Воин Яровита - Василий Сахаров

– Открывай ворота, старик! – отозвался я, и сам не понял как, но сказал это тоже на датском. – Твоего ярла сейчас в Большом Бельте рыбы доедают, а мы варяги с Руяна!

Тишина. На привратной башне шевеление, а затем приходит чувство опасности.

Дзи-нь! – слышится звук спускаемой тетивы лука, и моя левая рука вскидывает щит.

Дзан-н-г! Выпущенная стариком стрела ударяется прямо в бронзовый умбон, отлетает в сторону, а я выкрикиваю:

– Стрелки!

Щёлкают арбалеты, варяги бьют точно, и вниз валится сразу два человека. Видимо, охранники не ожидали от нас такой прыти и точной стрельбы, в итоге получили своё.

– Крючья! – вторая команда.

Сразу четыре человека раскрутили абордажную снасть, и вверх полетели металлические кошки. Зацеп! Рывки! Держит! Пошли воины!

Ловкие варяги, не хуже витязей-храмовников, с которыми я в прошлом году брал замок Валлеборг, под прикрытием стрелков поползли наверх и вскоре оказались на башне. На башне раздался характерный звон металла, неразборчивые выкрики на датском, и потом всё стихло. Снова тишина, скрип, и ворота распахнулись. После чего к нам с Самородом подскочил легко раненный в левую руку воин, который доложил:

– На башне всего трое стариков оказалось. Двоих убили, а один сдался. Во дворе никого и темно, домочадцы попрятались и ждут, что дальше будет.

– Что с рукой? – уже направляясь внутрь, кивнул я на руку варяга.

– Зацепил меня один из стариков. – Воин весело ухмыльнулся. – Ничего серьёзного.

Мы вошли во двор замка. Зажгли факелы, которые рассеяли ночную тьму, и началось веселье. Для начала варяги вышибли запертую изнутри дверь донжона и вломились внутрь. Крики и глухие звуки ударов, а спустя несколько минут очередной доклад:

– Здесь только женщины и дети, около трёх десятков.

Я было направился внутрь, но тут из земляной конуры под стеной донжона выполз здоровенный косматый мужик с увесистой дубиной в руках.

– У-а-а-а!!! – разнёсся над стенами громкий крик, и непонятный противник занёс своё оружие.

Этот подлец хотел проломить мне голову, но он не был воином. Я поймал его на замахе и кромкой щита врезал в челюсть. Он упал, словно подкошенный, и тут же к нему подскочили варяги, которые стали бить его ногами. Лупцевали здоровяка крепко и, скорее всего, просто забили бы. Однако тут он прохрипел на венедском:

– Земирадушка…

Это было славянское имя, поэтому воины сами по себе, без команды прекратили его избивать, а окровавленный мужик встал на колени и, размазывая по лицу кровь, стал жалобно всхлипывать:

– Земирадушка хороший… Земирадушке больно…

– Ты кто? – спросил я у него.

– Земирадушка любимый траллс господина Кари, – пролепетал он.

При свете факелов я заглянул ему в глаза и не увидел в них ничего осмысленного. Передо мной был идиот. Повернувшись к пленному дану, ещё крепкому, но хромоногому старику, я кивнул на здоровяка:

– Кто это?

Датский ветеран, который наверняка не один раз ходил в земли венедов, насупился, но ответил:

– Земирад – раб. Его ещё ребёнком в землях вагров под Ольденбургом отловили. Он ничего не соображает, ум за разум зашёл. Но его держат, чтобы вместо собаки был, у этого раба нюх хороший, он на всех чужаков бросается.

В душе всё закипело: венеда за пса дворового используют! Однако я сдержался и задал старику следующий вопрос:

– И много у вас в замке рабов?

– Полный барак, полсотни душ, и в деревне у рыбаков десятка два.

– А сколько среди них венедов?

– Половина.

– Веди к бараку.

Жильё рабов находилось рядом. Дверь открылась, свет факелов осветил помещение, и я огляделся. Десятки людей сидели на земляном полу без какой-либо подстилки, их внешний вид бил по нервам. Струпья, множество ран и синяков, в волосах и на коже жирные вши, одежды почти нет, в глазах апатия, и у всех сильное истощение. А в воздухе висел такой смрад, что я молча вышел наружу и отдышался.

За моей спиной варяги объясняли пленникам, что пришла свобода, а я посмотрел на датских женщин и детей, которых воины вытаскивали из донжона, и взглядом отыскал Саморода. Капитан находился неподалёку, только что вышел из замковой кузницы, и я окликнул его:

– Ранко!

– Чего, Вадим? – отозвался он.

