Воин Яровита - Василий Сахаров

– Да, – кивнул Самород. – Лишь только ты из деревни вышел, как в лес мальчонка выскользнул.

– Вот и хорошо. Отдыхаем.

Раскинув в тени дуба попону, я скинул броню, подставил потное тело лесной прохладе и немного обсох, а затем решил подремать. Однако перед сном, как это случается, погонял мыслишки.

Итак, вот уже десятый день я – владелец замка Кольгриммсон, который с лёгкой руки Саморода переименован в Рарог. Над замком моё знамя, красное полотнище, в центре которого – шитая золотой нитью голова сокола в языках пламени. За это время я присоединил к своему владению шесть деревень – две в глубине острова и четыре вдоль прибрежной черты от большого рыболовецкого поселения Факсе на северо-востоке до такого же посёлка под названием Преете на юге. Было дело, хотел и их под свою руку поставить, благо серьёзного сопротивления нам нигде не оказывали, но не успел. Факсе разорили поморяне, и сейчас там пепелище, а в Преете, откуда в мои земли несколько дней назад прибежал ярл Сигват, закрепился уже знакомый мне воевода бодричей Гудим Громобой.

Короче, на моих землях сейчас проживает около полутысячи датчан, четыре десятка венедов, бывших рабов, и около шестидесяти невольников из Европы, которых, естественно, никто освобождать не собирается, хотя условия жизни им улучшили. Земли вокруг хорошие, жить можно, а раз так, значит, будем. Задумок в голове много, деньги придут, и всё у меня сложится хорошо. Хорошо… Хорошо…

Я стал проваливаться в сон, но спать мне не дали, так как на поляне появился один из наших разведчиков, и я встал. Варяг Щетина подошёл к нам с Ранко, и капитан сразу же поинтересовался у него:

– Что, упустил мальца, следопыт?

– Не-а, – самодовольно усмехнулся кряжистый варяг, одетый в неприметную на фоне леса тёмно-коричневую одежду. – От нас не уйдёшь.

– Ну а чего тогда так рано вернулся?

– Лагерь Сигвата рядом, поэтому далеко идти не пришлось. По ручью вниз спустились. На горку поднялись. По хребту немного прошлись. Снова вниз, вот и всё.

Прикинув расстояние до противника, я решил, что он всего в трёх-четырёх километрах. По лесу да по местным невысоким горушкам за час дойдём. Это хорошо.

– Сколько людей у Сигвата? – продолжил расспросы Ранко.

– Сорок три человека, мы всех сосчитали.

Самород, который был уверен, что с ярлом не больше двадцати, нахмурился.

– Что у него за бойцы?

– В основном крестьяне и рыбаки, но есть и воины, пара с ярлом и четверо из охраны какого-то горожанина, по виду купца.

– Подходы рассмотрели?

– Конечно.

– И что?

– Сделаем их легко. Даны в лощине, а из неё только два выхода, и там караульщики стоят. Стенки крутые, не подняться, и если мы их обойдём, деться им будет некуда.

– Что у данов с оружием?

– Дедовские топоры, щиты-плетёнки, пара кольчуг и несколько охотничьих луков. Мечи и броня только у воинов и Сигвата.

– Так ты самого ярла видел?

– Да. Молодой, лет двадцать, гонору много, а толку мало. Ходит по лагерю и всем указы раздаёт, а о постах на тропах не подумал.

– Добро. Немой там остался?

– Ага! Присматривает за данами, мало ли, вдруг к ним подкрепление подойдёт, а мы ни сном ни духом.

– Лады, иди отдохни немного, а нашим скажи, что на закате выйдем.

– Понял.

Варяг отправился к своим товарищам, а Самород посмотрел на меня. Он ждал моего решения, и я сказал:

– Данов, конечно, больше, чем мы думали. Однако это ничего не меняет. Всё равно им конец.

Ранко помедлил и предложил:

– А может, прямо сейчас на них навалимся?

– Нет. Лучше в ночь. По лесу рассыпемся ещё засветло, а налетим в темноте. Караульных в ножи, следом варяги в броне нагрянут. Ярла и купца живьём возьмём, крестьян по обстоятельствам, а самых буйных прикончим и на поживу зверью кинем.

Капитан не спорил, и я вновь вернулся на попону. Заснул быстро, а проснулся на закате, бодрый, свежий и готовый к великим свершениям. Броню надевать не стал, запаковал её в просторный рюкзак. Сегодня, дабы навыки не терять, я решил поработать за диверсанта. Благо опыт снятия часовых и хождения по лесам у меня имелся. Правда, не в этом времени. Но что это меняет? Люди есть люди, а зелёнка всё равно остаётся зелёнкой. Дождавшись, пока отряд соберётся, и взвалив поклажу на плечи, я вслед за разведчиком двинулся в глубь чащобы.

