Воин Яровита - Василий Сахаров

Приподнявшись над бортом, я увидел, что датский шнеккер, словно лохань, переваливается на воде, и на краткий миг мне становится видна вся его палуба. Датчане бегают и суетятся. Между румами видны покалеченные разбитыми вёслами воины, а подле мачты, держась за неё левой рукой, что-то выкрикивает ярл, которого можно опознать по отличной броне и по украшенным блестящими камушками ножнам меча.

«Богатое оружие, только вождь бедный, – мелькнула в голове мысль и, отпуская в полёт арбалетный болт, который устремился в голову дана, я добавил: – Прощай, не судьба тебе стать состоятельным за мой счёт».

Попал болт или нет, я не видел, поскольку сразу присел, а борт раскачивающегося вражеского шнеккера скрыл от меня его палубу. Однако в том, что ярл погиб, сомнений не было. Слишком много стрелков одновременно дали залп, не меньше тридцати, и я не один такой глазастый, что разглядел вражеского командира.

Скорость «Яровита» тем временем заметно упала. Вновь в воду опустились вёсла. Варяги погнали наш корабль дальше, но движение было недолгим, поскольку за первым чужим шнеккером нарисовался второй, не меньше нашего и с хорошим экипажем. Даны, как только увидели нас, попытались обстрелять из луков. Но варяги и викинги, как известно, стрелки не очень хорошие, потому что стрельба из лука и гребля большим веслом сочетаются плохо, а специальную команду снайперов на борту держать весьма накладно. Поэтому я и внедряю самострелы, их освоить проще, а пробивная способность у арбалетного болта выше, чем у обычных боевых луков, которые распространены в районе Венедского моря. Правда, при качке прицелиться сложно, но если потренироваться, а у нашего экипажа времечко в запасе имелось, результат выходит неплохой, в среднем половина выстрелов в цель. Вражеских же лучников, которые пустили в нас стрелы, опасаться не стоило.

Фью-ить! – над моей головой пролетела стрела и вонзилась в борт.

Арбалет снова был готов к бою. Расстояние между кораблями сокращалось, и я отдал команду:

– Бей!

На носу шнеккера особо не развернёшься, места мало. Поэтому выстрелило всего шесть человек. Но почти каждый болт ударил во вражеское тело, слишком любят даны стоять вдоль борта и размахивать оружием. Два или три викинга повалились на своих товарищей. Одновременно с этим «Яровит» начал новый разворот. Удар! Столкновение. Треск лопнувших бортовых досок. И на чужое судно летят болты и абордажные крючья. В ярости даны орут, но криков «Один!» не слышно. Викинги забывают про Отца дружин, поэтому мы слышим только какие-то отдельные нестройные выкрики.

Щёлк! Щёлк! – без остановки один за другим в гущу врагов летят короткие арбалетные стрелы. Самострелы разряжаются, и с рёвом «Яровит!» бронированная масса варягов, ощетинившись острой сталью, влетает на борт чужого шнеккера. Вот только после плотного обстрела сражаться особо не с кем, ибо сотня болтов, которые почти все выпущены в упор, сделали своё дело. Треть вражеской команды на палубу уронили. Считай, каждый пятый болт в цель. А остальные датские воины растерялись, и варяги, которые действовали чётко и дружно, просто разметали их, и бой быстро превратился в резню.

Схватка закончилась за полчаса. Пустой вражеский корабль, который не было никакой возможности забрать с собой, похватав с него всё, что могло стоить приличных денег, бросили. Однако перед этим у мачты на чистом куске палубы нарисовали Рарога в пламени, силуэт сокола, мой герб, который был свидетельством того, что данное судно захвачено дружиной Вадима Сокола.

Мы отвалили от борта шнеккера и огляделись. Битва шла по всему Большому Бельту. Корабли сцепились по два – по три, а кое-где мешанина из десятков судов, которые образовывали плавучие острова. Ветер стих. Весеннее солнце прямо над головой. Где-то дальше по проливу виден пожар. Немного левее шедшие за нами следом лодьи из Волина взяли на абордаж длинный драккар, на борту которого кипит сеча. Позади, километрах в пяти-шести, виднеются силуэты идущих к Зеландии транспортов. Где-то справа мелькнули над водой узкие и еле заметные тени, наверняка дубасы пруссов, а за ними – величественные и грозные королевские драккары Хунди Первого.

Среди всей этой мешанины Самороду требовалось выбрать следующую цель, и он её разглядел. Невдалеке от нас, буквально в четырёхстах – пятистах метрах, две большие варяжские лодьи схватились с четырьмя вражескими кораблями, тремя шнеккерами и одним драккаром. Браточков надо выручать, и мы не медлили. Вёсла стали загребать водную массу. Кормило поворачивало «Яровита» к месту боя, а все, кто был свободен и не ранен, заряжали арбалеты.

