Звуки родного двора - Маргарита Минасовна Закарьян

кондукторши и обнажила темно-коричневое родимое пятно, расплывшееся по всей левой щеке и шее. На Аню обрушился едкий запах перегара. Бутылка дешевого недопитого вина неприлично торчала из мятой кожаной сумки. Лениво прикурив сигарету, девица поднесла к вызывающе очерченному рту бутылку, сделала глоток и расстегнула молнию на куртке. На грудь «дивы», обтянутую ярко-красным свитером, пролезло что-то, похожее на черненький комочек, и несколько раз пискнуло. Месячный щенок миролюбиво посапывал под теплой одеждой хозяйки.

– Опять без билета? На бутылку деньги есть, а на проезд – кукиш? – пристыдила кондукторша пассажирку, внешний облик которой демонстрировал вечную мерзлоту дна жизни.

– Взять! Куси-куси! – приказала хозяйка спящему комочку и пхнула беззащитное существо в билетершу.

Кондукторша вовремя успела отвернуться от жалостно скулящего и перепуганного щенка. Воспользовавшись остановкой, девица ловко пролезла между двумя мужчинами и выпорхнула из трамвая. Через плотно закрытое окно пассажиры увидели тонкий средний палец свободной от морали девицы с возмутительными манерами. Она адресовала жест билетерше, выкрикивая при этом непонятное иностранное слово на букву «f». Та в долгу не осталась и смачно ответила комбинацией уже из трех пальцев.

– Не чокнутые, но с претензией… обе, – подумала Аня и шагнула к надписи «Выход».

Трамвай тронулся, и вновь раздался слабенький писк. Он доносился снизу, из-под плотно прижатых друг к другу пассажиров. Щенок выпал из куртки своей хозяйки и чудом остался жив. Его чуть было не растоптали. Аня растолкала двух тучных женщин, подняла пищащий комочек и поднесла к лицу. Песик лизнул ее щеку и замолк. Что делать с ним дальше, она не знала. Пришлось выйти из трамвая и ехать в обратную сторону, к университету. Аня жила в общежитии, рядом с аlma mater.

Вахтерша встретила ее настороженно и недоброжелательно. На животных у нее было особое чутье.

– Мне достаточно 305-й комнаты. Это кошатник, а не жилое помещение. Теперь решили псарню развести?

– Тамара Сергеевна, зачем вы так? Мыши-то исчезли. Спасу от них не было, – пыталась противостоять ей Аня, – а песик этот непростой. Он способен порчу снимать.

Тамара Сергеевна, верующая в десятом поколении в нечистую силу, притихла и с уважением посмотрела на аномальный комочек.

– Звать-то как?

– Верный! – живо отреагировала Аня.

Позже она не смогла объяснить, почему Верный. Это было первое слово, которое пришло ей в голову. Жильцы 307-й комнаты были на месте. Лена, Наташа и Зина восторженно встретили нового жильца, поочередно тиская его в своих ладонях. Знакомство с новыми хозяйками Верный выдержал достойно: вел себя прилично, не гадил, лакал из блюдечка молоко и, свернувшись калачиком, спал на выделенном ему в углу коврике.

Следующий день не принес ничего хорошего. После окончания занятий Аня понеслась в общагу. В комнате ее ждали плачущая Зина и встревоженная Лена. Новые босоножки, купленные Зиной ко дню защиты диплома, с обгрызанными каблуками лежали в центре комнаты. Верный с коврика переместился на Ленину кофту. Оторванная от рукава рюшечка валялась в миске с молоком.

– Девочки, – тихо, с чувством собственной вины, произнесла Аня, я его увезу… сейчас же.

Без каких-либо объяснений Аня собрала сумку, подхватила Верного и направилась в сторону автовокзала. Решение было принято мгновенно: щенка нужно везти в Анапу, где свой дом, а главное – дворик. Как раз то, что нужно Верному. Такому решению Аня не могла дать объяснения. По сути, она никогда не любила животных, вернее, всегда дышала к ним ровно. Ни кошки, ни собаки, ни птички, ни рыбки не вызывали восторга в ее душе.

– И зачем я подняла его? Сейчас проблем не оберешься! – укоряла себя Аня. – Впереди сессия, защита диплома, недописанная курсовая, а я дурью маюсь…

Верный жалобно заскулил, высунул из сумки мордочку и прильнул к Аниной руке. У нее сжалось сердце, и стало совестно за бессердечные мысли. Автовокзальная сутолока навеяла меланхолию. Билетов, как всегда, не было. Понятное дело – пятница. Студенты на выходные разъезжаются по домам.

Аня подошла ко второй кассе и услышала знакомые голоса. Скорее от увиденного, нежели от перепада атмосферного давления, закружилась голова. Ее окатило липким жаром. Она почувствовала, как запылали уши, щеки, на лбу появились капельки пота. Через несколько человек от нее стоял Прутиков, рядом с ним светилась от счастья Вика Шатохина. Ромку из общей очереди отозвал таксист и навязчиво стал предлагать свои услуги. Воспользовавшись моментом, Аня подошла к Вике и попросила взять ей билет до Анапы.

– Билетов нет, – ответила Шатохина высокомерно.

– Вы-то стоите в очереди!

– Обещали перед посадкой выбросить несколько штук, но это не точно, – выкрутилась Вика. – Если не получится с билетами, то Ромка уедет на такси.

– А ты? – поинтересовалась Аня.

– Я провожаю.

Ромка, как и Аня, был родом из Анапы. Вика же родилась и жила в краевом центре. Судьба свела их вместе на истфаке ГУ.

– Я минут через двадцать подойду. Деньги оставить? – спросила Аня.

– Не надо. У меня есть.

Когда Аня в назначенное по расписанию время подошла к рейсовому автобусу, то увидела в нем Ромку. Он сидел на первом сидении и оживленно разговаривал с незнакомым парнем напротив.

– Ваш билетик? – поинтересовался шофер.

– Мне не достался, – тихо произнесла Аня.

– Как не достался, если и сейчас их продают. Ведомость из кассы еще не приносили, – изумился шофер.

Ромка отвернулся к окну и делал вид, что ничего не происходит. Аня поняла, что Вика купила один билет – Ромке: ей было невыгодно присутствие соперницы в одном салоне с любимым человеком. Хотя соперницей Аню было назвать трудно, вернее, невозможно. Уж как-то, вообще, это слово не клеилось ни к внутреннему, ни к внешнему ее содержанию. Аня Прутикову симпатизировала, но делала это не на показ, а тихо, по-своему, по-девичьи чисто и преданно. И Прутиков об этом знал. Если не знал, то догадывался, но по-прежнему любил Вику, а, может, просто делал вид, что любит.

– Проходи, садись. Там разберемся, – неожиданно предложил шофер.

Аня, шурша юбкой, вошла в салон, не сразу нашла свободное место у окна и поудобнее разместила на коленях спящего щенка. Затем освободила окно от пропахшей дорожной пылью занавески и стала наблюдать за прохожими, изучать знакомую картинку. Здание вокзала показалось ей каким-то странным. Не было ни оживленной толпы, ни яркого света, ни дорогих машин, ни красиво одетых людей. Сплошная серая масса. Трое мальчишек-подростков в плохой и грязной одежде шныряли по вокзалу. Четвертый, постарше, стоял на лавочке и под гитару напевал знакомую мелодию из кинофильма «Республика ШКИД». До Ани донеслись знакомые слова: «Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила…».

Верный жалобно заскулил.

– Это не тебе, –