Вокруг дубовый лес. Над головой птички порхают да песенки свои поют. Косые солнечные лучи падают на кроны деревьев и порой бьют по глазам. Всё хорошо, просто и понятно. Ни тебе колдунов, ни молитв, ни монахов, ни заклятий, ни гаданий. Есть противник, и есть я, а за мной готовая убивать и резать врагов нашего племени лихая варяжская братва. Такая жизнь по мне. Поэтому минувшие дни по захвату зеландских территорий можно рассматривать как сафари, рисковое предприятие, в котором мы заведомо сильнее своих жертв.

Вскоре воины выбрались на тропу, которая шла от деревни в гору. Прошли вдоль ручья, спустились в ложбину, набрали чистой воды, а затем начали подъём на большой покатый холм. На вершине остановились и огляделись. Спокойно, а значит, продолжаем путь. На землю опускались сумерки, и мы торопились. Быстро проскочили по хребту и метрах в ста пятидесяти от лощины, где готовились к освобождению родины датские партизаны, остановились. Здесь нас ожидал Немой. Он знаками показал, что всё без изменений, и мы стали рассредоточиваться. Ранко и с ним девять воинов пошли в обход, а я с остальными мореходами приготовился атаковать с хребта.

Воины замерли и начали заряжать арбалеты, которые мы взяли на дело из расчёта пять штук на десяток, а я прислушался к эмоциям датчан и ничего подозрительного не почувствовал. Враги нас не заметили, лагерная суета шла своим чередом. Карбонарии готовили ужин, а некоторые несознательные бойцы, которые воспринимали нахождение в лесу как пикник на природе вдали от опостылевших жён, уже приложились к медовухе. Так вот люди из-за собственной глупости и распущенности жизнь и теряют, или, наоборот, остаются в живых и получают на шею тяжёлую дубовую колодку. Впрочем, это их личное дело, а мой интерес заключается в том, чтобы показать местным бондам свою силу и обезопасить владение, куда в скором времени я перевезу поселенцев из Киевской Руси.

Фью-ить! Фью-ить! – разрывая настороженную лесную тишину, разнёсся над лесом громкий посвист ночной птицы. Это знак, что Самород уже на исходной позиции. Значит, нам пора, и, оставив на месте рюкзак, я кивнул Немому и прошептал:

– Пошли.

Вагр встал, и мы двинулись вдоль тропы. Шли осторожно, каждое движение было выверено. Конечно, это влияло на скорость передвижения. Но разве мы куда-то торопимся? Нет. Нам спешить некуда, и потому всё делалось размеренно и без нервов.

Через несколько минут впереди показались костры, которые обозначали лагерь данов. На фоне пламени я видел сидящих у огня людей, они нас явно не ждали. Движение тем временем продолжалось, и вскоре мы оказались на входе в лощину. Здесь часовой, да не один, с приятелем. Они беседуют о своём, о женщинах и полях, которые им пришлось бросить из-за появления на острове возомнивших о себе невесть что руянских налётчиков. В общем, самая мирная беседа, которую я не прерывал до тех пор, пока не почувствовал появления на другом конце вражеской базы Саморода и Щетины.

«Работаем!» – отдал я себя мысленную команду и сделал шаг из кустов на караульщиков. То же самое вслед за мной повторил Немой, и мы всё сделали чисто.

Моя левая ладонь упёрлась в рот крепкого широкоплечего крестьянина с топором на поясе, а правая выдернула из ножен кинжал и вонзила его в сердце партизана. Он дёрнулся, повалился наземь, задрыгал ногами и захрипел, а я плотнее зажал ему рот и дождался, пока датчанин затихнет. После этого отпустил его и оглянулся на партизан. Человеческие фигурки на фоне костров продолжали мирно сидеть на месте. По-прежнему всё идёт как по маслу, и, обернувшись к тропе, я подал знак:

– Чи-чи! Чи-чи!

Варяги рванули на огни костров, и мы с Немым, пропустив их, помчались следом. Растерянные даны повскакивали и кинулись к оружию. Однако поздно. Протянул лапу к дедовскому топору? Хрясь! И нет руки. Кинулся в драку? Получи двадцать – тридцать сантиметров стали в живот. Впрочем, сопротивление нам всё же оказали. Охранники купца, четвёрка викингов, прикрывая своего нанимателя, прижалась к склону, а рядом с ними встал ярл и пара его бондов в потрёпанной броне. Они были готовы драться до последнего, и тут вновь сказали своё веское слово арбалеты.

Дзан-г! Дзан-г! – Мощные тетивы отпустили в полёт короткие стрелы, и они одного за другим свалили вражеских бойцов.

Варяги набросились на ярла Сигвата, совсем ещё мальчишку, вроде бы крепкого двадцатилетнего парня с тёмно-русыми волосами, а в движениях и поступках порывистого сопляка. Наши опытные ватажники пуганули ярла с одной стороны, и когда он мечом парировал опасное направление, с другой на него набросился Щетина, врезал ему кулаком промеж глаз, да так, что с одного раза из него дух вышиб. Ну а купец, невысокого роста шатен в отличном тёмно-красном кафтане, увидев падающих наземь охранников и ярла, прикрыл голову руками и вжался в покрытый мхом склон. Сразу бывалого торгаша видать, которого бить не надо.