Спустя десять минут мы борт о борт притёрлись к кораблю датчан. На палубе вражеского драккара почти никого не было, всего несколько человек. Они попытались нас задержать, но куда там! Бронированная полусотня варягов просто растоптала их.

Арбалеты наизготовку. Команды не нужны. Люди чувствуют локоть товарища, всё делается практически синхронно. Перед нами викинги. Самострелы бьют в упор. Болты пробивают латы из кожи, кольчуги и панцири. Острое калёное железо впивается в тела врагов, кромсает их мясо, режет вены, и алая кровь льётся на палубу.

Первый ряд викингов выбит. Мой арбалет опускается на палубу, и ногой я отпихиваю его к борту. Змиулан покидает ножны, и я, мысленно посетовав на то, что оставил щит на шнеккере, кидаюсь вперёд. Вместе со мной варяги, и, всё больше погружаясь в пучину боевого безумия, я выкрикиваю:

– Яровит! Прими жизни врагов!

– Убивай!!! – вторит кто-то слева.

– Режь!!! – это справа.

А позади один сплошной злой свирепый рёв, от которого в жилах данов должна стынуть кровь:

– А-а-а-а-а!!! Руян!!!

Я метнулся. Прыжок. Тело в броне ударило в массу врагов, и они подались назад. За мной последовали другие воины экипажа. Сильный и резкий толчок левым плечом – и противник передо мной отступает, а я чётким горизонтальным ударом бью его в голову. Острая сталь Змиулана кроит круглый шлем и застревает в костях черепа. Рывок на себя. Отчётливо слышен хруст, и снова я готов к бою. Вокруг крики, стоны, всхлипы и даже какое-то рычание. Железо бьётся о железо. Битва! И все реакции тела ускоряются. Левая рука выхватывает с пояса кинжал и втыкает его в горло бородатого датчанина. Он валится под ноги, и я становлюсь прямо на него. Тело под подошвой ботинок, которые специально, как и одежда, пошиты по моему заказу в Арконе, вздрагивает и слегка дёргается. Однако меня это не смущает. Ярость и злоба, справедливый гнев на разорителей и давних недругов моего племени, которое стало для меня родным, переполняют душу, и я продолжаю бой.

Передо мной боец в добром доспехе, шлеме-шишаке и с круглым щитом в левой руке. В правой – топор, готовый опуститься на мою бедовую головушку, но я быстрее. Взмах клинка – и Змиулан рубит ему кисть, которая вместе с дубовым топорищем отлетает в сторону и бьёт по спине кого-то из викингов. Прямой удар ногой в щит – и противник, который до сих пор не понял, что лишился руки, валится назад. Шаг на него – и остриё клинка, пробивая доспех, вонзается в живот дана и проворачивается в нём. На губах врага кровавая пена, он что-то выкрикивает, но от шока теряет сознание, и я его добиваю.

– Берегись! – слышу окрик кого-то из варягов и пригибаюсь.

Над головой, лишь слегка задев шлем, пролетает метательный топорик. Поднимаюсь, кидаю взгляд в сторону опасности и вижу мощного рыжебородого воина без головного убора. Он космат и грязен, крепкое тело в одной окровавленной рубахе излучает силу и природную мощь. Подхватив меч кого-то из мёртвых, он, расталкивая своих и чужих, бросается на меня. Я иду навстречу и, когда он заносит клинок, который, если судить по богатырскому замаху, должен меня располовинить, прыгаю на него, сверху вниз вонзаю Змиулана в горло дана.

Бух-х! Тело рыжебородого соприкасается с покрытой кровью палубой, а я падаю сверху. Промедление подобно смерти, и я сразу же откатываюсь в сторону. Меч в руках плюс один кинжал на поясе, и я нахожусь у борта. Рывком встал и быстро огляделся. Даны не выдержали нашего яростного напора. Под ногами стон. Думаю, что это кто-то из вражеских недобитков, и приподнимаю меч. Но нет, это наш, венед, русоволосый дядька лет сорока пяти, в богатом панцире, густо украшенном насечками из серебра. Кто он такой, не знаю. Однако меня он, похоже, где-то видел, может, на военных советах, потому что его обессилевшая правая рука в латной перчатке упала на мой ботинок, и он прохрипел:

– Благодарю, ведун… Выручил… Сочтёмся…

– Выживешь, тогда и поблагодаришь, – ответил я.

Кивнув кому-то из воинов, мол, позаботься о раненом, я вновь кинулся на данов.

На отбитой нами лодье никого не было. Мы перебрались на вражеский шнеккер, затем пересекли ещё один и влетели в очередную свалку. Даны, которых мы сбили, получили подкрепление и упёрлись, а за их спинами наши добивали варягов, десятка два которых встали насмерть в районе кормы. В общем, слоёный пирог какой-то. А тут ещё в схватку добавился дополнительный вражеский драккар, с которого на нас посыпались элитные бойцы в отличных однотипных доспехах. А с другой стороны к борту прижались сразу три прусских дубаса, откуда нам в помощь десантировались косматые и лютые лесовики.