус шла безобразная трещина. Она нажала на кнопку сотового и поднесла к уху — тишина. «Он же тогда, ещё ночью, разрядился, а потом, похоже, сломался», — печально подумала Лена. В перепачканном кошельке было три сотни с мелочью, ровно столько, сколько оставалось у неё вечером после покупки продуктов накануне того злополучного дня. Целыми оказались только туфли.

— Я могу забрать туфли, кошелёк и телефон?

— Ты заберёшь всё — нам здесь чужого не надо! — сгребая привычным движением вещи со стола в открытый пакет, сказала женщина.

— Не надо мне тряпки, выбросите их, пожалуйста, — попросила Лена.

— Нет, забирай всё целиком, а потом и выбрасывай, что хочешь! — решительно ответила сестра-хозяйка, выпуская из камеры хранения девушку лёгким подталкиванием в спину и закрывая лязгнувшую сзади дверь на несколько замков.

— Пойдём ко мне — распишешься, — бросила она на ходу, энергично шагая по коридору.

Глава 29. Не успела встать с места, как оно уже занято

Лена возвращалась в палату с пакетом бесполезных вещей, раздумывая, в чём ей добираться до дому. Если попросить напрокат больничный халат, значит, шокировать людей на улице. Заказать такси — денег не хватит, да и в квартире, кажется, пара сотен осталась, зарплату ведь получить не успела. Попросить, чтобы «скорая» подбросила, если вдруг по пути окажется?! Глупости, кто на это пойдёт?! Пожалуй, другого выхода нет: надо звонить бабушке или Насте и сидеть здесь до их прихода.

В палате ожидал сюрприз: её кровать была занята! Бледная девушка с забинтованной головой спала под капельницей. На полу за открытой пустой тумбочкой валялся пакет с фруктами. У кровати стояли чужие тапочки. Лена развела руками: «Ну надо же, как у них всё быстро: не успела встать с места, как оно уже занято! Что же делать? Куда лечь? На вторую кровать, хоть и чистая постель застелена, ни за что! Надо идти к медсестре». Та, к удивлению, находилась на посту, заполняя журнал.

— Скажите, пожалуйста, почему занята моя кровать? — с обидой обратилась к ней Лена. — Меня хоть сегодня и выписывают, но ведь я где-то должна своих родных дождаться. Тем более, в палате кровать свободная есть. Зачем же занимать мою? Мне что, в коридоре теперь лежать, на банкетке?

Сестричка удивлённо выслушала.

— Как ваша фамилия? — спросила она.

— Вы что, до сих пор не запомнили? Только сегодня были с врачом на обходе!

— Я была на обходе в пятнадцати палатах, в некоторых лежат и по пять больных, — терпеливо объяснила медсестра.

— Селиванова я! — продолжала сердиться больная.

Дежурная открыла журнал и проверила записи:

— Вас ещё не выписали!

— Как? Как такое может быть? Мне же сегодня Александр Иваныч обещал!

— А он не успел ваши документы оформить — после обхода на срочную операцию вызвали. Уже больше четырёх часов продолжается.

— А после операции он разве не может выписать?

— Вообще-то выписка оформляется до обеда, — прозвучал безразличный ответ.

— Что же мне теперь делать? Кровать-то моя занята?! — чуть не плакала Лена от жалости к себе.

— Пойдёмте! — вздохнула медсестра.

В палате она проверила капельницу, потом спросила:

— И что не так? Кровать-то свободна?

— Моя занята! А это чужая! — устала объяснять Лена.

— Так почему вы отдали свою кровать, а теперь вас что-то не устраивает? Прежде чем сдавать постель, надо получить на руки выписку. Сами поторопились, теперь виноватых ищете. Ложитесь на свободную — что за капризы? У меня нет времени успокаивать каждого, — рассердилась медсестра и направилась к двери.

— Стойте! — закричала Лена. — Не бросайте меня. Я не могу лечь сюда, ведь здесь недавно мёртвая лежала!

Сестричка взглянула на нервную больную и решилась:

— Ладно, переведу на одну ночь в тридцать восьмую, там одна свободная койка есть. Хотите?

— Хочу! — обрадовалась больная, и, подобрав с пола пакет с испорченными вещами и кулёк с продуктами, устремилась вслед за спасительницей.

Палата оказалась крохотной: вдоль стен напротив друг друга близко стояли две койки, обе пустые, только одна почти идеально застелена чистым бельём, а на другой в беспорядке валялись смятая простынка, подушка, свесилось до пола одеяло, сверху лежал раскрытый глянцевый журнал.

В палату заглянула краснощёкая санитарка, спросила:

— Обедали? А то сейчас убирать будем.

— Да, спасибо, я сейчас приду, — ответила Лена и пошла в столовую.

Поковыряв без аппетита в тарелке куски склеенного риса, она выпила компот, отнесла в окошко посуду и, поблагодарив раздатчицу, вышла в коридор.

— Ой, здравствуйте, Елена Владимировна! Неожиданно встретил вас. Ничего больше не вспомнили? — остановил её откуда-то взявшийся следователь.

— Здравствуйте, э-э, простите, забыла ваше имя и отче…

— Бобров Виталий Анатольевич, — подсказал мужчина.

— Зачем вы здесь? Ещё кого-то убили?

— Ваша версия подтвердилась: старушке ввели тот же препарат, который был в раздавленном шприце. Похоже, бедная женщина стала случайной жертвой.

— Так зачем вы пришли? — повторила Лена.

— Опять хочу поговорить с Пустаковой. Может, всё-таки начнёт давать показания. А вы скоро выписываетесь?

— Должна была сегодня, — вздохнула девушка. — У вас есть сейчас время?

— Да, немного! Вы хотите что-то сказать?

— Присаживайтесь, — пригласила Лена и опустилась в кресло у телевизора. — Если вам интересно, я могу рассказать о своих новых видениях. О Веронике!

Она взглянула снизу вверх на мужчину, не смеётся ли он над ней, и встретилась с честным любопытным взглядом.

— Рассказывайте, я весь во внимании! — разрешил он, скрипнув диваном напротив.

Глава 30. Падение из окна третьего этажа

Следователь, немного озадаченный, расстался с новоявленной Кассандрой и отправился к Веронике. Лена поплелась в свою новую палату. Соседка спала, отвернувшись к стене. Лена, стараясь не шуметь, легла в постель, долго устраивая на тощей подушке больную голову, пока не сообразила подложить под шею валик из полотенца. Соседка напротив уютно посапывала, журнал валялся на полу под кроватью, на тумбочке стоял маленький телевизор. Сквозь тонкие серые занавески на окне проникали неяркий солнечный свет и лёгкое дыхание свежего ветерка. Лена тяжело вздохнула: вот ещё один день в больнице, а за окном прекрасная погода — начало лета, она так любит это время года! К горлу подступил комок — ещё не хватало жалеть себя. Вот осталось сегодня переночевать, а завтра она заставит доктора выписать себя, иначе придётся точно сбежать! Нет, нельзя, тогда у неё не будет больничного, и её точно выгонят с работы за прогулы. Лишь бы бабушка пришла вечером, она попросит принести завтра одежду и отвезти домой.