– Всех датских пащенков – в рабские бараки. Земира-душку сумасшедшего с ними кинуть. Баб – воинам на поток. Рабов, кто из наших, освободить. На башне выставить стражу. До утра гуляем, но без хмельного, а потом в деревню наведаемся.

Варяг, с которым мы пару раз крепко спорили на тему обращения с мирными гражданами и грабежа, усмехнулся и одобрительно кивнул. А я, признав, что Женевские конвенции двадцатого века к двенадцатому столетию от Рождества Христова никак не применимы, начал обход теперь своего владения.

Глава 8

Я посмотрел на стоящего передо мной человека, тучного румяного блондина в добротной шерстяной рубахе и полосатых штанах, который старался сохранить невозмутимость, ибо он деревенский староста. Однако получалось это у него плохо. Поджилки поселкового верховода, который за свои сорок с лишним лет жизни наверняка немало повидал, заметно тряслись, двойной подбородок вздрагивал, а на его лбу выступила испарина. Он боялся меня и понимал, что я могу его убить и мне за это ничего не будет. Все жители, собравшиеся на небольшой площади небольшой деревушки, которая находилась от моего замка всего в девяти километрах, тоже это замечали, и они тоже боялись нового феодала и сопровождающих меня варягов. Это хорошо, пусть боятся, ибо я на это и рассчитываю. А связано это с тем, что в лесу прячутся местные партизаны, во главе которых встал один из мелких береговых ярлов, а мне необходимо их отловить до того момента, как я покину Зеландию и отправлюсь на Руян, а не то они устроят моим воинам весёлую жизнь.

Я схватил ворот рубахи старосты. Сильная рука скрутила ткань и стянула горло датчанина. Деревенский глава стал задыхаться, его щёки побагровели. И только когда глаза жертвы пошли навыкат, я его спросил:

– Ну что, Андотт, сын Старкада, я ещё раз спрашиваю тебя: где прячутся ваши поселковые мужики? Если расскажешь правду, не пострадаешь, а солжёшь, плохо тебе будет.

Рука слегка ослабила хватку. Андотт часто-часто задышал, восстановил дыхание и указал в сторону зелёной чащобы, опушка которой находилась на западной стороне деревушки. Он закашлялся и просипел:

– Господин, мы маленькие люди и ничего не знаем. Поверьте, нам неизвестно, кто прячется в лесу. Мы туда не ходим. Наше дело поля обрабатывать, а в дебри лезть нам страшно.

Оглядев площадь, на которой практически не было местных мужиков, я отпустил старосту и ухмыльнулся:

– Врёшь, собака. Всё вам известно.

– Нет, господин…

– Заткнись, – оборвал я оправдания Андотта. – В общем так, староста. Завтра я снова наведаюсь к тебе в гости, и если ты не будешь знать, где скрываются мятежники ярла Сигвата, всем вам будет худо. Я сожгу вашу деревню, баб и детей продам германцам, а посевы вытопчу. Таково моё слово. Ты меня услышал?

– Да, я постараюсь разузнать, где прячутся люди Сигвата.

– Нет, ты не постараешься, а сделаешь то, что я тебе приказал.

– Мне всё ясно, господин.

– Вот и ладно. – Я оттолкнул старосту, который упал в пыль, оглядел стоящих по периметру варягов и, повысив голос, отдал команду: – Возвращаемся в замок!

Сопровождающий меня десяток воинов в броне широким шагом покинул деревню и вышел на дорогу. Мы направились в сторону моря, а за нами вслед двинулись местные мальчишки, которые старались быть незаметными. Однако через пару километров наблюдатели отстали, и когда моя ведовская суть подтвердила, что за нами больше не присматривают, наш маленький отряд резко свернул в сторону.

По широкому оврагу, который со всех сторон был прикрыт густым кустарником, мы обогнули посёлок и спустя полчаса вошли в лес, где скрывались наши враги. В условленном месте, на небольшой уютной полянке, нас уже ожидал Самород и трое варягов.

Капитан, который сидел на корневище мощного дуба, увидев меня, улыбнулся и встал. По его довольному виду я понял, что мой план сработал, и староста всё же послал в лес гонцов, которые должны известить ярла Сигвата о том, что завтра наглый захватчик с острова Руян вновь появится в деревне. Местный карбонарий, падла такая, наверняка решит подловить меня и начнёт к этому готовиться, но не успеет. За деревенскими посыльными пошли Немой и варяг Щетина, оба природные лесовики, так что, где прячутся даны, мы будем знать ещё до наступления темноты. Ну а потом всё просто. Подход. Окружение. Налёт и разгром противника. Нарождающееся партизанское движение в районе бухты Факсе-Бугт будет уничтожено. После чего в окрестностях настанет тишь, гладь да божья благодать.

– Что скажешь, Ранко? – спросил я, подходя к капитану. – Я был прав?