Стихотворения - Эдуард Лимонов

Наши национальные подвиги гонят немцев на их родину …

Наши национальные подвиги. гонят немцев на их родинусорок четвертый год подгоняет. бьет танкамии русскими солдатами по хребту немецкого зверя.

Сорок четвертый год храброй загорелой рукойсхватив множество танковых армий за дулабьет немецкого сержантакоторый съежился и меньше стал

Зацветает пышное летои шумят полуосвобожденные страныторчат руины из национальных костюмов

Русский с другими братьямистоит рядом принимая героические позыТо выдвинет подбородокто грозно сверкнет очамито добродушно обнимет белоруса

и все это на фоне колыхающихся знамен

с территории России свозят в одну кучужелезный лом

мне Лимонову один год

О Лизе

Когда в лугах она лежалаУ ней коленочка дрожалаОна ждала себе всегдаРыбак придет к ней от прудаи принесет часть рыбной ловлипод тень под сень крестьянской кровли

И Лиза благодарною былаНе забывала кровь в ней чья теклаНе забывала про дворянствоХотя вокруг сидит крестьянствои грубый молодой мужикк ней приставать уже привыкОтстань унылый идиот!Но все же грела свой животИсподтишка хотела все жеприкосновенья чуждой кожи

Так и тридцатый и тридцать второйпроходит год в туман седойЗемля вертится и на нейвертится Лиза. из полей

уж стадо на зиму ушлов дубовые сараии Лиза правду повторяягуляет с Прохором назлои своему дворянству и крестьянствусклоняясь больше к хулиганствусогласно которому нет племени и родаи отношениям объявлена свобода

И за штаны любого мужикатащи-тяни внутри горит пока

А в воздухе деревья и зимана кой все черт — не приложить ума

Уйти уехать или убежать?Но более знакомое — лежатьТак всякий русский на диване на кроватилежит бывало не снимая платий

Боясь крича визжа и плачаили молча и ничего не знача

Какие волки? Что за пустяки!доносятся призывы от рекиТам вóлков многоТам волкóв полкиА здесь вот этажерка. ее полкиСкатерочка висит до самой челкии обожаемые Леонид АндреевА. Ка Толстой и несколько евреевкоторые наверно и почтисказать сумели русское «прости»

Засасывает жизнь смешную ЛизуЗато она не превратилась в шизухотя ее и мнут простые рукиизбавлена она от худшей муки…

Итак вросла… жила и умерла?Не умерла. мы вечно забегаемОна живет а мы о ней не знаем

Дурман-туман над русскою странойШумит плотин однообразный стройКладут бетон. и нефть с ладони льетсяИ бригадир откинув чуб смеетсяГазеты валом валят и студентыиз деревень. отсутствуют моментыих трения с родным рабочим классомИ лозунги к глазам подходят разомСтоит народ. читает простодушноинтеллигент зевает. что-то скушнои как-то так. и как-то так — никакА сверху неба вечный мутный зрак

Я верю в учебник ботаники…

Я верю в учебник ботаникиАх только лишь там отдохнешьСемейство тайнобрачных качаетсяСемейство амариллисовых тож

Ах прекрасны Харьковская и Киевская…

П. Беленку

Ах прекрасны Харьковская и КиевскаягубернииИ Херсонская хорошаяЗдесь лениво течет детствоНикто не мешает емузамедленно протекать

Таракан легок и сухи упадет не разобьетсяЭто детство ПетиЭто и мое

Здравствуй Петр ИванычЗдравствуй Петр ИванычЗдравствуй Петр ИванычБеленок

Простое

Наде Феденистовой

Санечка и Ваня в тоненьких саняхедут меж холмами. шубы на плечахМолодые люди въехали в селокрыши и заборы снегом занесло

А зима седая. Белая зимаВ валенках ступая. вышла мать самаВыбежал папаша. в ватнике всплеснулДети мои дети. Или я вздремнул?Или мне приснилось? Нет нет нет нет!

гулко прокатилось. Выбежал и дедВышел и котенок. Тонкий как шнурокВышел Барабашкин. вышла кошка Дашкавыглянул и Бог

из-за низкой тучи. Для простых людейон устроил тут же водочки и щейСразу же позвали Яшку-музыкантанакормили. дали. чудного таланта

Сразу от соседей Машенька пришламилая смеялась. пальчики сплелаСанечка и Ваня где-то из санейдостали угощенье. подарки поскорейРаздаются звуки музыки смешнойчокаются рюмки. Ой-йойой-йойой!

Снег спадает чисто. День легко бежитЛишь через неделю ехать надлежит

Опять останешься один на один…

Опять останешься один на одинот женщины освобожденопять понимаешь Аллана Пои всякий его рассказ

опять тебя Гамсун своей рукойв юность твою ведетСтоишь на Сретенке рот открыви с зуба слюна течет

Дождь по утрам. ты сидишь в киноТемный его буфетОн посещал кино «Уран»несколько странных лет

Поднял воротник и идешь не спешалицо заливает дождьи впереди пробежит душатвой вдохновенный вождь

Здесь за углом проживала женаплакала в красном платьеА погодя ты оставил ееи дальше ушел. а кстати

и тут за углом проживали выоколо полугодаХозяйка была. и зима. веснаМосква была и свобода

Теперь это кажется все равнои новые здания окнаА вот попаду как в «Уран» кинопорою и вспомню. охну…

Унылый сонный дождь. На даче обнаружил…

Унылый сонный дождь. На даче обнаружиля целую толпу ненужных старых книгАх груда ты моя! Долой обед и ужинсмакую в тишине. мне дорог каждый миг

Где тонкие и желтые страницыструили речь купцов. обманщиков студентовГде немец-доктор — ум. красотка ходит в лентахАвантюрист с скупцом мечтает породниться

И так мне лень легко. Так судорожна Ялтавдали где Чехов умиралИ весь он русский мир явился мне попятноИ я его любя. смеясь над ним рыдал

Порою любит он и пальмы и кулоныи прошлый магазин и сукновальный рядАмерикой блестит и в церкви бьет поклоныи в комсомол сдает неразвитых ребят

Но скоро скоро течь у времени привычкаопять явился дач неумолимый стройи вот в лесу поет. быстрей кукует птичкаСейчасное пройдет. а русское со мной

Если вспомню мясника Саню Красного…

Если вспомню мясника Саню Красногонаша жизнь что горсть песка — много разного

Помню лавочки и клен — деревянноеЯ бездельный парень был — окаянное

существо. читал-читал. после вечеромс хулиганами блуждал — делать нечего

Я на пляже исполнял стихи новыеСаня Красный ободрял. Поселковые

за меня б пошли горой. а теперь поэтНо товарищей таких. жаль мне больше нет

Вот поеду я когда в город харьковскийвесь одетый элегант — прямо лайковский

с невозможною женой. прямо дивоюзастесняются со мной. с ней красивою

Кто они уже теперь — алкоголикижена дети и завод. Сашки-толики

Но не подвел своих ребят — эй пропащие!Хоть один влез в первый ряд. все-то спящие!

И не горжуся я собой. но представитель я!от окраины родной. нет не зритель я!

Историческое